Враг

Сгорала ненависть в сияющей заре,

но возрождалась яростью вечерней;

язык бесился в гробовом каре

всепопирающей, всезлобствующей черни.

И я, больной, как все вокруг меня,

желал суда небесного в отместье

хоть одному из них при свете дня,

тому кто стал лукавым бесом лести.

Но вот, усталый, я шагал домой,

а он меня окликнул. «Так некстати»

- Подумал я, но вежливость порой

сильнее чувств, я руку дал к пожатью.

Растерян был он, много говорил:

дочь, операция, тревоги и расходы…

И ненавидеть недостало сил –

я принял к сердцу все его невзгоды.

И смыслом новым тут открылась месть,

и замер дух при виде Человека.

И крик припомнился: «Распни Его! Повесь!»

Кого теперь? Не нищего ль калеку?

Стал или был таким он от рожденья,

но ведал, как и все мы боль утрат.

И для его души освобожденья

явился в мир Мессия горних врат.

Так меч стыда сечёт напополам

и жалость вырвалась из ненависти плена.

Когда ты в сердце преклонил колено, 

тогда  в нём попаляется весь хлам.