Рекрут. Часть 1

Часть 1 «Структура»

Глава 1

- Добрый день, - Андрей зашёл в купе и глянул на номера полок. – У меня двадцать седьмое.

Двое мужчин среднего возраста ответили на приветствие. Сидящий на полке Андрея слегка подвинулся к окну и Андрей сел рядом, предварительно забросив в багажный отсек над дверью свою дорожную сумку. Мужчина напротив посмотрел в окно, на часы и изрёк:

- Пора бы уж и отчаливать.

Словно услышав его, включилось купейное радио. Голос из динамика напомнил уважаемым пассажирам, что поезд следует до станции Москва, а также попросил граждан провожающих покинуть вагоны. Через минуту вагон легко дёрнулся и перрон за окном медленно поплыл назад.

- В Москву? – решил нарушить молчание сидящий напротив.

Андрей в ответ только кивнул, его сосед оказался более разговорчивым.

- В неё родимую, - ответил он. – В командировку еду.

- А я из командировки, - жизнерадостно сказал интересовавшийся. – Насчёт металла у вас договаривался. Мне в Москве ваша нержавейка, как воздух, нужна.

Между командировочными завязался обычный разговор двух словоохотливых попутчиков, к которому Андрей не очень прислушивался. Он всё ещё не мог прийти в себя после только что случайно произошедшей встречи со своей одноклассницей Светланой Исаенко. Со Светкой, в которую он был когда-то влюблён и которой он тоже не был когда-то безразличен.  

Час назад, уговорив родителей не провожать его, Андрей шагал к троллейбусной остановке, торопясь на вокзал. Её он узнал издалёка. За промелькнувшие после окончания школы годы Светка стала ещё красивее. Она шла ему навстречу вместе с каким-то незнакомым высоким парнем. Парень держал Светку под ручку, улыбался ей, при этом увлечённо о чём-то рассказывая. Заметив его – Андрея, Светка залилась румянцем и отвернулась. Даже не поздоровавшись, она прошмыгнула мимо него, словно они и не были никогда знакомы. Несколько раз Андрей обернулся, чтобы посмотреть, не обернётся ли она… Не обернулась. И сейчас под стук колёс постепенно набирающего ход поезда, на него нахлынули приятные и немного грустные воспоминания. 

Они подружились в девятом классе. Дружили по-детски, стараясь не выказывать ту влюблённость, которую испытывали один к другому. Лишь после окончания школы, когда он должен был уезжать для сдачи вступительных экзаменов в МИФИ, они позволили себе нарушить негласное табу, наложенное на свои отношения. За день до отъезда Андрей зашёл к ней домой проститься. Светка усадила его рядом с собой на диван и всхлипнула: 

- Уезжаешь? 

- Я тебе буду звонить, каждый день, - поклялся он и неожиданно для самого себя  потянулся к её губам.

Сколько времени они целовались? Может быть, минуту, может быть, час. А потом он, наконец,  решился и, проникнув к Светке под халатик, дрожащей от волнения рукой попытался расстегнуть на ней лифчик. Когда это ему уже почти удалось, громовым раскатом грянул телефон. Перепугавшись этого резкого звонка, они шарахнулись друг от друга и Светка, запахивая на ходу халат, бросилась к телефону.  

- Это мама звонила, - сказала она, положив трубку. – Спрашивала, не приехал ли ещё папа. Я совсем забыла, что он сейчас должен прийти.

На этом всё и закончилось. В прихожей они наскоро поцеловались в последний раз, и он ушёл. С тех пор прошло шесть лет. Вначале он ей звонил довольно часто, но только вначале. Будни студенческой жизни бешеным водоворотом закрутили его, учёба в институте – это не уроки в школе. Тем более, что поступил он не в какой-нибудь второсортный институт, а в МИФИ и специальность выбрал не простую – «информационные системы и технологии». С первых же дней занятий на него обрушился умопомрачительный шквал дисциплин, от сложности которых волосы поднимались дыбом: операционные системы, моделирование, программное обеспечение, новейшие компьютерные технологии, углублённое изучение английского. А сколько времени и сил отбирало овладение программными языками! Assembler, C, С++, Java – это тысячи исписанных листов бумаги: тренируйся, студент, набивай руку, если уж выбрал для себя такую профессию. В общем, звонил он Светке далеко не каждый день, как обещал. Их последний телефонный разговор состоялся за неделю до окончания первой зимней сессии. Веселый и возбуждённый, радуясь предстоящей скорой встрече, Андрей сообщил ей, что через неделю начинаются каникулы и он приедет домой:

- Скоро увидимся, Светик.

- Не увидимся, - от голоса Светланы повеяло холодом. – Нам не нужно встречаться. Я замуж выхожу.

- Поздравляю, - только и смог ответить он.

Больше звонить ей было незачем.

 

* * *

 

- Так что, Игорь, может, по пять капель? – предложил москвич, возвращавшийся из командировки. 

- Это тебе можно, Павел, не только пять, но и десять капель употребить, - ответил сидевший рядом с Андреем. – А у меня завтра в Москве дел невпроворот, нужно иметь ясную голову.     

- Так мы ж по чуть-чуть, - Павел уже вытянул из-под полки свою сумку, а из сумки - бутылку «Немиров». – За знакомство. У меня и закуска есть.

- Да у меня тоже закуска есть, - с сомнением в голосе произнёс Игорь. По этой фразе было понятно, что командированный в Москву хотя и колеблется, но не устоит перед предложением москвича Павла и, несмотря на тяжелый завтрашний день, всё-таки примет участие в употреблении «пяти капель».  

- А ты, молодой человек, как? – посмотрел на Андрея Павел. – Третьим будешь? 

- Новое поколение выбирает пепси, - усмехнулся Андрей. – Я только что пообедал, да и вообще не любитель… 

- Ясно, хозяин – барин, - кивнул Павел и принялся доставать из сумки пакеты с едой.

Сидевший рядом с Андреем Игорь тоже доставал свои продукты, готовясь к предстоящей трапезе.

- Давайте мы с вами полками поменяемся, - предложил ему Андрей. – Вы будете на моей нижней, а я на верхней обустроюсь.

- С удовольствием.

Пожелав попутчикам приятного аппетита, Андрей растянулся на верхней полке, взял в руки купленный на привокзальной площади журнальчик и просмотрел  его. Читать не хотелось. После этой встречи со Светланой нагрянула меланхолия. Андрей отложил журнал и закрыл глаза. Мозг оцепенел в приятной расслабленности где-то на границе полудрёмы-полубодрствования и, пребывая в этом состоянии, принялся выдёргивать из памяти фрагменты его жизни в Москве.

 

* * *

 

- Это ещё что за новости? – Старостин - преподаватель по экспертным системам листал лабораторную работу Андрея и удивлённо округлял глаза. – Опять вы со своими фокусами, Кириленко. Кто вас такому научил?

- Разве неправильно? – ответил Андрей вопросом на вопрос. – Я решил её менее громоздким способом, а все результаты совпали. Вот они, в сводной таблице.

- Вычислил, совпали, - передразнил его Старостин, который всегда считался студентами самым придирчивым и самым занудным преподавателем из всего состава кафедры. - Нужно было вычислять, используя тот алгоритм решения, который я давал на лекциях. А у вас здесь всё с ног на голову поставлено, чёрт копыто поломает, - Старостин захлопнул пухлую папку лабораторной и сказал: - Я не могу такое принять.

- Что же мне делать? – Андрей почувствовал, как неприятные холодные мурашки побежали по спине – лабораторная по экспертным системам не делается за один день, чтобы её выполнить, нужен как минимум месяц. А если сейчас не получить зачёт, автоматически не допускаешься к экзаменам.

- Идите к заведующему кафедрой.

Потом было почти двухчасовое сидение в кабинете у заведующего кафедрой – у про­фес­сора Блажкунова. Блажкунов вдумчиво изучал лабораторную, что-то пригова­ри­вая себе под нос и постукивая пальцами по полировке стола. Перевернув последний лист, он посмотрел на Андрея, хмыкнул и спросил:

- Откуда этот метод?

- Сам придумал.

- Как сам?

- Сам. Тот ход решения, который давал нам Старостин, показался мне слишком длинным. Я решил его упростить.

- И у тебя это получилось. Скажешь Старостину, что я тебе поставил зачёт. Давай зачётную книжку и сходи к нему за ведомостью.

 

* * *

 

После второго курса он втянулся, и учебные нагрузки уже не казались такими страшными и кошмарными. Даже появилось свободное время. Почти все ребята из его группы стали совмещать учёбу в институте с подработкой – редкий студент не нуждается в деньгах, особенно если живёт в общежитии. Андрей тоже не был исключением. Сначала он дежурил системным администратором в компьютерном клубе. Но с мало оплачиваемой работой клубного сисадмина справится и зелёный мальчишка, едва овладевший азами информатики. Будущему программисту можно найти работу и повыгоднее, и поинтереснее. Валька Акимов – одногруппник и приятель Андрея познакомил его на третьем курсе с молодыми москвичами-коммерсантами, которые подряжали студентов на выполнение различных компьютерных услуг: то нужно составить специфичную программку для их офисного сервера, то изготовить серию рекламных сайтов для размещения в сети. Два раза четверых студентов-программистов, в числе которых был и Андрей, нанимал один крутой фирмач для взлома сайтов своих конкурентов. За эту работу фирмач отваливал солидные бабки. Но хакерство, хотя само по себе и азартно, и интересно, и может принести хороший заработок, имеет один серьёзный недостаток: за него можно схлопотать тюремный срок, а если хакера сумеют вычислить хозяева взломанного сайта, то можно запросто лишиться жизни. Поэтому, когда фирмач хотел нанять студентов в третий раз, Андрей решил не искушать судьбу и от участия в хакерстве отказался. Тем более, что у него уже был заказ на другую работу: преподаватель института делал для «нужного человека» диссертацию, к которой в обязательном порядке должна была прилагаться программа. Программную часть диссера преподаватель попросил сделать Андрея, естественно не бесплатно.

   Благодаря таким приработкам, он не бедствовал. Хватало и на жизнь, и на походы с девочками в кафе, что, правда, бывало крайне редко: делу – время, потехе - час. Учась на последнем курсе института, он уже твёрдо знал, что останется работать в Москве. Здесь  хороший программист всегда сможет найти интересную и высокооплачиваемую работу гораздо быстрее, чем на Украине. У него уже имелось с десяток приглашений от крупных фирм и маленьких фирмочек, руководство которых хотело бы иметь в своём штате программиста-профи. Но так уж получилось, что Андрей пошёл работать не на частную фирму и сейчас нисколько об этом не жалел.

 

* * *

В начале лета прошлого года, когда до защиты дипломных работ оставались считанные дни, в его общаговскую комнату постучали. На пороге стоял запыхавшийся первокурсник с их факультета.

- Ты Кириленко? – уточнил он. – Тебя в деканат вызывают. Срочно.

Через полчаса Андрей уже заходил в деканат. Рядом с Люсьендой – Людмилой Ивановной - деканатской секретаршей сидел представительный мужчина лет пятидесяти в костюме и галстуке, своей высокой кряжистой фигурой очень похожий на большого матёрого медведя.

- Вот и он, - сказала Люсьенда. – Тот самый Кириленко.

Представительный встал и неожиданно для Андрея протянул ему руку:

- Здравствуйте, Андрей Сергеевич.

- Здравствуйте,.. – Андрей в замешательстве пожал протянутую руку.

- Меня зовут Валерий Леонидович. Фамилия – Дыбреев. Я из института Экстремальных Состояний Академии Наук России.

Улыбнувшись молчавшему Андрею, представительный продолжил:

- Пожалуйста, не удивляйтесь. Уделите мне десять минут, давайте не будем мешать Людмиле Ивановне и выйдем в коридор. Речь пойдёт о вашем трудоустройстве. Вы уже определились, где будете работать?

- Мне предлагают интересную работу несколько фирм,.. – пролепетал Андрей. – Но я ещё точно не выбрал…

- И правильно сделали. Самая интересная работа вас ждёт у нас в институте.

- Институт?..

- Институт Экстремальных Состояний. Красивое название, правда?

- Правда… Институт Экстремальных Состояний. А что это за экстремальные состояния? Чем занимается ваш институт?

- Физическими исследованиями.

- Но я только программист и в физике не очень…

Валерий Леонидович улыбнулся и по-приятельски похлопал Андрея по плечу:

- Я тоже в физике не очень, хотя и являюсь начальником отдела. Мой отдел называется «Отдел организации развития и управления», сокращённо «ОРУ». Перед «ОРУ» ставятся совсем другие, не физические задачи. Сейчас мне нужен способный программист. Мой заместитель навёл о вас справки и считает, что вы нам подходите. Ну как, согласны?

Уж где-где, но работать в институте, занимающемся физическими исследованиями, Андрею никак не хотелось. Поэтому он решил ответить прямо, стараясь не обидеть этого начальника отдела:

- Понимаете, Валерий Леонидович, ваш институт – это государственное учреждение. И в таких учреждениях сейчас если и платят зарплату, то маленькую и с большими задержками…

- Молодец, Андрей, дельно подходишь к вопросу, - перешёл на «ты» Валерий Леонидович. – В нашем институте действительно зарплаты маленькие. Не зарплатки, а заплатки, - басовито рассмеялся он. – Но мой отдел – это институт в институте. У меня отдельное финансирование. Сколько ты собираешься получать на фирме? 

Андрей ответил.

- Столько ты и у меня будешь получать, на первых порах, - Валерий Леонидович сделал эффектную паузу. - А потом, если твоя работа будет успешной, я обещаю, что твои заработки возрастут в три-четыре раза. Впечатляет? 

- Впечатляет, - от такого напора Андрей несколько растерялся. – Только что я должен буду делать?

- Ты программист, вот и будешь программировать. Точнее, будешь сам создавать новое направление в программировании, которое до тебя ещё никто не создал. Назовём его «программное изобретательство».

- На какую тему – изобретательство?

- На тему… А вот насчёт темы мы с тобой поговорим, когда ты станешь нашим сотрудником. Могу сказать только одно,.. – Валерий Леонидович с таинственным видом посмотрел по сторонам, но институтский коридор в это время был пуст, - …твои темы будут касаться экстремальных состояний. По-моему, такая тематика тебе должна быть очень интересна.

Начальник отдела замолчал и выжидательно посмотрел на Андрея. Андрей тоже озадаченно молчал.

- Мне нужно подумать, - выдавил он из себя через минуту.

- Обязательно подумай. Позвони родителям, посоветуйся. Да, совсем забыл! С первых же дней работы мы тебе предоставляем отдельный бокс в общежитии, в нашем институтском. Хотя и однокомнатная, но всё-таки, отдельная квартира в столице. По-моему, любой вчерашний студент, причём приезжий, который хочет остаться в Москве, о таком начале карьеры может только мечтать. Итак, я жду от тебя положительного ответа. Вот номера моих рабочих телефонов.

На следующий день Андрей позвонил Валерию Леонидовичу и дал согласие работать в институте Экстремальных Состояний.

 

* * *

 

Он пришёл устраиваться на работу в середине августа прошлого года. И сначала пожалел об этом, увидев пустой пыльный двор со старым ржавым корпусом «москвича» в дальнем конце, унылое обшарпанное здание, его уже давно требующий ремонта первый этаж с отставшей кое-где от пола полихлорвиниловой квадратной плиткой. Предъявив требуемые документы сухой, уже увядающей, как и всё институтское здание, начальнице отдела кадров, Андрей спросил у неё, где находится этот самый отдел «ОРУ».

Начальница кадров с грохотом вставила в металлический шкаф выдвижной ящик с какими-то анкетами и, словно делала большущее одолжение, не глядя на Андрея, ответила:

- Пройдёте по четвёртому этажу в самый конец коридора и поднимитесь на пятый. Там и получите пропуск для входа в институт.

Допотопный лифт, поскрипывая и поскуливая своими древними механизмами, остановился на четвёртом этаже. Длинный коридор с бесчисленным множеством старых некрашеных дверей, рядом с которыми висели таблички мудрёных названий физических лабораторий, упёрся в лестничный марш. По этой лестнице Андрей поднялся на пятый этаж. Здесь дверь была всего одна, зато не старая и не деревянная. Огромная и металлическая, окрашенная в серо-стальной цвет она сразу же у лестницы преграждала проход. Никаких табличек и вывесок. Вместо вывески слева от двери находился обычный домофон, а над дверью висели две видеокамеры, объективы которых были направлены на всяк входящего. Андрей нажал на кнопку домофона. Секунд через двадцать замок щёлкнул и открылся вход в короткий аккуратный коридорчик, своим внешним видом разительно отличающийся от первых четырёх этажей: белоснежные двери с позолоченными ручками, пластиковые панели и современные светильники на потолке, на полу - ковролин. Андрей шагнул вперёд и через пять секунд услышал за спиной металлический щелчок автоматически закрывшейся двери. «Прямо не отдел в институте, а банковские закрома, - немного нервничая, усмехнулся Андрей. – Что теперь? Люди, ау! Неужели здесь нет какой-нибудь секретарши, желательно симпатичной, которая бы объяснила куда…».

 - Здравствуйте, Андрей Сергеевич, - сказала симпатичная белокурая женщина лет тридцати в очках и в строгом костюме деловой леди. Она вышла из первой по коридору двери и улыбнулась Андрею официальной вежливой улыбкой: – Пожалуйста, идите за мной.   

- С удовольствием, - вырвалось у Андрея.

И он, укоряя себя за такую бестактную двусмысленность фразы, зашагал за женщиной по мягкому ковролину.

 - Вам сюда, - открыла она перед ним дверь.

- Ага, вот и наш новый сотрудник пожаловал, - прогремел начальник отдела «ОРУ» Валерий Леонидович Дыбреев.

Он встал из-за стола и протянул Андрею руку:

• Садись. Наташа, позови Кочкина, побеседуем.

* * *

Они беседовали полтора часа: Андрей, начальник отдела и его заместитель – Алексей Васильевич Кочкин, мужчина лет сорока пяти с хитрым прищуром серых глаз и сломанным, словно у боксёра-профи, носом.

- Тебе повезло, Кириленко, - щурясь, сказал Кочкин. – Из наиболее перспективных выпускников московских вузов мы отобрали семерых, в том числе и тебя.

- Почему именно меня? – поинтересовался Андрей.

- Свою дипломную работу еще помнишь? «Моделирование пассажиропотока на кольцевой линии московского метро для выработки наиболее оптимального графика работы электропоездов». Эту тему подобрали для тебя не только преподаватели кафедры, но и я. Даже не столько преподаватели, сколько я. У всех наших кандидатов, из которых производился отбор, были разные задания. Единственное, что в них было общее – это необычность поставленной задачи, невозможность её решения с помощью чисто лекционных знаний и отличного знания программирования. Я рассчитывал на вашу импровизацию, на нестандартность решений, которые бы помогли найти наилучший результат. Двадцать три  кандидата через месяц попросили поменять задание – просто не могли представить, как его выполнить. Лишь семеро сумели выполнить дипломные работы на заданные темы. Этих семерых мы и берём на работу, но пока всего лишь в качестве стажёров.

- Значит, вы меня приняли всего лишь как стажёра?

- Всё будет зависеть только от тебя. Как считают твои бывшие преподаватели, у тебя талант и замечательные способности. Я тоже так считаю, среди дипломных работ наших стажёров твоя работа мне нравится больше других: и новизна, и нестандартность, и творческий подход. В общем, с проверкой перед поступлением к нам ты справился блестяще. Но обольщаться не стоит, талант и способности ещё ничего не значат: учёба – это учёба, а работа – есть работа. 

- Да, Андрей, - поддержал Кочкина Дыбреев, – твоё финансовое благополучие зависит от результатов твоей работы. При первой нашей встрече я уже говорил, что если твоя работа будет успешна, то и зарплату мы тебе увеличим раза в три, в четыре. Но если за пять-шесть месяцев принятый на работу стажёр не сделает ничего конкретного, мы будем вынуждены его уволить. Как и обычный программист, он тогда пойдёт работать на какую-нибудь коммерческую фирму.

- Ну вот, - Андрей натянуто рассмеялся: – Не успели принять на работу и сразу же обещаете уволить. Я бы всё-таки хотел узнать, что мне предстоит делать.

Валерий Леонидович встал из-за стола, его массивная фигура неторопливо стала перемещаться по кабинету.  

- Как ты уже знаешь, наш отдел называется отделом «Организации развития и управления», - сказал он. – А институт - институтом Экстремальных Состояний. Такие экстремальные состояния бывают не только в физике, но и в обществе. Так вот, твоя задача – научиться создавать такие состояния и управлять ими при помощи компьютерных программ.

- Я не совсем понял, объясните, пожалуйста. 

- Обязательно. Только, перед этим, Андрей, тебе нужно уяснить, одну очень важную вещь: о твоей предстоящей работе и заданиях, которые ты должен выполнять, никто не должен знать. Я подчёркиваю, никто. Это государственная тайна и в случае её разглашения ты будешь сурово наказан. Очень сурово, - взгляд Дыбреева стал строгим и даже угрожающим.

- Я должен буду дать подписку о неразглашении?

- Обойдёмся без подписок. У нас будет устный договор. И из этого договора следует, что если случится утечка какой-либо информации по твоей вине, ты сильно пострадаешь. И ни я, ни Алексей Васильевич ничем не сможем тебе помочь. Для всех интересующихся: для друзей-однокурсников, мамы с папой, подружек и просто любопытных, - ты работаешь программистом в институте физики. Занимаешься составлением программ по изучению движения частиц в потоке высоко­температурной плазмы. Это понятно?

Андрей пожал плечами и кивнул головой.

- Ответь, тебе понятно? – взгляд начальника отдела упёрся в глаза Андрея.

- Понятно.

- Теперь поговорим о твоей предстоящей работе, - улыбнулся Валерий Леонидович и повернулся к Кочкину: - Алексей Васильевич, введите Андрюшу в курс дела.

- Я не зря упомянул о твоей дипломной работе, Андрей, - заговорил Кочкин. – Ты хороший программист. И, как программист, ответь мне, может ли один программист или группа скооперировавшихся программистов устроить диверсию на метрополитене?  

- Зачем? – Андрей удивился до такой степени, что сразу не осознал подоплёку вопроса Кочкина.

- Просто так. Или не просто так, а за деньги. Представь себе, что террористы наняли высококлассного хакера для организации теракта. Реально ли через Интернет вломиться в диспетчерскую метрополитена, взять управление на себя и, например, пустить по одной колее два поезда, движущихся навстречу друг другу?

- Чтобы войти в диспетчерскую сеть метрополитена нужно знать её пароль, или прорвать сложнейшую защиту, и не одну, или вырубить её хотя бы на несколько минут. Если это и возможно, то только в фильме-боевике, а реально – вряд ли. Хотя… если хакер высококлассный… и если у него нет лимита времени для подготовки к такой операции… Не знаю. Всё может быть. Точно ответить на ваш вопрос я не могу.

- Видишь, всё может быть, - сказал Кочкин, прицелившись в Андрея своим серо-лукавым прищуром, отчего весьма стал походить на китайца. – И точно ответить на этот вопрос пока никто не может. На этот вопрос должен будешь ответить ты.

- Вы хотите, чтобы я вломился в диспетчерскую сеть московского метрополитена?

- Дело не в метрополитене, - заговорил Дыбреев. – Вернее, не только в нём. Нашему отделу поручено оценить возможности современных хакеров. Это позволит вовремя принимать контрмеры против их деятельности, постоянно улучшая и совершенствуя защиту тех объектов, которые могут подвергнуться их атаке. Тебя ждёт научно-исследовательская работа в сфере хакерского терроризма – назовём твою будущую деятельность именно так. Представь себя хакером, перед которым поставлена конкретная задача, причём задача трудновыполнимая до невозможности. Думай, изобретай, твори - от результатов твоей работы будет зависеть твой заработок. Разрабатывай специальные программы, непохожие на ныне существующие. На то ты и программист, для этого мы тебя и взяли. Кем поручена такая работа, кто наш заказчик, знать тебе не обязательно. Хотя ты вероятно и догадываешься, на кого будешь работать.

«Ясное дело, догадываюсь, - подумал Андрей, - на КГБ. То есть, не на КГБ, а на ФСБ или на её информационное ФАПСИ, а может, на какую-нибудь международную службу типа Интерпола». 

- Детально разрабатывать программу вовсе не обязательно, - дополнил своего шефа Кочкин. – Достаточно смоделировать её узлы, а специалисты заказчика сами решат, какова вероятность создания и применения такой программы. Кроме программ для взлома, тебе предстоит заняться созданием различных вирусов – опять-таки для последующей их проработки экспертами. Это всё, что касается чисто хакерства. Но кроме хакерских программ, ты займёшься моделированием различных катастроф. Вижу, ты удивлён, Андрей. Да, тебе предстоит моделировать катастрофы: не исключено, что какой-нибудь сошедший с ума программист, или программист, нанятый какой-либо террористической группой способен организовать катастрофу в масштабах города или целого региона.

- Например?

- Например, разве это не катастрофа, когда в многомиллионном городе вдруг неожиданно выключат на некоторое время свет? Что такое большой город без света? Это сотни тысяч людей, застрявших в лифтах  и в метро, это прекращение подачи воды, это мародёры и хулиганы, под покровом темноты грабящие магазины и прохожих, это хаос, неразбериха, безвластие, паника.

В некоторой прострации Андрей размышлял над словами своих руководителей: хакерство на уровне масштабных терактов, программирование катастроф – и всё это официально и легально, на секретном государственном предприятии. Он ожидал, что ему предложат заняться чем-то необычным, но чтобы таким?! Хотя с профессиональной точки зрения такая творческая работа была бы просто чертовски интересна.

- Что скажешь, Андрей? – спросил Дыбреев, улыбаясь.

Андрей растерянно улыбнулся в ответ:

- Научно-исследовательская работа в области хакерства и терроризма - вот уж никогда не мог себе представить, что буду этим заниматься. Конечно, я попытаюсь. Хотя не уверен, что справлюсь… особенно проблематично моделирование катастроф. Понятия не имею, с какого конца за него взяться.

- Работа это новая, ещё никем не проторена, или почти никем. Мы тоже не уверены в успехе. Поэтому тебя и предупредили, что вполне вероятно через шесть месяцев, если не будет никаких результатов, нам предстоит расстаться. Всё в твоих руках, Андрюша. Как говорит народная мудрость, без труда не вытащишь рыбку из пруда. Старайся, дерзай, пытайся. Не святые горшки лепят. Всё-таки будем надеяться, что мы не зря взяли тебя к себе и считаем самым перспективным нашим стажёром,  - Дыбреев сел за стол, достал из ящика колечко с болтающимися на нём ключами и протянул Андрею. -  А это тебе, так сказать, в качестве стимуляции твоего будущего творчества то, что я обещал. Даже совсем не то, что я обещал, а гораздо лучшее – мы решили поселить тебя не в общежитии, а в трёхкомнатной квартире. Квартира уже с мебелью, телефон, конечно, а в одной из комнат будет твой рабочий кабинет…

- Квартира с рабочим кабинетом?! – Андрей был и рад, и удивлён одновременно.

- Естественно, зачем же каждый день тратить время на транспорт? Тем более, что ты, может быть, любишь работать по ночам. Вы программисты народ особенный, творческий, зависите от настроения. мало ли когда тебя муза вместе с пегасом посещать будет... Будем перенимать западный опыт – там сейчас многие работают дома. А учитывать рабочее время можно с помощью специальных компьютерных программок или Интернета – это уж как решит Алексей Васильевич.  Завтра с ним ты подберёшь себе компьютер, какой пожелаешь, и прочие прибамбасы для работы. И ещё, ты человек приезжий, вчерашний студент, опять-таки будешь вселяться в новое жильё, предстоят затраты… на тебе денежку. Это аванс. Бери, бери, не стесняйся. Пока наличными, а через недельку откроем тебе банковский счёт. Будешь получать зарплату через банкомат. Алексей Васильевич, ты сегодня на машине? Отвези его в Раменки. Пусть осваивает своё новое жильё.

 

 

Глава 2.

 

Заглушив размеренный стук колёс, что-то грохнулось на пол, зазвенело резким неожиданным звоном. Уже почти заснувший Андрей вздрогнул и оторвал голову от подушки.

- Извини, дружище, - москвич Паша посмотрел на Андрея уже осоловевшим взглядом подвыпившего человека. – Случайно локтём подстаканник столкнул со стола, а он об эту железяку ударился, на весь вагон затрезвонил, паразит. Хорошо ещё, что в нём стакана не было.

- Бывает, - Андрей глянул на часы.

До Харькова, где поезд простаивал больше часа из-за экскурсионных рейдов погранцов по вагонам и алчно-бдительного осмотра пассажирских шмоток суровой таможней, уйма времени. Можно было ещё поваляться и он опять принял горизонтальное положение.

Снизу журчали голоса его соседей по купе – Игоря и Павла. «Приняли ребята по «пять капель», расслабили языки, а теперь, естественно, толкуют про жизнь. Интересно, раздастся ли традиционный вопрос: ты меня уважаешь?» - усмехнулся Андрей, невольно прислушиваясь к разговору попутчиков.

- Что бы ты мне не говорил, Паша, развал Союза – это историческая закономерность, - азартно настаивал Игорь. – И то, что Украина стала самостоятельной – это тоже закономерность.

- Не кричи, - ответствовал Паша. - Вон молодой опять заснул, разбудишь. А что касаемо развала Союза, так ответь мне, Игорёк, кому он был выгоден больше всего? Украине? Не-а. Белоруссии? Не-а. Больше всего он был выгоден России! Да не горячись! Выслушай сначала. В бытность Союза какая из республик жила хуже всего? Россия! Я не говорю о городах-столицах Москве и Ленинграде. Там, конечно, жилось неплохо. Но эти два города – далеко не всё РСФСР. На Украине, да и в других союзных республиках жилось гораздо лучше, чем в российских городах, про русскую глубинку вообще лучше молчать – там всегда было нищенское средневековье. А почему? А я тебе отвечу, почему. Потому что тогдашнее правительство очень боялось международного мнения: вдруг по миру прокатится слух, что в СССР притесняются нерусские народы? Как такое можно допустить? Ни в коем случае! Международный престиж всё-таки великая сила! Из-за этого самого международного престижа центр отдавал всё лучшее именно союзным республикам, а уж Россия пользовалась тем, что оставалось. Вспомни историю: Индия – колония Англии. И была эта колония для английского парламента, как заноза в заднице: постоянные восстания индийцев, высасывали из государственного бюджета львиную долю средств. Росло недовольство англичан-обывателей – содержание этой самой Индии больно било и по их мещанскому карману. Также не всё ладилось и с международным мнением: английские поработители издеваются над бедными индусами, мечтающими о независимости. Что сделали, в конце концов, англичане? Подумали, прикинули, да и ушли из Индии – нате, Маугли, берите, вот вам свобода! И сразу убили двух зайцев: отторгнув колонию, Англия за счёт освободившихся денег совершила небывало мощный скачок в развитии, а Индия, став самостоятельной, погрязла в нищете и ещё больше стала зависеть от бывших колонизаторов. А куда она денется, без промышленности и без квалифицированных людских ресурсов? Никуда! Что? Вам что-то нужно, вы чему-то хотите научиться, кроме йоги? Тогда платите бабки! Вы ведь теперь стали самостоятельными, теперь за бесплатно вас никто содержать и учить не будет!

- Что ты сравниваешь Индию и Украину? – раздался негодующий голос Игоря. - Украина – это Европа, Украина – это хлеб, Украина – это промышленность. Индия испокон веков была банановой страной, колонией. А Украина колонией никогда не была и не...

- Не была, так будет, - успокоил его Павлик. – Всё к этому идёт. Причём сама Украина к этому успешно движется. В стране, где семьдесят процентов жителей говорят по-русски, русский язык не государственный, и его вовсю стараются заменить украинською мовою. Русскоязычные школы постепенно закрывают. Преподавателя ВУЗа, который всю жизнь читал лекции на русском, заставляют преподавать на украинском. А если не можешь – геть! Вместо него возьмут другого, и пусть он плохо знает данную дисциплину, зато добре разговаривает на ридний мове. Это привело к тому, что большинство украинских молодых специалистов низкоквалифицированы, ни в дугу не годятся, никому не нужны и работают совсем не по специальности. У меня приятель живёт в вашем городе, так ему понадобился толковый программист. Думаешь, нашёл? Не-а. И это в полуторамиллионном городе – крупнейшем промышленном центре Украины. Программисты, конечно, есть, но квалификация у них гораздо ниже средней. Ну и кому выгодно всё это? Ты будешь смеяться, Игорюня, но такое украинизирование Украины выгодно в первую очередь для России. 

- Это почему же?

- Почему? Сейчас объясню. Давай уже допьём, что осталось.

Снизу послышался звон посуды и бульканье наливаемой в стаканы жидкости. Затем ненадолго наступила пауза – попутчики закусывали.

- Раньше мы были одно целое – Россия и Украина, - продолжил свой монолог Паша. –  Сейчас постепенно отдаляемся друг от друга и отдалимся ещё больше, когда на Украине украинский язык полностью вытеснит русский. Тогда мы действительно станем двумя отдельными государствами, которых даже не связывает одинаковый язык, и никто тогда не сможет попрекать Россию тем, что она всё больше и больше ставит в зависимость от себя своего самостийного, но отстающего в развитии соседа – каждая держава имеет полное право заботиться только о себе.

- Ты думаешь, Россия сможет поставить нас в зависимость?

В ответ раздалось хмыканье Павла:

- Она уже поставила. Откуда идёт нефть и газ на Украину? Из России. И сколько бы вы не ласкались к Западу, которому на хрен не нужны, сколько бы не просились в НАТО, ваша промышленность без наших энергоносителей – это живое существо без еды. Долго оно протянет? Далее, сейчас самые прибыльные, самые лакомые предприятия Украины скупает российский теневой капитал через подставных лиц. Кто на этих предприятиях будет управлять производством? Естественно, россияне. На кого эти предприятия будут работать? Естественно, на Россию. Ну, а что украинцы? Превратятся в жителей хотя и европейской, но банановой страны-колонии и будут гнуть спины на низкооплачиваемых работах. Вот ты сейчас на тепловозоремонтном работаешь, а для кого вы эти тепловозики ремонтируете? Для России. На Украине ведь, в основном, электровозы. И, как ты говорил, присылают вам тепловозов для ремонта всё больше и больше, а зарплату урезали. Вот и делай выводы сам. Только ты, Игорь, не злись. Я ведь правду-матку режу не для того, чтоб обидеть тебя. Ты думаешь, мне приятно это говорить. Я ведь не потомственный москвич, с Украины родом, на москвичке женился. Ладно, что мы с тобой в политику ударились, давай лучше о бабах поговорим.

- Пойдём лучше в тамбур покурим, - ответил Игорь, выходя из купе в коридор.

Следом за ним вышел Павлик и задвинул за собой купейную дверь.

Политикой Андрей пока ещё мало интересовался, а составленная украинскими учёными история, которую он изучал в школе, была  крайне заумна и малопонятна. Но многое он знал со слов своего  отца: было огромное государство - Советский Союз, одна шестая часть суши, на которой люди, скованные одной цепью и связанные одной целью, строили коммунизм. Строили, строили, да так и не построили. Но это было государство, единое и могучее, с которым считался и которое уважал весь мир. Пришёл к власти демагог с малопонятными речами, и могучий единый Союз затрещал по всем швам. Последний удар ему нанесли трое братков, собравшихся в Беловежской Пуще, которые, то ли сознательно, то ли после чрезмерного возлияния, подписали договор, расколовший уже тогда не совсем  могучий и не совсем единый на отдельные государства. Всё это уже история, над которой Андрей особо не задумывался: что случилось, то случилось. Он любил свою Украину, в которой родился и вырос, он полюбил Россию, в столице которой прожил уже шесть лет. Сейчас для него они были единым целым, его большим домом и прогноз украинского москвича Паши был ему неприятен. «Чтобы Россия сделала из Украины колонию? Этого не может быть! Просто пьяный бред любителя политических сплетен, - успокаивающе подумал Андрей. – Уж лучше бы они действительно о бабах говорили».

Он взял журнал и щёлкнул выключателем ночника, но тот и не думал включаться, очевидно, перегорела лампочка. Общий свет в купе включать не хотелось – сейчас придут его говорливые попутчики, увидят, что он не спит, и вовсю начнут чесать пьяными языками. Уж лучше притвориться спящим.

Андрей лежал и смотрел в окно. Смеркалось, единым зелёным массивом проносились посадки деревьев, промелькнули дома какого-то посёлка. Поезд мчался на север, в Москву, где его ждала интересная работа, где его ждала Даша. В голову опять нахлынули воспоминания.

 

* * *

 

В те дни он был на седьмом небе от счастья – ещё не начал работать, а ему уже вручают ключи от трёхкомнатной квартиры, да не где-нибудь, а в Москве. И район отличный – всего десять минут автобусом до остановки метро «Юго-западная». В общем, одни плюсы: и квартира, и приличная зарплата, и работа очень интересная, причём в домашних условиях.

Родители тоже нарадоваться не могли.

- Андрюха, ты давай там, марку не роняй, - говорил ему по междугородке отец. – Если тебе предоставили такие условия, значит, на тебя рассчитывают. Значит, и ты старайся, оправдай.

Он старался и без советов отца. Сентябрь и октябрь почти не отходил от компьютера, а если выбирался из квартиры, то только в магазин за продуктами. Время шло, но результата не было. Мысли вращались, или, скорее, топтались в замкнутом круге, прорабатывая первое порученное задание - создать принципиальную схему хакерской программы способной открыть доступ к управлению типовой атомной электростанцией. «Это сделать невозможно, - в сердцах сказал он самому себе до предела измотанный  бессонными ночами и изнуряющим, а главное - бестолковым сидением у монитора. – Завтра же поеду к Дыбрееву и скажу об этом. Пусть даёт другое задание, или вообще увольняет. Уж лучше лишиться квартиры и работы, чем сойти с ума». Придя к такому выводу, он рухнул на незастеленную кровать и мгновенно заснул. Решение пришло во сне, решение такое необычное, что он, ещё не проснувшись, сам удивился: разве такое можно сотворить? А когда проснулся и, метнувшись с дивана к компьютеру, провёл перед ним около семи часов, удивился ещё больше: это сотворить очень даже возможно! Новизна его идеи, родившейся во сне, открывала новый путь в теории взлома вопреки всем выводам и доводам учёных мужей, читающих студентам лекции и пишущих умные книги. Такая программа могла не буром прорываться сквозь защитные пароли сервера АЭС или банка, а «уговорила» бы главный компьютер электростанции самому рассекретить эти пароли, самому отключить их и, не подчиняясь операторам станции, беспрепятственно допустить нарушителя к управлению.

Дальнейшее было, согласно народному высказыванию, делом техники. Без излишней спешки и суеты день за днём он моделировал схему заданной программы ещё два месяца и, закончив её в конце декабря, переслал по сети на емэйл шефа. Через неделю, перед самым Новым Годом ему позвонил Дыбреев и попросил приехать в институт.

- Не буду скрывать, Андрюша, вместо того, чтобы радоваться, я опечален, - витиевато начал он. – Нагнал ты страху на всех нас. Честно говоря, такого никто не ожидал: эксперты изучили твои разработки и чуть не опрокинулись со стульев: это что же выходит? А выходит, что какой-нибудь добрый молодец вроде тебя, какой-нибудь хакер высоколобый, сидя у себя дома, может запросто добраться до пульта управления атомной станцией, находящейся в любой точке планеты. Представляешь, сколько бед он может совершить?! Да, дела! Вот поэтому я и говорю, что радоваться нечему, хотя от души тебя поздравляю. Молодец! С января твоя зарплата увеличивается вдвое.

- Спасибо. А что теперь?

- Что теперь? Пусть теперь те, кто обязан это делать, ломают головы, как обезопасить от взлома защиту станций, а ты свою задачу выполнил. Скоро Новый Год. Съезди на недельку домой к родителям. Ну, а потом займёшься авиацией. Будешь моделировать экстремальное состояние в заоблачных высотах - заказчикам крайне любопытно знать: возможно ли кому-то напакостить в диспетчерской сети управления самолётами.

            Так всё и получилось. Вернувшись после новогоднего отпуска в Москву, он занялся авиацией, то есть  программой, способной входить в сеть диспетчеров международных полётов. Через три месяца такая программа была смоделирована. Причём в этот раз ему работалось гораздо легче, чем осенью: не было бессонной, мучительной и безрезультатной маяты, потому что у него имелись предыдущие наработки и появился кое-какой опыт. В рабочих днях уже появились «окна», когда он отдыхал, валяясь на диване с детективной беллетристикой в руках. Случались и встречи с бывшими однокурсниками. Всё чаще уступая уговорам своего друга - неугомонного и неунывающего Вальки Акимова, он принимал в своей трёхкомнатной квартире гостей: самого Вальку и его подружек – милых девочек без излишних комплексов. А что в этом преступного? В конце концов, он имел право на личную жизнь. И стукнуло ему уже далеко не десять лет. Но лихие праздники с легкодоступными особями женского пола стали не нужными и не интересными после того, как он встретил в начале апреля Дашу.

 

* * *

 

В то утро первым ему позвонил Валька:

- Привет, старик! Как твоё-ничего? Нормалёк? Вот и отлично! Слушай, я вчера с двумя тёлками познакомился, не девки, а ягодки – одна лучше другой. Сегодня договорились встретиться. Может, мы к тебе нагрянем часиков в семь? Идёт? Ну, готовься! Я тебе ещё днём перезвоню.

Затем позвонил Дыбреев и попросил приехать в институт.

- Засел там за своим экраном и носа к начальнику не кажешь, - шутливо сказал он. – Я уж и забыл, как ты выглядишь. Приезжай, мы хоть на тебя посмотрим.

Андрей догадывался, зачем его вызывает начальство. Пять дней назад он закончил макетирование и отослал созданный макет программы на электронку заказчика. И ежу понятно, беседа будет о его следующем задании.

В кабинете сидели Дыбреев и его заместитель Кочкин.

- И вторая разработка тебе удалась, - Дыбреев вышел из-за стола и протянул ему руку. – Опять эксперты в шоке, опять протирают очки, не веря своим глазам, и изумлённо бормочут: «Как же так?! Не может быть!» Ну, это я утрирую, смеюсь. Но шок у заказчиков действительно имеется – по твоему макету бригада программистов способна сделать хакерскую программу и эта программа может принести громадную кучу проблем, вплоть до авиакрушений.

- Очень бы не хотелось, что бы это случилось, - ответил Андрей. 

            - Чтобы этого не случилось, ты и работаешь, Андрюша. Чтобы этого не случилось, хочу поинтересоваться, ты наши инструкции все выполняешь?

- Какие инструкции?

- Что ты должен делаешь, когда к тебе вдруг неожиданно нагрянут гости? – впервые подал голос Кочкин.

            - Если у меня гости, компьютер всегда выключен, а включить его можно, только зная пароль, - повернулся Андрей к заму Дыбреева. – И рабочую комнату, если ко мне кто-кто пришёл, я всегда закрываю на замок. Я делаю всё, согласно ваших инструкций, Алексей Васильевич.

            - А ты своим гостям такую таинственность как объясняешь?

            - Никак, мои гости никаких объяснений и не требуют. Просто знают, что я пишу программы для института физики: плазмотроны, потоки частиц и всё такое прочее…

Кочкин удовлетворённо покивал боксёрским носом и прищурился в Дыбреева, как бы говоря: вот видите, у нас полный порядок.

- Ну-да, ну-да, - задумчиво протянул тот. – Замок, пароль и нелюбопытные гости – это всё хорошо. Но вдруг, Андрей, среди твоих друзей окажется кто-нибудь чересчур любопытный, да ещё с дурными манерами? Какой-нибудь типичный негодяй. И вдруг этот негодяй очень заинтересуется тем, чем же ты все-таки занимаешься? Вдруг он с помощью таких же негодяев-подельников заставит тебя включить компьютер. А если ко всему прочему он ещё и окажется грамотным программистом?.. Ведь у тебя среди институтских знакомых очень много  программистов… Я понимаю, это всё страхи и бредни. И хорошо бы, чтобы они были беспочвенными. Но твои программы,.. даже не завершённые до конца их макеты, крайне опасны. Заказчик беспокоится, чтобы не было никакой утечки…

- Шеф, - обратился к начальнику отдела его зам. – Никакой утечки не будет. Эта проблемка решается довольно просто. Я ведь тоже кое в чём разбираюсь. Завтра же съезжу к Андрею домой и всё сделаю.

- Что именно сделаешь?

- Сделаю так, что работа Андрея теперь будет визуально контролироваться и при входе в комнату постороннего человека, компьютер выключится.

- Как это – выключится? Сам выключится?

- В компьютере имеется видеокамера. Отныне, когда Андрей включит компьютер, дежурный диспетчер на сервере нашего заказчика через Интернет сможет видеть его на своём экране. Убедившись, что это действительно Андрей, и что он в комнате один, со своего пульта диспетчер разрешит доступ к виртуальному диску с рабочей информацией. Естественно, когда компьютер включён, дежурный сможет видеть всё, что происходит в рабочей комнате. 

- И такое возможно? – изволил удивиться шеф.

- Элементарно.

- Значит, так тому и быть. Завтра же займитесь этим, чтобы все были спокойны: и мы, и заказчик. Бережёного бог бережёт. А потом, Андрей, можешь до конца недели отдыхать. Заказчик пока готовит исходные материалы для следующего задания. Получишь его по сети, скорее всего в понедельник. Как мне сообщили, следующее задание будет ещё необычней двух предыдущих.

- Какое же будет задание на этот раз? – поинтересовался Андрей.

- Заказчик хочет выяснить, можно ли с помощью толкового программиста вызвать какой-нибудь экстремальный природный катаклизм, в частности, - землетрясение.

- Что? - Андрею показалось, что он ослышался.

- Удивился? – усмехнулся Дыбреев. – Мы тоже с Алексеем Васильевичем удивились, когда услышали, чем тебе предстоит заняться. Но, кто платит деньги, тот заказывает и музыку. В общем, заказчик считает, что в наши дни существует вероятность землетрясений по заказу, особенно в гористой местности.

- Каким образом?

- Зная состав пород, свойства этих пород, а также глубину их залегания можно вычислить наиболее оптимальные факторы для инициации землетрясения взрывом: точку на местности для закладки взрывчатки, оптимальную глубину заложения и минимальное количество взрывчатого вещества. Вот составлением такой программы ты и займёшься со следующего понедельника. Да, забыл тебя поздравить, Андрей Сергеевич. Ты ведь теперь не стажёр, а полноправный наш сотрудник. И это позволяет нам в очередной раз увеличить тебе зарплату.

- Спасибо. А как ваши другие стажёры?

- Увы, - развёл руками Дыбреев. – Мы были вынуждены с ними расстаться. За полгода работы ни одного выполненного задания. Значит, завтра, Андрей, вместе с Алексеем Васильевичем переведёшь свой компьютер в режим подчинения диспетчеру сервера нашего заказчика и можешь отдыхать до понедельника.

 

* * *

 

Аудиенция у начальства была завершена. Он вышел из института и прогулочным шагом двинулся к троллейбусной остановке, жадно втягивая в себя пьянящий весенний воздух - как-никак апрель. Ещё было довольно прохладно, но с каждым днём всё ярче и всё жарче припекало солнце, растапливая кое-где застоявшийся ноздреватый лёд на тротуаре и слежавшиеся сугробы грязного снега под уличными деревьями. Два–три дня и исчезнут с асфальта лужи, не будет этой тающей, изрядно надоевшей слякоти. «А у нас уже, наверное, на деревьях листья появились, - подумал Андрей, вспомнив свой родной город. Ему захотелось съездить домой, повидать родителей. - У меня же почти целая неделя отдыха. Можно было бы рвануть прямо сейчас – до поезда ещё уйма времени, целых три часа. Позвоню сейчас Вальке, скажу, что сегодняшнее рандеву у меня на квартире отменяется. Да, но завтра должен приехать Кочкин. Вообще-то, зачем ему ехать ко мне? Все эти проблемы повышения секретности он может решить и из институтского кабинета: я из квартиры, он из своего кабинета вошли в сеть и одновременно связались с системным администратором сервера заказчика. Или, может, мои начальники захотели проверить состояние квартиры? Что ж, они имеют на это право. Так пусть бы сегодня и проверили, я как раз вчера уборку сделал. Может, в самом деле, позвонить Кочкину и попросить его приехать не завтра, а сегодня? Чего время тянуть? Я бы тогда уехал ночью севастопольским».

Озарённый такой идеей, Андрей даже остановился. Рука потянулась к поясу, к котором был подвешен мобильный телефон. Позвонить, или не позвонить?

Откуда-то из подсознания пришло чувство неудобства, ощущение чужого внимания, словно за ним кто-то подсматривал. Он повернул голову и встретился взглядом с девушкой, стоящей у киоска метрах в пяти от него. Лицо девушки было очень красивым, а взгляд её больших чёрных глаз завораживал и, казалось, проникал прямо в душу. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Первым отвёл глаза Андрей. Чувствуя, что щёки его порозовели, как у первоклассника, случайно подсмотревшего эротическую сцену на экране телевизора, он в превеликом смущении оглянулся. Может быть, она смотрела вовсе не на него? Нет, сзади никого не было. Он смутился ещё больше, опять посмотрел на красавицу и опять обжёгся об её взгляд. Теперь первой глаза отвела она. Более того, девушка повернулась и медленно пошла к остановке. Как зачарованный за ней двинул и Андрей, позабыв, что хотел позвонить Кочкину и уехать сегодня вечером к родителям. Он шёл, исподтишка любуясь незнакомкой: её умопомрачительно длинными стройными ножками в полусапожках и чёрных прозрачных чулках, округлыми бёдрами, так аппетитно обрисованными короткой юбкой, длинными каштановыми волосами, стянутыми на затылке трёхцветной резинкой и пышной волной ниспа­дающими по спине.

На остановке народ с энтузиазмом грузился в подъехавший троллейбус. Как раз тот маршрут, что был нужен ему. Но девушка не садилась, опять стрельнула взглядом в него, и крайне заинтригованный Андрей не долго раздумывал, уезжать ему, или нет. Захлопнулись двери, и полупустой троллейбус укатил, а незнакомка опять посмотрела на Андрея. Она явно колебалась, затем, решительно тряхнув своей эффектной причёской, шагнула к нему:  

            - Можно тебя пригласить куда-нибудь?

            - Что? – он опешил, даже по-детски захлопал ресницами.

            - Я говорю, можно тебя в кафе пригласить?

            Она была рядом, восхитительная и загадочная, источающая тонкий приятный аромат дорогого парфюма, и Андрея опять поразила её красота. Вместе с тем он понял, что девушка старше его, не на много, но старше. Может быть, его догадке способствовала грусть, которая чувствовалась в её улыбке и больших чёрных глазах? Прекрасная незнакомка сама подошла и приглашает в кафе?! Оригинально! Андрей растерянно улыбнулся и промямлил:

            - Конечно, можно.

            - В квартале отсюда есть «Берёзка». 

            - Высокая? – решил пошутить он, чтобы скрыть свою неловкость.

            Она усмехнулась и чуть кивнула головой, как бы давая понять, что восприняла его юмор:

            - Это не дерево - кафе. Маленькое уютное кафе. Пойдём?

Через пять минут они сидели за одним из пяти столиков, до их прихода пустовавшего кафе. 

            - Что заказать? – спросил Андрей.

            - Вообще-то спрашивать это должна я. Ведь я тебя пригласила.

            - Что вы… я в состоянии и сам. Что вы будете?

            - Мне всё равно.

            Как и большинство программистов, из всех спиртных напитков Андрей отдавал предпочтение пиву. В винах же он разбирался слабо, поэтому, не мудрствуя лукаво, заказал шампанское. Поднял свой бокал и с показной небрежностью произнёс:

            - Кстати, меня Андреем зовут.

            - Дарья… Даша. 

            Сделали по глотку.

            - Ты, наверное, Андрей удивлён таким моим поведением?

            - Каким поведением?

            - Ну как же, взяла и сама подошла к совершенно незнакомому парню на улице и ни с того ни с сего пригласила его в кафе. Наверное, считаешь меня нахалкой?

            - И вовсе вы не нахалка, - запротестовал Андрей. - Я очень рад, что вы ко мне подошли и пригласили сюда. Хотя это немножко и удивительно - всё-таки я не голливудская кинозвезда, чтобы ко мне такие красивые девушки…

            - На мой взгляд, ты гораздо привлекательнее, чем все голливудские кинозвёзды вместе взятые.

            Его удивлению не было границ. Глупо улыбаясь, он долго смотрел на эту странную, но прекрасную Дашу, затем решил отшутиться:

            - Это что же я такого натворил, что стал таким привлекательным? Или вас озарила любовь с первого взгляда ко мне? Весьма польщён.

            Она печально улыбнулась и покачала головой:

            - Не с первого взгляда, со второго.

            Из сумочки Даша достала блестящий кожаный кошелёк, открыла его и показала Андрею цветную фотографию. Что особенного в этом снимке, спрятанном под пластик кошелька? Каждый автомобилист любит сняться на фоне своей машины. Но, присмотревшись внимательнее к парню, Андрей в который раз за последние полчаса удивился – это он сам, облачённый в синий спортивный костюм, скрестил руки на груди  и, облокотившись на передок импортной тачки, соколом смотрит с фотографии.

            - Ну, как? – с тяжёлым вздохом спросила Даша. – Теперь понятно, почему я так тебя рассматривала, а потом не выдержала, набралась нахальства и подошла?

            - Кто это?

            - Это близкий мне человек… Очень близкий. Пятнадцать месяцев назад его убили. Ему тогда было двадцать восемь.

            - Как его звали?

            - Антоном, - Даша закрыла кошелёк и спрятала в сумочку.

            Андрею было неловко. Он не знал о чём говорить с этой пережившей тяжёлую жизненную травму девушкой и молчал. Молчала и Даша. «Интересно, они жили в гражданском браке, были женаты, или Антон был женат другой женщине, а Даша довольствовалась ролью его любовницы? Но, не будешь ведь спрашивать об этом.  Впрочем, какая разница, кем они доводились друг другу? Главное, что она сильно любила этого Антона и продолжает любить. До сих пор страдает, бедняжка, носит с собой его фотографию и не может забыть», - после продолжительной паузы возникшей в разговоре Андрей нерешительным тоном предложил:

            - Может, ещё шампанского? Вы какие конфеты любите?

            Поначалу разговор не клеился, а потом они нашли общие темы, ведь Даша тоже, оказывается, шесть лет назад окончила МИФИ и знала многих преподавателей, которых знал Андрей.

В пять часов на мобильный позвонил Валька. Радостным тоном он сообщил, что девочки «ведутся» и дали согласие встретиться на квартире с двумя весёлыми темпераментными мальчиками. Но Андрей твёрдо ответил, что сегодня занят и встретиться не сможет. Валентин, обидевшись, без дальнейших разговоров отключил свою трубу. Но Андрея это не расстроило – завтра он перезвонит другу и всё ему объяснит.

Они просидели в «Берёзке» с четырёх до восьми. Уходить Андрею из кафе чертовски не хотелось, точнее, ему не хотелось расставаться со своей новой знакомой, которая нравилась ему всё больше и больше. Он чувствовал, что тоже ей не безразличен, поэтому и вызвался провести Дашу, несмотря на её слабые попытки отговорить его.  

            - Вот мой подъезд, - сказала она, когда они вышли из такси и, пройдя двором между двух девятиэтажек, остановились перед третьей. – Спасибо тебе, Андрюша, за этот чудесный вечер.

- Мне-то за что? Это тебе спасибо, - ещё в кафе Андрей перестал обращаться к Даше на «вы»: - Ох, и ветер! Так и пронизывает. Осенний какой-то. Сейчас бы чайку выпить.

          Она посмотрела на него долгим пронзительным взглядом чёрных глаз:

          - После его смерти я никогда не приглашала к себе мужчин.

- Но почему, Дашенька? Разве можно так?! Ведь уже прошло столько времени, нельзя же всю жизнь прожить монахиней. К тому же я ведь на него похож, как две капли воды.

          - Но ты – это не он.

- Может быть, я окажусь гораздо лучше, чем он, - брякнул Андрей, шагнул вперёд и попытался обнять её.

Но она его оттолкнула.

- Прекрати, - глаза Даши заполнились слёзами.

Игривость и весёлость Андрея мгновенно улетучились. Он сбивчиво стал оправдываться, невольно переходя опять на «вы»:

- Даша, Дашенька, извините меня, пожалуйста. Я не хотел оскорбить ни вас, ни память о вашем Антоне. Сболтнул, не подумав. Наверное, это шампанское так на меня подействовало.

          Как подсудимый, с надеждой ожидающий решения судьи, Андрей смотрел на Дашу. Её красивое лицо было строгим. Она молчала.

          - Простите меня, Даша, - попросил он ещё раз.

          Она вздохнула и взяла его за руку:

          - Пойдём.

            На какой этаж приехал лифт, Андрей не обратил внимания. Это уже потом он узнал, что Даша живёт на шестом. Щёлкнув замками, она вошла первой и пригласила его:

            - Проходи, Андрей. Туда в комнату. Я сейчас.

            Что сразу увидел он, так это фотографию, висевшую над диваном. Тот же самый снимок, что и у Даши в кошельке, только увеличен: красная «Тойота» под номером АЕ950с77 и стоящий рядом с машиной покойный Антон. «До чего же мы с ним похожи, - опять удивился Андрей, рассматривая своего двойника. - Причёска у него немного другая, а так - одно лицо».

            - Антон не любил фотографироваться, - тихо сказала Даша. Она бесшумно вошла в комнату и остановилась рядом с Андреем. – У меня очень мало его фотографий и эта мне нравится больше всех. Сейчас закипит чайник.

            Чай пили на кухне, почти молча. Чтобы развеять неловкое молчание, царившее за столом, Андрей пытался вспомнить и рассказать хоть один анекдот, хоть одну забавную историю из студенческой жизни, но ничего путного не приходило на ум. Мозг цепенел, когда он видел перед собой бездонные чёрные, как ночь, глаза Даши, её белоснежную шею и глубокий вырез кофточки. «Почему я так скован? Потому что она действительно до сих пор не может прийти в себя после смерти Антона, а я - кретин, не подумав, распустил язык у подъезда и обидел её? Как теперь себя вести?» - лихорадочно соображал Андрей и не находил ответа.

            Всё, чай допит. Андрей понимал, что пора уходить, хотя уходить очень не хотелось. Поблагодарив за угощение, он понуро протопал в комнату, где оставил на стуле свою куртку. Взял её, затем положил назад и посмотрел на Дашу.

            - Ты хочешь остаться?

Этот вопрос и мягкий тон, каким Даша задала этот вопрос, окрылил его.

            - Очень хочу, - всё ещё пребывая в нерешительности, он вплотную подошёл к ней.

Даша не оттолкнула, не отодвинулась.

- Очень хочу, - Андрей не выдержал и обнял её.

Она забилась, словно пойманная птица, но сразу растаяла, сама прижалась к нему. Он поцеловал её глаза, губы, вырез кофточки. Даша застонала и прошептала:

- Антоша,.. Андрюша... Ох... не надо.

А он уже знал, что надо, ещё как надо. Словно пёрышко, подхватил её на руки и сделал шаг к дивану.

- Нет, Андрюшенька, только не здесь. Не под фотографией... Лучше в спальне…

            Ни с одной девчонкой раньше он не получал такого удовольствия, как в эту ночь. Засыпая в объятиях Даши, утомлённый и счастливый Андрей, самодовольно подумал о том, что у неё и в самом деле после смерти Антона никого не было – столько страсти и любовного огня накопилось в ней.

            Домой он примчался в полдесятого утра. И, открывая дверь квартиры, услышал телефонный звонок.

            - Второй раз тебя набираю, - сказал Кочкин. – Крепко спишь,.. или только пришёл?.. Можешь не отвечать – это твоё дело… Значит так, Андрей. Зачем я к тебе буду ехать, если всё можно организовать, не вставая со стула? Давай, входи в Интернет, и видеокамеру приготовь…

            Через двадцать минут Андрей выключил компьютер. Теперь, включая его, он должен был по сети обязательно связаться с дежурным системным администратором заказчика. Лишь только после того, как тот визуально убедится, что это именно он – Андрей, можно было начинать работать. Это усложнение его нисколько не тревожило: секретность, так секретность, начальству виднее. Главное, что по-прежнему можно было работать в любое время суток – сисадмины заказчика дежурили и днём, и ночью.

День Андрей провёл дома, а вечером позвонил Даше и предложил встретиться. Всё вышло, как и вчера: кафе, провожание, чаепитие и бурная, полная наслаждений ночь.

- Какое счастье, что я встретила тебя, - сказала она, подавая ему на следующее утро завтрак в постель. 

Он тоже был на седьмом небе и благодарил судьбу, которая сочла нужным познакомить их друг с другом.

 

* * *

 

Даша работала на дому при каком-то агентстве переводчиком текстов с английского. В те апрельские дни работы у неё почти не было, точно так же, как и у Андрея. Так что первую неделю их знакомства они почти не расставались. Потом у него начались опять трудовые вахты с многочасовым сидением за монитором. Впрочем, это не мешало Андрею частенько видеться с Дашей, теперь на квартиру к нему приезжала она. Такая полусемейная жизнь устраивала их обоих. За время  знакомства между ними ни разу не возникло ни ссор, ни разногласий. В начале августа он успешно закончил писать программу моделирования условий для инициирования  землетрясений и, получив за это очередное увеличение зарплаты, был отпущен в летний трёхнедельный отпуск. Агентство, в котором работала Даша, тоже предоставило ей отпуск в августе. Они вылетели в Сочи, где провели двенадцать прекрасных дней и ночей отдыха. В Адлеровском аэропорту они расстались: Даша улетала назад в Москву, а он - на Украину, в свой родной город. Ведь и родителей тоже нужно было проведать, с Нового года их не видел.  

Родительский дом, начало начал. Чуть грубоватая мужская заботливость отца, ласковость мамы, наготовившей к его приезду уйму вкусностей. Несколько дней он наслаждался такой знакомой родной, но уже оставшейся в далёком детстве жизнью. Потом неудержимо потянуло в Москву, к Даше. И вот, сдав предварительно купленный билет, он сегодня уехал на два дня раньше, чем предполагал.   

 

* * *

- Молодой человек, проснитесь.

Андрей открыл глаза. Он не спал, просто лежал с закрытыми глазами, хотя по тяжёлым шагам и голосам, зазвучавшим из соседнего купе, уже определил, что по вагону бродят то ли таможенники, то ли пограничники. Вровень с его полкой находилась лопоухая голова молоденького парня в форменной фуражке и с трезубом на кокарде.

- Пограничный контроль, предъявите паспорт.

Андрей зевнул, достал из кармана паспорт, и молча протянул погранцу.

 

Глава 3.

 

Поезд опоздал на десять минут. Но, десять минут опоздания - это сущие пустяки. В составе разноликой толпы пассажиров Андрей спустился в вокзальный подземный переход и по нему дошёл ко входу на станцию метро «Курская». Здесь он остановился. Что делать: нырять в подземелье и ехать домой, или подняться из подземного перехода, пройти к остановке маршруток и сразу рвануть к Даше? Хорошо бы, конечно, сразу поехать к ней, только предварительно нужно позвонить – дома ли она. Рука привычно потянулась к поясу за мобильником, но Андрей вспомнил, что специально оставил свой «Nokia» на столе перед компьютером, когда уезжал из Москвы в Сочи. Тогда, после окончания длительной работы над программой моделирования землетрясений хотелось забыться, задвинуть все дела и от всего отдохнуть, даже от этого телефонного малыша.

Купив в киоске чип-карту, Андрей подошёл к таксофону и набрал номер. Из трубки раздалась череда прерывистых гудков – занято. Повторно набрал номер, результат оказался тот же. Если занято, наверняка Даша дома. Значит, можно к ней ехать. Он уже вытащил карточку из телефона, когда сбоку попросили:

- Парень, дай позвонить. Позарез надо.

Рядом стояла девчонка лет пятнадцати, курносая и белобрысая. Руки засунуты в карманы джинсовой куртки, больше похожей на кольчугу древнего воина из-за обилия блестящих металлических клёпок. Нимфетка жалобно посмотрела на Андрея и повторила:

- Дай позвонить.

- Звони, только быстро, - сказал он, вручая ей пластиковый прямоугольник.

Две минуты Андрей терпеливо ждал в сторонке, но в начале третьей не выдержал, шагнул к девчонке и, тронув её за плечо, намекнул:

- Мадмуазель, мне уже пора.

- Джаст момэнт, - ответила мадмуазель и, ускоряясь, застрочила в трубку, как пулемёт: - Всё, Олька! Я побежала. А Мареку передай, что он абсолютный козёл и что Витька его обязательно отметелит, забьёт, как мамонта. Пусть в школе и не появляется. Пока!

- Сенкью вэри мач, - она сунула Андрею чип-карту и тут же растворилась в спешащей на метро толпе.  

К супермаркету, недалеко от которого жила Даша, маршрутная «газелька» подъехала только через час - всему виной многочисленные автомобильные пробки. Купив в магазине торт, конфеты и бутылку сухого вина, Андрей в прекрасном настроении направился к нужному дому. Воображение нарисовало, как удивится и обрадуется Даша его досрочному приезду. Конечно, она сейчас кинется ему на шею и, как тогда в апреле, прошепчет:

- Какое счастье, что я встретила тебя.

Представив себе всё это, Андрей не смог сдержать радостной улыбки и ускорил шаг. Вошёл в подъезд и, не дожидаясь пока спустится медлительный лифт, мигом взлетел на шестой этаж. По привычке двумя длинными, тремя короткими надавил на кнопку звонка, но двери не спешили открываться. Легла спать, или купается? Выждав минуту, длинно и продолжительно зазвонил ещё раз и опять безрезультатно. Значит, никого нет дома, ушла. Жалко, что он не взял с собой в Сочи ключи от её квартиры. Сейчас бы эти ключики очень пригодились, а они лежат в ящике письменного стола у него дома. Очень жаль…

Уже не улыбаясь, Андрей вышел на улицу, поставил на лавочку свою дорожную сумку и пакет с купленными продуктами. Где же Даша? В магазине? Обычно она ходит за покупками в ближайший супермаркет, но Андрей только что сам из него – Даши в супермаркете не было. Может, она пошла в какой-то другой магазин, или на рынок? Небольшой рынок находится в двух кварталах отсюда. Сколько нужно времени, чтобы совершить рыночный променад и вернуться назад? Максимум – полчаса! Посматривая на окна шестого этажа и на угол дома, из-за которого могла появиться Даша, Андрей просидел на лавочке целых сорок пять минут, затем решил позвонить ей на мобильный, благо рядом с домом есть таксофон.

Сначала он ничего не понял: табло таксофона показало, что времени на чип-карте совсем не осталось и она непригодна к пользованию. Андрей вытащил карточку и снова вставил в приёмное устройство – тот же результат! Всё ещё недоумевая, он стал рассматривать чип-карту и, наконец, сообразил, что к чему. «Чтоб тебя!.. Это ж надо иметь такую прыщавую совесть?! - Чип-карта была совсем не та, которую он покупал. Злодейка-нимфетка исподтишка сунула ему старую, уже использованную чип-карту, а новую забрала себе. - Провела как самого последнего лоха! Ну, попалась бы ты мне сейчас! Забил бы как мамонта, вместо вашего с Олькой козла-Марека».

 Настроение испортилось окончательно. «Что делать? Идти искать киоск, торгующий чип-картами? Да и чего теперь, собственно, вообще звонить?! Дашенька, бросай всё и срочно приезжай, я торчу под твоими окнами? Нет уж. Надо было дозвониться ещё оттуда - с вокзала, не дозвонившись, ехать домой и не терять времени без толку», - плюнув с досады, Андрей встал с лавочки, взял в руки сумку и озадаченно посмотрел на пакет с тортом, вином и конфетами. Тянуть через всю Москву эти покупки к себе в квартиру не хотелось. Кому теперь нужен этот торт?! Хотя вино и конфеты можно было бы переложить в сумку… Ну да чего уж там мелочиться?!

Как раз в сторону лавочки шли двое бомжей, минуту назад исследовавших содержимое дворовых мусорных баков.

- Мужики, - окликнул их Андрей. – Торт хотите?

- Торт?

- Здесь в пакете торт, вино и конфеты.

Бомжики остановились и уставились на Андрея мутным похмельным взором.

- Возьмите всё это себе.

- Ага, щас, - прохрипел один из санитаров помоек. – Нашёл дураков.

- Ты чего? – одёрнул его второй. – Вино ж предлагает и конфеты… Халява.

- Ага, щас. Нашёл дураков. Слыхал, где бывает бесплатный сыр? Может, он в бутылку яду подсыпал - поразвлечься решил. А в коробку пластида нафуговал, чтобы взрыв устроить. Откроешь коробку и…

- Ага, щас, - в тон ему усмехнулся Андрей. – Размечтался. Больно мне надо на тебя пластид переводить.

Повесив сумку на плечо, он пошёл назад к маршрутке. Возле супермаркета оглянулся: бомжики стояли у лавочки и изучали содержимое пакета.

 

* * *

 

Несмотря на отлаженную работу московского метрополитена, поездка из одного конца города в другой иногда отнимает уйму времени и сил. Только в пятом часу вечера, мечтая о душе и о чашке кофе, Андрей добрался до своего дома. Открывая кодовый замок массивной двери подъезда, он услышал за спиной:

- Гражданин, минутку.

Андрей обернулся, к нему торопливо подходил рослый широкоплечий сержант милиции. Неразборчиво он представился, козырнул и предложил:

- Предъявите ваши документы.

- С какой стати? Я здесь живу, - чисто по инерции возмутился Андрей, хотя уже понимал, что придётся подчиниться.

Из нагрудного кармана рубашки он достал свой паспорт в коричневой кожаной обложке и протянул его менту. Волноваться не было никаких причин – в его украинском паспорте лежал вполне законный вкладыш временной регистрации.

- Чему вы удивляетесь? У вас что, раньше никогда не проверяли документы? – поинтересовался сержант.

- За шесть лет всего два раза, - недовольно пробурчал Андрей. – И только в метро, на улице перед подъездом не проверяли. А если в булочную нужно? И туда прикажете с собой паспорт таскать? Всё? Я могу идти?

Сержант промолчал и оглянулся на стоявшую метрах в пяти чёрную «Волгу» с затемнёнными окнами. Двери машины открылись. Из неё вышли двое парней в штатском, весьма похожих комплекцией на мента-сержанта.

- Гражданин Кириленко Андрей Сергеевич? – осведомился один из них экипированный чёрными очками.

- Он самый, - ответил за Андрея мент, постукивая его паспортом по ладошке, словно аплодируя кому-то.

- Мы из ФСБ, - махнул удостоверением второй штатский. – Проедемте с нами.

- Зачем? – ошеломлённо спросил Андрей, принимая от мента свой паспорт. «Какой сегодня идиотский день, - пронеслось в голове. – Вернулся после отпуска, называется». – Если это арест, то вы мне должны ордер предъявить.

- Не волнуйтесь. С вами только хотят поговорить.

- О чём поговорить?

- О вашей нынешней трудовой деятельности, – голосом робота ответил обладатель чёрных очков. – Пойдёмте.

- Об этом вам лучше переговорить с моим начальником отдела. Если нужно, я дам вам номер его телефона…

- Не нужно. Мы бы хотели поговорить именно с вами.

Спорить было бесполезно и Андрей пошёл к машине. Мент открыл левую заднюю дверь «Волги» и мотнул головой в фуражке:

- Садитесь.

- А нельзя ли на переднее рядом с шофёром? – решил поершиться Андрей. – И сумку хорошо бы куда-нибудь пристроить. Или, если позволите, я её домой отнесу.

- Разрешите, - демонстрировавший своё удостоверение взял сумку и спрятал в багажник.

Андрей сел впереди. На задних сидениях разместились мент и один из представителей ФСБ. Обладатель чёрных очков сел за руль. Повернув ключ зажигания, он приложил к уху мобильный телефон:

- Мы встретили его. Да, едем.

«Волга» бойко рванула с места и уже через пять минут мчалась по проспекту Вернадского. Андрей смотрел на ускользающий под колёса машины асфальт и, стараясь ни о чём не думать, занялся самовнушением: «Я спокоен, я удивительно спокоен».

 

* * *

 

Трёхэтажный, не очень большой, но и не очень маленький особнячок, уютный и опрятный, находился во дворе старых, сталинских времён зданий. Перед входом - аккуратная клумба с травкой и пёстрым орнаментом из низкорослых цветочков. «Ещё бы несколько песочниц, каруселек, качелек, и славный бы вышел детский садик», - заметил про себя Андрей. Но вместо песочниц и каруселек, слева от клумбы находилась асфальтовая площадка, на которой стояли серая «девятка» и две иномарки: джип «Хонда» и престижный «Сааб». Не снижая скорости, «Волга» обогнула клумбу и встала между «Хондой» и «Саабом».

Андрей вышел из машины и зашагал вслед за сопровождавшей его троицей. Вход без единой таблички или вывески, зато над дверью подвешен кронштейн с видеокамерой. За дверью – небольшой вестибюль с двумя декоративными пальмами в кадушках и со столом. На столе установлен пульт с экраном и рядами включателей. За столом расположился охранник-камуфляжник с цепким сканирующим взглядом. Коридор привёл в большую квадратную комнату. Ничего особенного, комната, как комната, похожая на приёмную в каком-нибудь офисе средней респектабельности: однотонные обои на стенах и потолке, идеально чистый пол из мраморной плитки, по четыре двери слева и справа от входа. В центре стоят диван, десяток кресел и телевизор с видушкой. Мент исчез за боковой дверью, расположенной слева, а обладатель чёрных очков заглянул в одну из дверей справа, затем обернулся к Андрею:

- Заходите.

Сидящий за столом розовощёкий, коротко стриженый господин, очень похожий на добродушного колобка из русского эпоса, отложил в сторону скреплённые листки бумаги, снял очки и обаятельно улыбнулся. Улыбнулся открыто, по-дружески, словно они с Андреем не впервые увидели друг друга сейчас, а расстались вчера после совместной приятельской вечеринки. Эта улыбка хозяина кабинета так подействовала на Андрея, что он, несмотря на растерянность, тревогу и настороженность, улыбнулся ему в ответ.

- Садись, Андрей Сергеич, - бархатным голосом произнёс толстячок и указал пухлой ручкой на кресло напротив его стола. – Давай-ка, я тебе сразу представлюсь. Меня зовут Константин Олегович, фамилия - Бурый. Запомнил? Ещё, к сведению, я полковник ФСБ. Ну а твои анкетные данные мне хорошо известны. Как доехал?

- Спасибо. У вас отличный водитель.

Улыбка Константина Олеговича стала ещё лучезарней:

- Я имел в виду твоё железнодорожное путешествие.

- Железнодорожное? Всё нормально, спасибо.

- Что же ты, Андрей Сергеич, раньше времени решил вернуться? Чего тебе в родительском гнезде не сиделось? Согласно предварительно купленному билету, ты должен был приехать сюда к нам только послезавтра.

По инерции, продолжая улыбаться, Андрей пожал плечами и пробормотал:

- Просто захотел вернуться раньше, сдал билет и новый купил…

- По работе соскучился? Или, может, за Дашенькой?

Уже было не до улыбки. Компетентность этого добродушного толстячка неприятно поразила Андрея. Он смешался и промолчал.

- Небось, сразу с вокзала к ней поехал?

Какая разница, к кому он поехал и куда? Но, уняв возрастающее раздражение, Андрей нехотя кивнул.

- Чего же у неё не остался?

- Её дома не было. Я не совсем понимаю, почему вы задаёте мне такие вопросы? В чём, собственно, дело?

В чём, собственно, дело, Константин Олегович не ответил. Он задумчиво погладил двойной подбородок и сказал:

- Да, Андрей, спутал ты нам карты. Мы-то рассчитывали, что ты будешь отправляться в Москву завтра - в субботу и завтра же готовились взять тебя прямо в поезде.

- Как это – взять?

- Арестовать.

- За что?

- Да мы бы нашли за что. Например, за наркоту. Сказали бы кому нужно, и у тебя совершенно случайно украинский или российский таможенник – это уж кому приказали бы, нашёл кулёчек с чем-нибудь наркотическим. Сняли бы тебя, касатика, с поезда и к моим ребятам доставили. Вот бы и завязалось наше с тобой знакомство со всеми вытекающими из него последствиями. Но нет худа без добра. Решил я поступить по-другому. Зачем нам ломать копья, если можно попробовать договориться по добру, по здорову. Тем более, что ты уже досрочно прибыл в Москву.

- Не пойму… Я по-моему ничего такого не сделал, чтобы меня арестовывали…

- То есть, как это ничего не сделал?! Ты уже сделал очень многое. Причём сделал такое, что ни один Усама Бен Ладен, ни одна «Аль Кайда» не могут сделать. Что, действительно не понимаешь, или прикидываешься? Учти, я в курсе всех твоих дел. Ты создал три незаконные антисоциальные, даже античеловеческие программы неимоверного масштаба. Ты, Андрей Сергеич, не просто хакер, а самый настоящий террорист, от деятельности которого существует большая и реальная угроза для всего живого.

Обвинение обожгло, как хлёсткая пощёчина. Вне себя Андрей вскочил с кресла и чуть ли не прокричал:

- Если вы так осведомлены, то должны знать, что я работаю не в какой-нибудь шарашкиной конторе, а в институте Экстремальных Состояний, в государственном институте, в отделе «Организация развития и управления». Могу пропуск показать. И работать я направлен туда совершенно легально и официально, после окончания МИФИ. Перед дипломированием пришёл в деканат начальник отдела - Валерий Леонидович Дыбреев и предложил мне интересную работу программистом, я и согласился. Что мне поручают, то я выполняю. А вы мне здесь такое шьёте…

Повинуясь успокаивающему жесту пухлой ручки хозяина кабинета, Андрей замолчал, опять опустился в кресло и продолжил уже более спокойно:

- Вы ведь должны знать… Эти программы создавались, чтобы найти изъяны в существующих системах электронной защиты для их последующего устранения.

- Извини, - рассмеялся полковник Бурый. - Не понял, для последующего устранения чего: систем защиты, или их изьянов?

- Вы всё прекрасно понимаете. Чтобы защиту усовершенствовать, необходимо выявить её недостатки. Для этого и создавались хакерские модели программ.

- А программа для инициирования землетрясений тоже призвана совершенствовать электронную защиту? Я смотрю, ты мастак вешать на уши лапшу, – жизнерадостно прожурчал Константин Олегович. – Ну, вешай дальше. Пой, ласточка, пой.

- Не буду я больше петь. Связывайтесь с моим начальством, пусть оно вам поёт и всё объясняет.

- Ты наивен, Андрей Сергеич. Очень наивен, до глупости. Тебя провели вокруг пальца Дыбреев и Кочкин, как дровянистого Буратину кот Базилио и лиса Алиса. Государственный институт?! Работа в отделе?! Ты знаешь, чем занимается их отдел? На кого работает? Не знаешь. Ну да, конечно, повышенная секретность. Тебя взяли пешкой в большую игру. И эту пешку, в случае нужды, не задумываясь, твои Дыбреев и Кочкин удалят с поля, как уже ненужную фигуру. Да если взять как следует за жабры кого-нибудь из твоего начальства, они же пойдут в отказ, будут удивлённо разводить руками и клясться, что ни о каких таких террористических программах их работника Кириленко понятия не имеют, что поручали они ему разработку вполне благопристойных программ, связанных с физическими исследованиями. Хочешь в этом убедиться? Сообщим в массмедиа, всполошим российское и мировое общественное мнение, организуем официальное расследование. Ну и что будет дальше? Твоё начальство в самом худшем для себя случае потеряет работу в институте, потому что против них нет абсолютно никаких доказательств. А ты, эрудит компьютерный, залезешь на тюремные нары на пару десятков лет, а может, останешься на них куковать пожизненно.

Андрею показалось, что мраморная плитка пола под его креслом медленно разверзается, и он начинает проваливаться в страшную чёрную пропасть.

- Они ведь мне говорили… Для кого же тогда я моделировал программы? Я ведь думал, что всё это делается по поручению ФСБ или ФАПСИ, - почти шёпотом сказал он.

- Индюк тоже думал, пока с него суп не сварили.

- Но раз уж вы всё знаете, то ведь вам известно, что я никакой не террорист и не хакер.

Бурый в очередной раз одарил Андрея ласковой улыбкой:

- Я много чего знаю. И о тебе, и о твоих родителях, такое знаю, что они сами про себя не знают. Даже знаю, что вчера произошло в вашем дворе: проживающая в первом подъезде ротвейлер Диана, воспользовавшись халатной беспечностью своих хозяев, погналась за пуделем Рокки, проживающим в вашем подъезде, догнала и чуть не оттяпала ему ухо. Визг стоял такой, что все жильцы выбежали на балконы. Пришлось бедному пёсику это самое ухо пришивать в ветеринарной клинике. Можешь позвонить родителям и удостовериться, что я не шучу. Ну да это всё лирические отступления. Вернёмся к нашим проблемам. Бесспорно, мне известно, что ты никакой не террорист и не хакер. Поэтому и решил не арестовывать тебя. Ведь тебя, наивного, просто используют. И пусть используют, пока… Продолжай трудиться на них, как ни в чём не бывало. Делай всё, что тебе говорят. Наверняка они поручат тебе разрабатывать очередную программу. Вот и разрабатывай её. А мы тем временем разузнаем, для кого они заказывали эти чудовищные программы. Сейчас мои люди контролируют ситуацию, следят за каждым их шагом. Всего один месяц и мы соберём необходимые доказательства их вины и…

- И я вместе с ними залезу на тюремные нары на пару десятков лет?

- Ни в коем случае! Мы тебя в обиду не дадим. Впереди у тебя светлое радужное будущее. Нам нужны одарённые программисты. Будешь работать у нас и получать будешь не эти копейки, что платит тебе Дыбреев, а гораздо больше. Квартиру сам себе сможешь купить, хорошую машину. Ну, как? Согласен?

Андрей молчал. Ему не верилось, что это происходит с ним наяву. Казалось, что весь этот кошмар происходит в дурном сне. Вот он сейчас проснётся и схлынет, исчезнет дурной сон. Развеется, словно дым. Он по-прежнему будет мчаться на поезде в Москву и, лёжа на верхней полке, будет слушать, как внизу попутчики Паша и Игорь проводят пьяные политинформации…

- Что же ты молчишь, Андрей Сергеич? Согласен?

- Всё это так неожиданно и нелепо, - Андрей судорожно глотнул воздух. – Я такого никак не ожидал. Мне нужно подумать.

- Ага, - хмыкнул Константин Олегович. – Ты ещё с Дыбреевым посоветуйся, или с Кочкиным. Учти, если хоть кому-то намекнёшь о нашем этом разговоре, хоть словом, хоть жестом, хоть взглядом – всё, тебе кранты. Считай, что родители тебя зря на свет родили. Кстати, если ты проявишь ослиное упрямство, серьёзные проблемы начнутся и у них, очень серьёзные проблемы. Твоя сестричка двоюродная - Ирочка только что школу окончила и в строительный институт поступила? Как бы вместо учёбы в институте не довелось ей учиться обслуживать клиентов публичного дома где-нибудь в Восточной Азии. Что, не хочешь? Так тогда не выделывайся и делай то, что тебе я говорю, не раздумывая. Думай лучше над своими программами, потому что у тебя нет другого выхода. Ты будешь работать на нас и, поверь мне, не пожалеешь об этом. У тебя ещё два дня отпуска. В понедельник, как ни в чём не бывало, приступай к работе. Только не надо с таким траурным и постным лицом, как у тебя сейчас, показываться на глаза Дыбрееву и Кочкину. Жизнь прекрасна, удивительна и очень приятна, дорогой Андрей Сергеич. Прекрасна и приятна для умных людей. А ты ведь у нас далеко не дурак. Так что держи личико кирпичом и весело улыбайся, словно только что отымел победительницу всемирного конкурса красоты. Пусть твои руководители видят, что ты беззаботен и вполне доволен жизнью. На следующей неделе мы тебе сообщим емэйл, будешь скачивать на него все свои новые программные проделки, и не забудь переправить нам те три программы, сделанные ранее. Итак, мы договорились? Ну, что молчишь?

- Я сейчас не готов ответить, - чужим охрипшим голосом повторил Андрей, потупив глаза в пол. – Дайте мне несколько дней подумать.

- Не готов ответить, несколько дней подумать, - засветился улыбкой полковник. – Хорошо. Я тебе дам возможность подумать. Сейчас тебя отвезут в наш изолятор, а ещё лучше определю-ка я тебя на эти несколько дней в ментовское КПЗ. Пусть тамошние урки займутся твоим воспитанием. Ты там уже через три часа будешь стучать в двери и кричать о своём согласии.

Теперь стала понятна цена показного добродушия и улыбки хозяина кабинета. «Садист, - подумал Андрей. – Уж лучше бы он не скалил зубы, а орал и топал ногами. Играет, как кошка с мышью. Любит помучить, сволочь».

- Вы не имеете права… У вас нет ордера на арест…

- Ай-яй-яй, - куражливо воскликнул Бурый. - Права, ордер на арест – какие умные слова ты знаешь, оказывается… Поменьше бы смотрел детективы по телевизору. Да у меня прав побольше, чем у тебя волос на голове, насекомое. Только слово скажу, и от тебя мокрое место останется. