Тени Времени

Странный вопрос: «А ты жива?»

            Не менее странный ответ:

            «Я проклята!»

 

            Однотонный мир, однотонное солнце, однотонный вокзал, однотонная девушка.

           

            На её ладони лежала единственная, цветная вещь,– отцовские часы. Часы шли, а время для Таисии Филипповны  остановилось. Девушка уже потеряла счёт дням, а может, неделям. Время слилось в вечный, серый день, где ей было не место.

 

            Просторный зал ожидание, жил привычной суетой. Одинокая девушка в траурном платье, сидела на лавочке и держала семейное проклятье. Она была для мира невидимкой, а он для неё  стал бесцветным. Таисия Филипповна со вздохом поправила выбившуюся прядь, посмотрела в окно и вспомнила, что эта трагедия началась с чудовищной кражи её брата - Василия.

 

 

            Воровать всегда грешно, но красть из гроба покойного отца – кощунство. Таисия Филипповна  была крайне возмущена бестактным поведением брата. Но всё изменила его неожиданная смерть.

 

После внезапной смерти отца, матушка захворала, и Таисия отвезла её в усадьбу, а

 

Василий остался хлопотать насчёт похорон. Вернувшись, я узнала, что Филипп Миронович   оставил большие долги своим детям. Девушка заложила все драгоценности, подаренными  кавалерами, а брат занял денег у друзей, но долг был огромен. Начались угрозы и непристойные предложения Бориса Михайловича. Вася защитил сестру и выгнал кредитора из съёмной квартиры.  После чего хозяйка гостиницы   Пелагея Семёновна   вздохнула:

            - Вам надо бежать! Этот изувер не прощает обид!

 

             На следующее утро брат  со сестрой были уже на вокзале. 

            - Таисия,  не молчите…

Раскрыв кружевной  веер, Таисия отпустила глаза:

            - Василий Филиппович, мне стыдно  за Вас. Как Вы осмелились нарушить завет батюшки и украсть его часы из гроба?!

Брат резко нагнулся к ней и сердито процедил:

            -Таисия  Филипповна, а как мы отдадим долги отца?! Или Вы  предлагаете заложить нашу усадьбу? Неужели ты думаешь, что мне это нравиться, но у нас нет другого  выхода…

            - Я всё понимаю, но Вась, это грех, большой грех…  Эти часы  принесут или уже принесли несчастья.

Брат грубо оборвал её:

            - Перестаньте!  Бабье верит, и вы туда же! Это  просто вещь, дорогая вещь…

            - Да, разумеется,… - обиженно фыркнула девушка.

Послышался  протяжный гудок поезда, и барышня заспешила к экспрессу.

 

            Многие не доверяли железным дорогам и экспрессам, особенно её батюшка. Он рассказывал, что в его юности поезда часто сходили с рельс. «Поезда похожи  на драконов из старых сказок, - такие же огромные! Только огонь у них настоящий!». Таисия  же любила ездить на  них. Часы под стук колёс казались ей  такими романтичными и беззаботными

.

            Зайдя в купе, Таисия откинула траурную вуаль, села в кресле и посмотрела в окно. С поезда сходили пассажиры и толпились на платформе.  Сердце девушки невольно   ёкнуло тревогой…

 

            И вот, Таисия уже бежала по тамбуру, потом пробиралась сквозь угрюмую толпу и увидела мужчину в луже крови. Это был Василий… 

-НЕТ!!! Вася! Вася…

Барышня бросилась к нему, но чьи-то руки остановили её. Кто-то приказал:

- Пустите её… Наверное, это его сестра…

Офицер отпустил и шепнул:

 - Мне очень жаль…

Пошатываясь, Таисия подошла к нему. Василий лежал с подвёрнутой ногой  и с открытыми глазами.  Она зажмурилась и опустилась. Барышня  дотронулась до липкого, окровавленного сюртука и прошептала:

- Я тебя ненавижу…   Ненавижу, слышишь? Зачем ты меня бросил?

Живот скрутила резкая боль, она обняла брата и замерла. В голове бился вопрос: «Почему?», а  слёзы обжигали губы. Солнце грело и светило, но я мёрзла, и ослепла от горя. Мир казался  бесцветным и жестоким. Руки пахли кровью, ей хотелось умереть тоже.   

 

            Таисия не знала, сколько  пролежала рядом с Василием, пока не заметила, что его карман странно светится. Не  раздумывая, сунув руку, нащупала  нечто гладкое и круглое. Через миг, на её ладони лежали отцовские часы. От них исходило белое, тёплое свечение, которое  унимало боль и дарило покой…

 

 

            Увидев юношу на улице, девушка встала, оправила платье и в сотый раз последовала за  своим отцом. Дни тянулись медленно, и новый день ничем не отличался от вчерашнего.  Таисия Филипповна не знала жажды  и голода, зато каждый день пыталась узнать тайну своего бытия.  Каждый день пыталась  поговорить с отцом, и каждое утро ждала его. Таисия пыталась дотронуться до отцовской руки, увы, батюшка ничего не чувствовал. Она плакала, кричала, но всё было тщетно.

 

            Она так устала от бесцветного мира, заключённого в одном дне. Устала от непонятности своего бытия, устала от проклятых часов.

 

            Сколько времени Таисия существовала на этом вокзале? Сколько раз она спасала своего  будущего отца от верной гибели? Сколько времени прошло с тех пор, как Василий взял часы из гроба батюшки?

 

            Часы, лежащие в её ладони, блестели неприятной новизной. Единственная цветная вещь, в однотонном мире, которую Таисия люто ненавидела.

 

            Боль от потери брата сохранила ощущения липких рук, прикасающихся к окровавленной рубашке. Порой девушка думала, что она всё ещё на перроне, обнимает убитого Василия. Лучше бы это было так.

 

            Взяв украденные, отцовские часы она попала в однотонный мир, где её просто не было.  Таисия Филипповна смотрела на своего отца, руки теребили цепочку проклятых часов, а память возвращала её в детство...

 

 

            Туман. Почти рассвет. Вылезая  из окна, рыжая, конопатая девочка огляделась и прислушалась: «Вроде спят!». Тася побежала к лазейке в заборе. «Если матушка узнает, то...Может вернуться? А как же Луша? Ведь её наказали из-за меня!» - подумала маленькая проказница и шагнула к забору.

 

            После случая с яблоками, матушка отругала её и отослала в детскую до приезда батюшки, сказав:

            –Таисия Филипповна, я весьма вами недовольна! Когда приедет ваш батюшка, то мы решим, что с вами делать. А ты, Кузьма хорошенько проучи свою Лушку. Вороватьо всегда грешно!

Суровый кузнец поклонился. 

Матушка всегда говорила "вы", когда была сердита, девочка знала, что её сильно накажут, и от этого маленькая душа уходила в пятки.  Но Луше досталось ещё больше, крики и плач подруги слышался даже в детской.  И Тася чувствовала себя виноватой, ведь это она уговорила Лушу на  прогулку в чужой сад.

 

            Тишина рассвета разбилась об робкие птичьи трели. Таисия постоянно оглядывалась на дом. Сейчас он ей казался чужим и злым. Вот беседка, увитая плющом, а вдоль садовой дорожки виднелась клумба с мамиными розами. Наконец-то девочка добралась до их убежища в глубине сада, к зарослям шиповника и услышала тихий плач. Раздвинув ветки, она пролезла и обняла подругу:

            – Тише... Как ты? Сильно наказали?

Голубые глаза Луши странно блестели и смотрели вдаль. Таси стало страшно, она схватила подружку за руки... Луша отдёрнула их, беспомощно всхлипнув. Луч солнца упал на руки со свежими царапинами.  

            – Больно...– проревела Луша, – Батюшка грозится отослать меня к тётке... Убегу, убегу...

            – Вместе убежим. Мой батюшка завтра приезжает, и я боюсь...

«Почему взрослые такие жестокие? Это же просто яблоки...» – думала испуганная девочка, глядя на бедную Лушу...

           

            «Это же просто яблоки!» – с обидой думала Тася, лёжа в постели после наказания. Слова   батюшки казались несправедливыми и даже глупыми:

            –Тася, кража всегда приводит к проклятью... И поэтому воровать грешно.

 

            Теперь она поняла отцовские слова, но было поздно.

 

            Таисия видела, как опадает золотая листва с деревьев и завидовала ей. Несмотря на то, что листва умирала, она существовала, а девушка  - нет. Лоскутная осень, состоящая из пёстрого листопада, холодного ветра и криков улетающих птиц поместилась в бесконечный день. С утра моросил холодный дождь, а после из-за туч выступало солнце. Рыжеволосая барышня с болью наблюдала, как колеса экипажей расплёскивали лужи, становясь чумазыми. А её траурное платье было противно чистым и свежим. Дождь и слякоть отскакивали от девушки как от прокажённой! Как ей не хватало ароматов, звуков, простого дуновения ветра! Таисию окружал вакуум серости и горькой правды – её просто нет. «Как я могла появиться  на свет, если матушка погибла задолго   до  моего рождения? Может это мой сон?» - надеялась она, садясь на резную скамью.

 

             Их было двое. Отец и дочь. Юноша, потерявший любимую в железнодорожной аварии, и девушка, потерявшая саму себя в потоке  времени.

 

            Этот день был похож и, одновременно отличен от остальных. Таисия заметила, что  отец ведёт себя странно. Когда Филипп Миронович впервые подошёл к рельсам, Таисия на миг замерла, но тут же подбежала к нему:

            – Батюшка,  не делайте этого! Посмотрите на меня! Это я - ваша Тася!
Слова застывали в воздухе, который наполнился резкими звуками битого стекла. Девушка поморщилась и заглянула в глаза отца. Взгляд был безумным и печальным одновременно.      Таисия Филипповна в отчаянии смотрела на родного человека, который хотел совершить непоправимое. На миг ей показалось, что отец услышал её. Мужчина вздохнул, устало потёр ладонями лицо и вернулся к скамье. Девушка виновато зажмурилась. У неё тоже временами возникали такие мысли. «Это страшно и грешно!» - думала она, смотря на громыхающий поезд.

           

            Трижды Филипп Миронович подходил к рельсам, но каждый раз его что-то останавливало.

 

            Когда он в третий раз садился на скамью, то на платформе появилась она: босая цыганочка в грязной юбке. За ней гнались двое жандармов:

            – Воровка! Держи её!

Филипп Миронович схватил девочку за локоть и оглянулся. Мужчины застыли прямо на бегу. Девочка с ужасом смотрела на него, затем шепнула:

            – Что вы сделали? Вы колдун?

            – Нет, - с изумлением проговорил Филипп Миронович, выпустив беглянку.

Они  растерянно смотрели на застывших жандармов. Смуглая босоножка нахмурилась и огляделась:

            –  Почему они застыли?! Почему всё серое, даже трава?!
            - Ты слышишь это противное тиканье? – сморщился  Филипп.

Оцепеневшая Таисия сидела на лавочке. Её тело налилось свинцом, а мысли превратились в бесполезную сумятицу. Последнее, что Таисия увидела: девочка достала те, самые часы…

 

            Жуткое сновидение выпустило девушку из цепких оков. Сев в кровати, она судорожно вздохнула: «Это сон! Это просто сон!», однако ощущение нереальности только усилилось. В комнату вошла Луша с подносом и тихо промолвила:

            – Таисия Филипповна, вас батюшка зовёт. Он сердит.

На подносе стоял стакан молока: «Дурной знак! Но в чём я провинилась?!» - подумала она и  попыталась вспомнить вчерашний день: явь сплелась с кошмаром и в голове обитала сущая путница. Служанка помогла барышне одеться. Девушка чувствовала, что Луша боится чего-то: 

            – Луша, что-то случилось?!

Бледная служанка промолчала, затем растерянно сказала:

            – Зоя Степановна велела собрать чемодан.

Холодок прошёлся по спине.

