Воспоминания о Большеречье 10. Подготовка в вуз.

С мая 1972 года, когда начались подготовительные курсы, я начал вести дневник,
который потом сам стал называть студенческим. Он нигде не опубликован, и вряд ли это будет сделано, по крайней мере, при моей жизни. Разве что после глубокой переработки с шифровкой имён.
Домой во время курсов я приезжал нечасто. Большеречье строилось, озеленялось, асфальтировалось. Появлялись новые производственные здания, магазины, детские сады с милыми названиями: «Малышок», «Ромашка» и т. п.. Активно шло строительство жилья промышленными предприятиями райцентра. В других населённых пунктах района тоже строили модные в то время дома на два хозяина. Остров чуть выше Большеречья по Иртышу соединили с левым берегом земляной дамбой. Много позже, уже изучая гидрометрию на третьем курсе, я понял, что именно это перегораживание части русла послужило активному размыву берега вдоль улицы Пролетарской напротив больницы и в районе ХПП, где уже было бетонное укрепление берега. Впоследствии берега пришлось укреплять и там, и там.

Фото. Водонапорная башня. Сейчас не действует. 
К этому времени строительство трассы Омск-Тара подошло к завершению. Исчезли последние неасфальтированные участки над трубчатыми переездами. Многочисленные пирамидальные столбики-тумбочки исчезли с трассы. Если раньше они стояли через каждые несколько десятков метров, обозначая границы трассы, то теперь они остались только напротив трубчатых переездов, поскольку сильно затрудняли уборку снега, мешая сваливать его с крутого откоса грейдерами. Из-за снега откосы дорожных насыпей в Сибири делают крутыми, чтобы было куда сваливать снег. Съезжать с такого откоса в сторону опасно даже на небольшой скорости. А иногда это бывает необходимо для ухода от столкновения.
В этот год я набрал на экзаменах на четыре балла больше проходного, год назад мне не хватало двух. Потом я узнал, что с грамотой об успехах в лёгкой атлетике меня бы взяли, но я даже не предъявлял её. В приёмной комиссии спросили, есть ли у меня спортивные разряды, я ответил, что нет. О льготах для спортсменов, набравших в тот год такое же количество баллов, как и я, мне стало известно года через два или три. От тех , кто поступил с такими баллами.

Фото. В бывшем здании военкомата сейчас гостиница. А военный комиссариат переехал ближе к торговле. 
Во время вступительных экзаменов приезжал домой часто. Однажды, уже после экзаменов, но до зачисления вызвали в военкомат. Проверяли физическую подготовку призывников: бег, прыжки в высоту и длину, подтягивание на турнике. Самым популярным призывником оказался прыгнувший в длину на 3,62 метра. Это число было популярным, отражала стоимость бутылки водки в рублях. Мои четыре с половиной метра особого восторга у комиссии не вызвали. В армию я тогда не хотел. Виноват в этом был старшина военкомата, который во время призывной комиссии показал во всей своей беспредельной красоте отношение к нам, будущим защитникам. Родная сестра отца в то время была замужем за подполковником танковых войск, они агитировали меня идти в военное училище. Мой астигматизм допускал учёбу в каком-нибудь военно-строительном учебном заведении или ещё где-нибудь под присмотром дяди, но и отец мне не советовал посвящать всю свою жизнь службе в армии. В нашем институте военная кафедра готовила артиллеристов. Это мне нравилось. Артиллеристом, вычислителем батареи служил мой отец, он мне много рассказывал об артиллерии.

Фото. Отец,  Константин Ванифатьевич Кудренко.