Случай на дороге

Загородное поместье средней руки. Пятнадцатое апреля две тысячи двадцатого года. Шесть часов вечера. Юлиан Эрастович Пестель выговаривает обиду своей возлюбленной жене Пульхерии Львовне (фамилия та же). Стоп!

Драгоценный читатель, объясните автору, как такое возможно! Почему ежедневно с разницей в один-два дня какая-то сволочь (иначе не назовёшь!) безнаказанно омрачает дивное супружеское многолетие тем, что вливает ушат свежих ароматических помоев в хрустальный ручей взаимной любви добрых и отзывчивых собеседников?
Более того, раз в неделю эта дрянь с диким звериным удовольствием вываливает терпкий рыхлый перегной в весёлое щебетание бегущей влаги...

Юлиан Эрастович неоднократно силился воспрепятствовать подобным актам «экологического» вандализма, но все его действия сметал мутный поток грязи, изливающейся из бездонного ушата. Как безжалостный сель, поток уничтожал на своём пути заботливо культивируемые обоими супругами ростки разумного доброго вечного, и каждый раз случалось то, что должно было, вернее, не должно было случиться.
 
Согласитесь, люди, не дОлжно случаться подобным нелепицам там, где торжествуют любовь и взаимное уважение двух личностей!

Кто-то скажет: "Оно, конечно, не дОлжно – но какова нелепица!" Из крохотного, этакого молекулярного на вид разногласия милые Юлиан и Пульхерия умудрялись всякий раз произвести на свет столь крикливую брань, что казалось, будто жизнь и смерть сошлись в смертельном поединке, и уже ничего изменить или просто вернуть назад нельзя.
С обоими происходила какая-то чудовищная метаморфоза. Они ругались до тошноты в сознании, той самой тошноты, которая как стенной морок уничтожает дивные фрески человеческой любви и обаяния жизни. Гадкий поток взаимных притязаний не останавливали ни взаимное уважение, ни тяжкие обстоятельства бушующей пандемии, ни личные обязательства перед Богом – никогда больше не ссориться.

И всякий раз сора, подстать коронавирусу, развивалась стремительно и лавинообразно. Уже минут через десять-двенадцать супруги, переполненные отчаянием (вот смех, только подумать – с чего бы!), переходили на крик:
- Дура! Ты полная дура, Пуля! Твои куриные мозги не способны решить эту простейшую пространственную задачу – нельзя сажать дерево здесь, его надо посадить вот тут! Тут лучше!
- Сам дурак! – визжала в ответ Пульхерия. – Ты не подумал, что солнце ходит вот так!
Она вскинула руки и распушила в небе тонкую белую полосу, будто пролетел самолёт.
- Солнце?! – Эраст даже поперхнулся от накатившей волны эмоционального негодования. – Ты проспала всё своё солнце! Оно ходит не так, а вот так!..
Далее следовала развязка подстать уездной драматургии, ведь, в сущности, драма по пустякам – это одна из забав зла, иначе говоря, сценический обман, доведённый до совершенства.
Юлиан Эрастович как один из главарей драмкружка всякий раз доводил мизансцену до эмоционального коллапса - хлопал наотмашь входной дверью и уходил куда глаза глядят, выкрикивая через плечо несвойственные интеллигентному мироощущению матерные ругательства.
- Иди-иди!))) - визжала ему вслед Пуля, запирая на ключ крытое от непогоды крыльцо, зачем-то выбрасывая (каждый раз!) ключ в мусорное ведро, стоящее между входной дверью и вешалкой.

Вот и сегодня всё произошло согласно обкатанному на многочисленных дублях сценарию. Хотя нет, назвать очередным сценическим дублем стояние двух человеческих душ «перед лицом жизни и смерти» – согласитесь, бездушно и непростительно!

Юлиан был человеком состоятельным, поэтому фразу «ушёл, куда глаза глядят» надо понимать так: он распахнул ворота, плюхнулся в кресло водителя и помчал гнедого мерина по раскисшей после дождя просёлочной дороге, повторяя, как заведённый: «Всё, всё, хватит! Ноги моей здесь не будет!..»
И ладно бы. К обеду следующего дня наш отверженный герой непременно вернётся к своей Пулечке с бутылкой шампанского. А Пулечка встретит своего Юлечку нежным поцелуем, не требуя (как требуют иные женщины) покаянных слов и долгих любовных заверений. Наверняка всё бы закончилось миром и ладом, не случись в действиях Юлиана одного непредвиденного обстоятельства…

О пандемии наш герой был достаточно наслышан. Эпидемия и заставила его пару дней назад покинуть уютную московскую квартиру и переместить драгоценную Пульхерию Львовну на загородную дачу, как говорится, от греха подальше. Однако именно в день отъезда Юлиана события в столице стали разворачиваться, со слов градоначальника, непредсказуемым образом. В связи с распространением коронавируса объявили (вы «умрёте» со смеху!) тотальную самоизоляцию (самоизоляция в приказном порядке – какого!). И пока милая парочка раскапывала ямки для будущих посадок, в Москве, а через два дня по всей Московской области был объявлен новый распорядок человеческого несосуществования.

