Рубеж. Ч 3. Взлом. Г 4. Смертельные проклятия

Рубеж.


Повесть.
Олег Русаков.


Часть 3. Взлом.


начало повести:    http://www.proza.ru/2019/07/07/1427


Глава 4. Смертельные проклятия.


            «…Мне местные рассказали про него, это он падла петлю затягивал на шее моего старшего брата…
            А Костя… мой средний брательник, за день до этого в бою погиб, когда мост рвали под Озерной, они вместе в партизанах были, в этом же бою и Радион… старший брат, ранен был, там и в плен попал без сознания… на следующий день его этот гад в петлю-то и сунул...
            А через пару дней после боя у Озерной эти сволочи по деревням облавы устраивали, зверствовали страшно. Мамка с батькой как увидели, что полицаи по деревне идут, меня сразу в лес выгнали, как знали, что они к нам во двор… Я за угол бани уже убежал, когда услышал, как он гад заорал, «Вот где живут герои партизаны.» Когда он… фашист проклятый… родителям начал рассказывать, как братьев изничтожал, мать на него с граблями, ну он ее и… он ее… и…» - мальчишка шмыгнул носом: «застрелил… гад… с автомата… очередью.»
            Рассказ молодого полицая казался Васильеву очень знакомым.
            - Постой, постой… - не произвольно остановил его Васильев.
            Мальчишка по-прежнему стоял в темном углу и с силой стирал со щек непослушные слезы.
            - А как имя отчество твоего отца?.. – произнес капитан странным, даже для него, голосом… не командирским голосом.
            Парень снова шмыгнул носом… начал резкими движениями срывать белую повязку со своего рукава.
            - Так это… Матвей… Ииваныч… в Заречье мы живем… То-есть… жили… Да в доме остались только я… да батя. Ни мамки, - шмыгнул носом, - ни братьев…
            - …Сестер нету? – будто просто так спросил командир…
            Парень из-под лобья тяжелым взглядом глянул на Васильева.

            В это время в церковь вбежали артиллеристы. Рогожин и Сиротин слегка задержались, собирая за остальными вещмешки и остальное оставленное снаряжение.
            - Трифонов. Пленного на тебя оставляю…
            Командир отвлекся на дела, ради которых они здесь очутились.
            - Лейтенант артиллерии ко мне.
            Артиллерист скинул свой большой рюкзак, в котором находились инструменты наблюдения и расчетов, козырнул перед Капитаном, тяжело дыша, с открытым ртом после бега.
            - Значит так, начинаем с того, что это… говно, убираем к воротам. – Он рукой показал на убитых немцев и полицая. - ...Жаль, что эту мразь из церкви вовсе вынести нельзя. По новой... храм оскверняем... - Васильев коротко провел взглядом по сводам церкви. - Затем в темпе развертываете свое оборудование для наблюдения… Ну и вперед, за дело…
            - …Товарищ командир, товарищ командир… смотри чего там есть, - стараясь сдерживать свой восторженный голос говорил спускающийся с колокольни по лестнице Цыган, в его руках был здоровый станковый крупнокалиберный пулемет, немецкий пулемет калибра 7,92 с дырявым толстым длинным стволом.
           Баро уже почти спустился вниз, держа монстра одной рукой за рукоять, другой за приклад, тяжелое большое оружие. Васильев медленно подошёл к солдату смотря на жуткое в работе вооружение.
            - Станок-то под него там есть?
            - Ну там есть какая-то железина, на паука похожа.
            - Тяжелая это машинка, Цыган, без станка с ней хрен справишься не на земле. Да и со станком поди только тебе с ней совладать… впервые видишь эту дуру?
            - Ага. Там цинки с патронами наверху стоят. Патроны большие…
            Васильев несколько секунд молчал, смотря на крупнокалиберный пулемет, страшную работу которого он видел не раз, чувствуя спиной, как свистят его пули.
            - Переодевайся, - спокойно и без возражений кинул командир.
            - Что, - не понимающе посмотрел на командира Баро.
            - А ты как на колокольне красноармейцем рисоваться будешь. Переодевайся вон в фельдфебеля, низ можешь оставить. Смени только гимнастерку… и пилотку его одень, а то у тебя волосы за километр узнать можно. С монтажом машинки помогу, если сам не разберёшься, только вот, - он махнул рукой на пленного, - закончу…
            Васильев опять вернулся к артиллеристам, которые уже распаковывали свое оборудование. Лейтенант опять вытянулся перед ним по стойке смирно.
            - Вольно. И не тянись больше. Мы с тобой не на плацу.
            Офицеры начали обсуждать выполнение главной задачи.

            Через минуты командир опять подошел к пленному. Трифонов по-прежнему держал его на мушке.
            - Ну что орел?.. на чем мы там остановились?
            - Вы спросили про сестру… - «полицай» упер глаза в пол. - Сестренка поздней осенью сорок первого умерла… немцы тогда уже месяц как в нашей деревне столовались… изнасиловали ее гады. Она сумела сбежать, в рубашке… по морозу, опились там все. Заболела сестренка… - рукавом провел по глазам, - умерла. Братья тогда в партизаны и ушли.
            Васильев уже не сомневался, что мальчишка младший сын их проводника. Но не спешил командир говорить, что его отец ждет их на болоте. «Пускай они встретятся внезапно… сразу ясно станет, легенда это, или он правду говорит… но пока все сходится, прямо один в один, если бы врал, все равно где ни будь запутался бы. Да и не артист же он в свои пятнадцать. Да-а… накачали его фашисты злобой… А как же они встретятся-то… мне же еще языка брать… не таскать же его прицепом. Задачка.»
            - Выходи на свет… Матвеич, не знаю как там тебя по имени. – Он кивнул парню, чтобы тот выходил из алтаря церкви. – Ремень отстегивай с тужурки. – парень отстегнул немецкую пряжку, - давай сюда… - забрал у мальчишки ремень.
            - Матвей…
            - Что Матвей?..
            - Меня зовут Матвей.
            Васильев завернул ремень через пряжку кольцом, сделал удавку:
            - Руки… - удавку ремня поставил перед его животом.
            Парень взглянул на удавку, поднял растерянные глаза на капитана, послушно сунул руки в удавку ремня. Васильев, резким негрубым движением, затянул удавку.
            - Как ты понимаешь, Матвей, я тебя свободным оставить не могу. Ты ведь для нас темная лошадка, тем более полицай. Да и врагов навалил кучу, как тебе удалось-то троих мужиков завалить. Матвей… Матвеевич.
            - Да они ужрались как скоты, вон те двое, у костра. Фельдфебель только один раз к самогону приложился…
            У парня вдруг зажглись глаза. Он злобно и просяще посмотрел на Трифонова, потом опять на капитана.
            - Ты чего думаешь я полицай, что-ли? Да я их гадов ненавижу, вчера только эту повязку накрутил. Грохнул их возничего, когда тот сено в конюшню вез, он тоже молодой был, эти подмены не заметили, у них суматоха была не малая, понагнали их в Берестяное со всех сторон, я его штаны и тужурку одел… мне ведь до этого гада как-то добраться надо было, а они сегодня утром сюда пост ставили, вот я и вызвался… - в глазах мальчишки извергали страшную обиду, невероятную злость, слеза застилала широко открытые белки.
            Парень говорил это громко, Васильев ударил его по щеке, тот замолчал.
            - Мы тебя первый раз видим. Проверить этого не можем. Не забывай, что ты для нас… полицай… Если бы не вот эти трое… давно бы на тот свет отправили… Поэтому не ори. Говори только то, что я тебя спрашиваю и что тебе говорить разрешаю. Уразумел?
            Парень замолчал.
            - Продолжай.
            - Я у него кинжал попросил посмотреть, - кивнул на фельдфебеля, - он дал… А винтарь, с пристегнутым штыком, лежал между мной и вторым немцем… - парень сделал тяжелый вздох, - я сам пьяный был… старался не пить, пригублять, да самогон ядреный зараза… этот гнида: «пей, пей» - он опять глубоко вздохнул, - а мне много ли надо…
            - Товарищ командир разрешите обратиться.
            Перед Васильевым стоял офицер арт-разведки в куртке убитого палача. Командир ухмыльнулся.
            - Товарищ капитан, позвольте и у этого полицая куртку забрать.
            Васильев ухмыльнулся опять, повернулся к пленному, расстегнул на руках ремень:
            - Снимай тужурку…
            Переодевание прошло быстро.
            Как только руки пленного опять были застегнуты в ремень:
            - Ну-ну продолжай, слушаю.

            - …он мне кинжал дал посмотреть, - фельдфебеля уже унесли, - а я так захотел немцу кинжал в шею воткнуть, брат приемчик показывал… размахиваюсь и мимо туловища, толи он увернулся, а скорее я слишком пьян был… зато в ногу, в ляжку ему воткнул, ножик из руки вываливается… хватаю карабин, немца прикладом по голове, он отваливается на спину, а этого гада в грудь штыком…
            Парень замолчал слегка улыбнувшись.
            - И так мне хорошо на душе стало… изо всей силы второму немцу штык в грудь и вогнал, а вытащить не могу. А третий к воротам пытается бежать, да нога еле тащица, по-своему чего-то орет - сука, голоса от страха нет, - парень опять улыбнулся, – ну я кинжал поднимаю, догнал и зарезал гада.
            Подбежал цыган:
            - Товарищ командир – собрал. Собрал я пулемет. Может зарядить.
            Лицо у Баро было довольное, как будто он доброго коня оседлал, и теперь хочет прокатиться в галоп.
            - … Может тебе еще и пострелять? – с сарказмом, но грубо кинул командир. – освобожусь поднимусь зарядим, объясню, как стрелять., пробной стрельбы не будет – имей в виду. Пока просто наблюдай вокруг, только аккуратно и чтоб на голове головной убор был. А то твою смоль цыганскую за километр видно.
            Опять повернулся к пленному. Баро, не расстроившись на укор командира, побежал на верх.
            Васильев опять повернулся к Матвею.
            - …Еще пару минут и заканчиваем.
            Пленного видимо начало одолевать похмелье. Но он заканчивал свой рассказ.
            - Потом мне плохо стало… рвало… - парень нахмурил брови, - …дальше вообще не помню… и тут вы…
            Парень замолчал. Васильев пристально смотрел ему в лицо. «Жалко парня. И это плохо. Мы в разведке… жалеть никого нельзя. Его ведь здесь оставлять надо, нам еще языка брать… и оставлять тоже нельзя… Да… что же делать-то», - Васильев отошел от пленного в сторону.
            - Трифонов, свяжи ему ноги с концом метров в пять и посади посередине церкви, чтоб был у всех на виду. Конеч веревки расправь. - Пошел на лестницу и начал подниматься на колокольню. С лестницы добавил, - сам к воротам, обеспечить охранение подходов к церкви со стороны ворот.

            Красива Русская Земля! Тем более с церковной колокольни. Николай не мог оторвать взгляда с окрестностей, обводя взглядом округу, по которой когда-то плыл малиновый звон с высокой колокольни, на которой сейчас стоял с биноклем командир разведки красной армии. Но некогда любоваться. Он взглянул на часы. Уже подходило семь часов. Вечернее солнце еще висело высоко над горизонтом, по-прежнему, отдавая земле много тепла и света. Птицы поют не понимая, что идет война. Времени в обрез. Желательно бы еще до полуночи вражеского офицера вытащить через болото… но его ведь еще надо было захватить.
            Берестяное как на ладони. На околице дзот из мешков с песком, у мешков которого на солнечной стороне млеют три полицая. По деревне несколько сожжённых домов. У дома, в центре села, на котором висит фашистский флаг ходит полицай с винтовкой на плече… видимо пост. Сбоку фасада этого дома машина. Страшно подумать, но именно через это село завтра должен прокатиться вал войны, безжалостно сжигая все вокруг на своем пути. Именно для этого они здесь. На северо-востоке приблизительно в километре, видна немецкая техника, она замаскирована маскировочными сетками, и большими ветками деревьев, но в бинокль можно разобрать все в деталях, четко видны дымы полевых кухонь. А вот и очередь за горячим в одном из подразделений.
            «Даа… ясно, какие радиограммы необходимо посылать нашим. Скорее ребята… Скорее. От нас сейчас зависит успех завтрашнего наступления на этом участке фронта в пять километров». Артиллеристы уже настраивали свою оптику. Они находились на верхнем портале колокольни.
            - Орлы, много еще времени надо?
            - Никак нет товарищ командир, еще с минуту и начнем снимать данные.
            - Давайте ребята не тяните время.
            Васильев стал спускаться на нижний портал, где радист раскидывал свои провода антенн рации.

            - Неси цинк… Воот… Сначала открываешь казенную часть. – Васильев дернул массивный рычаг на щеке пулемета, откинул в сторону ствола длинную крышку оружия. - Крышку с цинка откидываешь, ленту вытягивать не спеши, чтобы она не запуталась. …Ленту ставишь к пулемету боком, давай наконечник ленты… заводишь его в казенник, крышку-у хлоп, - Командир бросил крышку казенника на пулемет, сильно, но аккуратно ударил по ней ладонью, она грубо щелкнула, - теперь еще одно движение, - Васильев дернул за наконечник, лента со щелчком двумя патронами вошла под крышку казенной части пулемета, - вот это предохранитель, он показал на маленький рычажок, его вниз, и та-та-та, можешь поливать. – Васильев поставил предохранитель обратно.
            Баро завороженно смотрел на все, что делал командир.
            Капитан вновь открыл крышку пулемета, аккуратно вынул за наконечник ленту, нежно сложил ее обратно в цинк.
            - Попробуй теперь ты. Только не торопись, и с предохранителя не снимай.
            Военные поменялись местами. Баро не спеша повторил точь-в-точь, что делал командир, имитировал снятие с предохранителя, уверенно взялся за рукоятки пулемета, бегло... озорно и с улыбкой глянул на командира, поджав нижнюю губу, и:
            - Туф-туф-туф-туф, - улыбаясь посмотрел на командира.
            - Из тебя, Цыган, настоящий пулеметчик получится. Да и инструмент, как бы по твоей комплекции. Только не вздумай им зря играться солдат. Лучше всего будет, если мы ему в конце концов затвор сломаем и уйдем от сюда, не сделав из него ни одного выстрела. Наблюдай… Внимательно наблюдай… особенно вон за полицаями, я вниз.

            
Продолжение:    http://proza.ru/2019/12/18/1565      


11.12.2019
Русаков О. А.
г. Тверь