Гроза, её любви крутой гобой

Мгновенно наполняя всё собой,
Гроза не помышляет о затишье;
Не вдруг фальшиво смолк любви гобой,
Её любви, смяв всё четверостишье.

Утро, — пенсионеру не спится

Много дел не препятствие в общем,
Где, волшебные 24 -ре,
Всё хлопочут в обжитой квартире,
Забывая вздремнуть… Мы не ропщем,

Есть хозяйство: цветник, огорода
Бесконечное лето в заботах,
Осень с ржавым недугом, боль в квотах,
И зимы переменчивой мода.

Налетят вечно шумные внуки,
Дети их привезут и обратно,
К тем заботам, что ждут, необъятно;
В сутках время их, сгинет от скуки.

Память мечется в давнем, не очень,
Снам мешает, пророчествам вешним,
В ней, весной, расцветают черешни
И зовут вновь, по кругу, в дней «сочень».

День вздремнёт; помогает, отчасти,
Утру с солнцем, сквозь ночи напасти.

«В 1905 году мои родители расстались, и мама уехала на юг. Мы целый год прожили в Евпатории, где я дома проходила курс предпоследнего класса гимназии, тосковала по Царскому Селу и писала великое множество беспомощных стихов….Живу в доме Пасхалиди, на въезде в город, последний дом». В этом доме 16 -я Анна Ахматова, пыталась повеситься, чем до смерти испугала свою маму…

Волшебный дождь рождает наготу
Тех капель что летят в сомнений роли,
Завидуя Иуде и Христу,
С щадящей нежностью родной юдоли.