            – Собирай! – холодно проронила Таисия Филипповна и отошла к окну. 

Небеса устилали свинцовые тучи, вдали ворчал гром. Во дворе стояла чёрная карета без окон. Сразу вспомнилась нянюшкина прибаутка:

            – Веди себя хорошо, иначе чёрная карета заберёт тебя!

Странный приказ матушки, поведение Луши и непонятный звон в ушах, раздражали.  «Но что я сделала?» – подумала она и открыла ящик комода. Там лежали часы батюшки. «Нужно их  вернуть!». Обломки странного сна снова завертелись в голове…

 

            – Таисия, ты брала мои часы? – спросил Филипп Миронович,  после минутного молчания. 

            – Батюшка, я не помню. Мне страшный сон приснился и…

            – Тася, посмотри на меня внимательно. Возьми мою руку…

Только сейчас девушка заметила, что отец прозрачен. Попытка взять его за руку – провалилась. Голова закружилась, Таисия  схватилась за стол и заплакала:

            – Нет! Батюшка, прикажите высечь меня, сошлите на каторгу, отдайте чёрной карете, но  не  уходите, не покидайте меня! Прошу Вас!

Филипп Миронович парил в воздухе, и печально качал головой:

             – Тася, девочка моя! Доченька, пора взрослеть. Вы с Василием совершили большой грех. Нельзя брать чужое, нельзя было брать мои часы. Ты сама знаешь это. Твоему брату грозит большая  беда. Спаси его. Избавься от часов…   

Нечто тёплое и нежное обняло девушку. Слезы застилали глаза, а губы шептали:

            –Батюшка…

 

 

            Несносная ломота во всем теле изводила Таисию. Чувство голода вызывало противную тошноту. Девушка смотрела на старшего брата,  пытаясь понять: «Что это было? Сон? Явь?».   В последние часы её жизнь наполнилась непонятными снами и странностями. И повсюду встречались отцовские карманные часы. К которым когда-то ей строго запретили прикасаться.

 

            Филипп Миронович всегда говорил дочери:

            – Тася, нехорошая эта вещь… Проклятая…

Но та была рыжим бесёнком, который постоянно шалил и получал нагоняи. Курносая девочка любила отца. Он, как и она был рыжим. Рыбалки, прогулки в лесу, -это было тайным отца и дочери. Он рассказывал  сказки о лесных человечках, а она ему пела песенки. Но когда Таси  было десять лет, отец узнал, что они с Лушей ходили к местной ведьме - цыганке. Тогда девочкам крепко влетело, ведьму выгнали из деревни, а отец перестал гулять с ней.

 

            Только недавно матушка рассказала ей, что в детстве отца украл деревенский колдун и хотел в жертву принести ради урожая.  

            – И с тех пор, Филипп Миронович боится магии. Тася, понимаешь, магия нарушает  законы жизни, законы нашего бытия.

            – А проклятые вещи?

            – Этих вещей просто не должно быть в природе…

           

            Вася был жив. «Часы всё ещё у него…» - подумала девушка и вздрогнула от гудка поезда.  Василий был похож на матушку, темноволосый и спокойный. Она любила брата. После всей этой ереси девушка была уверена, что отцовские часы прокляты: «Он мой брат! Пусть это проклятье лежит на мне!».        

 

            Он встал. Таисия  робко попросила:

            –Отдайте часы. Пусть они лежат у меня.  

Василий нерешительно протянул их.

            – Таисия Филипповна, всё будет хорошо! Мы отдадим долги, усадьба вновь станет наша.    

Девушка  с трудом улыбнулась.

 

            «Уже час прошёл! Где же он?» - думала Таисия и вглядывалась в белую мглу. Эта внезапная остановка из- за непроглядного тумана насторожила её. «Зачем я его опустила?».  Василий вышел из кареты, чтобы поговорить с кучером и не вернулся. Нервно постукивая пальцами по запотевшему стеклу, Тася оглядывалась на бледную служанку. Луша сидела напротив и часто по –бабьи охала, прижимая руки к груди. Эти звуки раздражали барышню, но напряжённая тишина и неизвестность пугали ещё больше. После странного сна, её тело ныло от необъяснимой усталости и хотелось есть.    

            –Луша, сходи и узнай, что там случилось? – приказала Таисия, небрежно поправив складки      траурного платья.

Служанка не сдвинулась с места.

            – Луша, я приказываю!

            –Таисия Филипповна, не губите!

Луша дрожа, испуганно смотрела на госпожу. Со злостью сжав кулаки, Таисия прошипела:

            –  Лушка, дура такая, немедленно ступай за барином. Иначе, я скажу маменьки, что ты воровка!

Девушка отшатнулась и с обидой посмотрела на госпожу. Барышня поникла: Луша была её первая подруга. Детские шалости, горе и радости на двоих. «Когда я успела стать такой? Забыть дружбу и добро?» - подумала она. Говорили, что дружбы между элитой и  бедняками не может быть, а благородство - удел избранных. Но тогда почему именно необразованная Луша спасла её от  волка, когда они были детьми. Хрупкая девочка отогнала палкой зверя вдвое больше себя  и помогла Таси выбраться из леса. Досадливо прикусив губу, Таисия  взяла подругу за руку:

            – Прости меня, просто сегодня такое привиделось! Я боюсь за брата, понимаешь?

Луша кивнула и решительно взялась за ручку дверцы:

            – Я пойду, пойду.

            – Спасибо. Возвращайся скорее.

Как только она вышла, карета понеслась…

 

 

            От резкого толчка голова закружилось. Пространство подёрнулось причудливой рябью.   Посмотрев в окно, Таисия застыла от изумления: за окном творилось нечто несусветное. Времена года сошли с ума, день и ночь играли в чехарду, время неслось вскачь! 

 

            Солнечный свет, дождь, ветер, снегопад слились в одну неправильную погоду. 

 

            Карета ехала по лесу счастливого детства, который то цвёл, то опадал. Деревья, то изнывали от жары, то надевали снежные шапки. «Мир сошёл с ума или я? С людьми можно    договориться, и  с животными иногда тоже, но как  договориться со временем или со природой?» – с отчаянием подумала девушка, облизнув пересохшие губы, - «Наверное, это проклятые часы виноваты…»  -  её ладонь сжалась, часов не было.

Таисия огляделась – проклятье лежало на противоположном сиденье. «Хуже уже не будет!» – решила она и протянула руку. Золотая крыша обожгла ладонь. Время стало замедляться.

           

            Карету вновь окутала белая мгла, и она остановилась.

 

            Таисия Филипповна долго сидела, сжимая часы, боясь пошевелиться. Ей хотелось плакать  от  беспомощности и  кричать: «Помогите! Спасите!», но грудь сдавило предчувствия беды. Дверь кареты  резко распахнулась, и порыв ледяного ветра поцеловал её в щеку. Губы шепнули:

            -Вася…Луша…

Некая сила заставила Таисию выйти из кареты в белобрысую напасть.

 

            Ясный свет фонаря маячил ложной надеждой и привёл барышню к железнодорожной  платформе…

 

 

 

 

Часы шли…

 

Тишину нарушало проклятое тиканье из кармана.

 

Слёзы и крик не могли вырваться.

 

Станция, деревянная скамья, круг света, исходящий от фонаря, и чёрная бездна вокруг железнодорожной платформы. Вот и весь её мир. После всех странностей и бедствий, она наивно полагала, что хуже уже не будет. Но судьба продолжала упрямо бить своими превратностями. Сидя на скамьи, Таисия пыталась разглядеть хоть  что-то в темноте и найти объяснения этой ереси. На логический вопрос: «Где  я?» нашёлся  вполне сносный ответ: «В чёрной дыре!». Да, девушка  знала такое понятие,  но это же невозможно. Таисия Филипповна пыталась сбежать из этого странного места, но не могла.  Когда она пыталась встать, то платформа дрожала, а в воздухе появлялся резкий свист, оглушавший её. Эта безумная реальность казалась темницей без окон и дверей. Невыносимая жара и острый холод, одновременно были стражниками и палачами. Таисия чувствовала ожоги на лице, а руки покрылись безобразными волдырями.

 

«Наверное, это есть ад!» – подумала она.

 

Часы шли…     

            В висках стучало. В голове было пусто. Таисия чувствовала себя глупой и малообразованной девкой из её деревни, которая боится электричества. Она боялась этой непроглядной тьмы, сводящей с ума. Барышня зажмурилась и сурово приказала себе: «Вспомни молитву…»
 

            Порыв ветра заставил открыть глаза. Гул приближающего поезда вселял надежду. Ослепительный  свет фар прогнал тьму на станции и ощущения скованности. Белоснежная рука сжала часы. «Господи, помоги, проклятой…». Теперь это уже было ясно, что она  проклята. Поначалу поезд выглядел заброшенным и старым, но по мере приближения, он преобразился, засверкал новизной. Из окон слышалась музыка, лился свет. Поезд остановился, и Тася увидела Василия! Он  сидел в купе. Сердце застучало, то ли от  страха, то ли от радости. Происходящее со ней было вне логики, а может даже вне жизни. И вдруг девушка увидела брата, родного человека в этом кошмаре… «Может это всего лишь сон?! И если я дотронусь до брата, то проснусь!» - мелькнула нелепая мысль, которая молнией зажгла долгожданную надежду.

 

            Шагнула вперёд и через миг барышня мчалась к ступенькам, где стояла проводница. Улыбчивая девушка  подала руку, но лишь Таисия поднялась в тамбур, проводница стала сереть и превратилась в прах! Вскрикнув от ужаса, Таисия попятилась к дверям, но было поздно.

Поезд тронулся.

За окном снова началась безумная гонка времени!

Таисия почувствовала лёгкость  во всём теле…

 

            Наверное, любой человек мечтает о полёте, но сейчас Таисия меньше всего думала об этом. Девушке хотелось найти брата, остановить поезд  и сойти с него. Она  решительно прошла, точнее, пролетела все вагоны, - никого, даже водителя. Переходы между  вагонами были крыты стеклянной  крышей.  В  вагоне - ресторане, она остановилась возле столика. Её отчаянный взгляд упал на вазу с апельсинами и на открытую бутылку вина. «Наверное, это просто сон. Такого в реальности не бывает!  Может, если я выпью вино, то проснусь» - с надеждой подумала она. Сделав глоток, Таисия вкуса не ощутила. Она медленно опустилась в кресло. Дверь купе отворилась, и появился Филипп Миронович. Мужчина побледнел и подлетел к ней. Девушка  настороженно улыбнулась:

            - Батюшка, это и правда, Вы?

Мужчина осторожно взял её за руку:

            - Да. Тася, ты не должна тут быть! Может это мой сладкий сон?   

Она с грустью повторила:

            -…Сон… Батюшка, что за странное место?

Филипп  Миронович усадил дочь в кресло,  а сам сел в другое:

            -Этот поезд  - моё проклятье и моя тюрьма. Ты же знаешь, что мы с твоей матушкой, были дружны с самого детства. Зою Степановну была мне как сестра, но когда наши родители решили нас поженить, я не был в восторге. Я уговорил Зою Степановну обождать с венчанием, съездить к больному дядюшке… Их поезд сошёл с рельс. Тогда я понял, как сильно её люблю. Я каждый день приходил на вокзал, не зная, как жить дальше? Однажды мимо меня пробежала цыганка, которая украла часы, я погнался за ней,  она отдала мне часы и они вернули меня в прошлое. Я спас Зою Степановну, и мы прожили очень счастливую жизнь. Но я всегда знал, что часы прокляты, и поэтому велел захоронить их вместе со мной.  

Она достала из кармана его часы:

            - Теперь я тоже Тень Времени…

    

 

Наблюдая гонку времени за окном, Таисия стояла вместе с отцом. Теперь в её мыслях  наступила печальная ясность: «Он всегда будет рядом. Мы – Тени Времени…».

Поезд ехал в потоке вечности…