Итак, ничего не подозревая, наш герой благополучно промчался по деревенскому большаку и через полтора километра вполне сносной грунтовки выехал на трассу. Полное отсутствие машин удивило Юлиана. На календаре значился вторник и трасса, обыкновенно загруженная до степени абсолютной непроходимости, на этот раз выглядела таинственно и пугающе.
Ничего не понимая и растерянно оглядывая зеркала, Юлиан погнал машину в город. Километра через четыре, на первом же разъезде его остановил инспектор ДПС, вернее, существо, похожее на человека, в белом комбинезоне и с респиратором на лице. Наш герой даже струхнул, когда «снежный» человек (это в апреле-то!), помахивая жезлом, велел ему остановиться. Когда же Юлиан увидел в зеркало заднего вида, что это странное существо приближается к его машине, он непроизвольно нажал на газ и поднял мерина с места в галоп.
«Боже мой, что я делаю!» - ужаснулся Юлиан, выжимая на спидометре цифру «190». Он ещё раз посмотрел в зеркало заднего вида – дорога была пуста. Как ни странно, это его несколько успокоило.
Впереди показался многоярусный каскад путепровода, нависший над въездом в столицу, как членистоногий марсианский пришелец. Юлиан немного сбавил скорость и хотел уже перейти «на шаг», но тут он увидел заблокированный грузовиками въезд в город и многочисленных снежных человечков, выстроившихся в подозрительное по форме разомкнутое каре по ходу его движения. Очевидно, его ждали.

Единственной возможностью свернуть с главной трассы был какой-то съезд, ведущий то ли на МКАД, то ли в обратную сторону. Однако, чтобы воспользоваться съездом Юлиан должен был сбросить скорость и перенаправить машину практически под прямым углом.
Пока он размышлял (долю секунды), как поступить, от грузовой баррикады в спешном порядке отъехал полицейский УАЗик. Юлиан заметил, что УАЗ имеет целью перекрыть последний спасительный съезд, и если он сбавит скорость, менты окажутся у съезда раньше. И тогда…

А теперь, драгоценный читатель, скажите: "Что это?" Какая мистическая метаморфоза случается порой с законопослушными и добропорядочными россиянами, отрицающими противоправные действия не только с гражданской точки зрения, но даже в виртуальном плане? Выбирая фильмы для вечернего просмотра, они откладывают в сторону ужастики и боевики, в которых главные герои нарушают общепринятые нормы!

...Юлиан, поскрипывая зубами, вжался в руль и, не снижая скорости, вошёл в поворот. Мерин, гонимый, как уздой, центробежной силой, встал на два колеса, будто задумал сбросить своего седока. Действительно, Юлиану показалось, что огромная сила оттаскивает его тело от спасительной баранки, и если он хоть на миллиметр уступит, неотвратимо произойдёт что-то страшное.
Одновременно со страхом и отчаянием наш герой ощутил выброс адреналина, обусловленного диким и разрушительным внутренним восторгом. Будто грозная половецкая песнь ворвалась в его тело, а сердце, как вакхический бубен, повело певца по кровотокам, как по плясовому кругу.
- А-а-ат-твою мать! – орал Юлиан, с упорством самурая направляя единственное рулевое колесо в сторону съезда.
Несмотря на возбуждение, он перестал волноваться и потакать собственному страху, будто холодный внутренний покой усмехнулся и стеганул его по лицу белым погребальным саваном.
«Радуйтесь, вы уже мертвы!» - донёсся до Юлиана голос Максимуса из фильма «Гладиатор».

Мерин чиркнул холёным боком о бруствер путепровода, отскочил, как ошпаренный, от бетонного ограждения и рухнул на четыре колеса, под стать сумоисту, встающему на дохё в боевую стойку. Устойчивость придала цилиндрам силу, и гнедой беглец помчался по извилистому путепроводу, оставляя далеко позади ментовский УАЗ и, как показалось Юлиану, всю его прошлую жизнь.

Дорога вывела Юлиана на МКАД. Но попасть на окружную магистраль оказалось невозможно. В торце съезда, аккурат в контражуре заходящего солнца плотно стояла Росгвардия, блокируя все возможные повороты и грунтовые обочины.

«Оперативно работают…»
Боковым зрением Юлиан зыркнул по сторонам. Впрочем, оглядываться и лихорадочно искать выход особого смысла не было – за него всё решила оперативная обстановка. Двусторонний бетонный бруствер путепровода гнал мерина прямо на блок-пост. 

- А-а-аш-штоб вас!.. – заорал в ветровое стекло горестный Юлиан, резко остановил машину и задрал на макс заднюю передачу.
Он не понимал своих действий. Он полностью отключился от самого себя и совершал движения механически, исполняя некую чужую волю. Его сознание окутало сладковатое безумие. Оно выдавливало из Юлиана личностную потенцию и превращало в оптимизированного ловкача-юзера, руки и ступни ног которого быстро и нестандартно управляли машиной.

Заметив манёвр Юлиана, гвардейцы поначалу растерялись, но уже через мгновение, по команде «Боевая тревога!», встрепенулись и пришли в движение. Две легковушки одна за другой, пришпорив цилиндры, помчались вверх по путепроводу вдогонку убегающему мерседесу.
Раздув две выхлопные ноздри, мерин неистово ржал и фыркал. Вот справа по борту показалось боковое ответвление дороги. Юлиан не удивился, он уже видел его, когда мчался в сторону МКАДа. Перепостив заднюю передачу на «драйв», он юркнул в ответвление.
Секунд через пять-шесть Юлиан почувствовал, что удача вернулась к нему – легковушки с рёвом проскочили поворот и умчались по путепроводу, не заметив его внезапного манёвра.


Часть 2.

Юлиан ехал в неизвестном направлении и на душе у него пели ангелы! Вдруг лицо победителя исказила гримаса страдания, а из глаз брызнули горячие, как кипяток, слёзы.
- Что! Что я вам сделал?.. – взвыл он белугой.
Боль сердца как результирующая многих болезненных причин, случившихся за день, сжала грудную клетку Юлиана с такой силой, что вслед горестному рыданию, из гортани вырвался немой сдавленный хрип. Казалось, вот-вот пойдёт горлом кровь и тогда – пиши пропало.
Наш герой сделал глубокий вдох и, задержав дыхание, усилием воли перевёл мысль о погибели на тему спасения. Действительно, он совершил невозможное - одолел системные кордоны, оказался ловчее и изворотливее их натасканной бульдожьей хватки! «Неважно, что ждёт меня впереди, - покатилась вольная мысль, как клубок Ариадны, обгоняя запыхавшегося мерина, - я сделал это!..»

Однако эта последняя фраза произвела в сознании Юлиана странное разрушительное действие - его затрясло, как при лихорадке. Однако ум, несмотря на общее состояние телесного морока, необыкновенно прояснился и пришёл в ужас, припомнив последнюю сказанную им фразу.

- Бог мой, что я делаю! – воскликнул путевой страдалец.
Он вдруг понял, что в последние сорок минут, в те самые сорок минут, которые прошли после первой встречи со «снежным человеком», его сознание, гонимое страхом, шарахнулось в сторону и, не ведая того, подключилось к выполнению чужой разрушительной воли. Потакая приказам ниоткуда, оно направило все его действия в никуда. И теперь ему предстоит как-то выбираться из гибельной ситуации. То, что он так ловко обыграл системного противника, говорит лишь о временном помешательстве ума. Систему невозможно переиграть на её территории. Любое затягивание игры влечёт за собой пропорциональное увеличение срока наказания.

- Пуля, что я наделал!.. - горестно прошелестел пересохшими губами Юлиан.
Он хотел сказать ещё, но в это время метров за триста впереди, на Т-образный перекрёсток дороги выехал старенький ГАЗ-66. Десятка два гвардейцев попрыгали с открытого кузова и рассыпались цепью поперёк проезда. Молодой лейтенант (видимо, командир группы) сделал предупредительный выстрел из ракетницы.

Юлиан втопил педаль тормоза в потный хребет мерса и остановился. Абсолютная безысходность положения успокаивала. Когда нет выбора и нет надежды на случайность, человеческий мозг начинает работать размеренно и хладнокровно. Слабак, не таясь, проявляет все свои нижайшие качества и не считает это зазорным – иного выхода нет. Человек, наделённый внутренней волей, поднимается с колен и бросает в лицо палачу слова: «Вы можете меня убить, надругаться над памятью обо мне, но вы не можете причинить мне зла».

С улыбкой, достойной кисти великого художника, Юлиан Пестель коснулся педали газа и с минимальной «крейсерской» скоростью (пять километров в час) двинулся на гвардейцев…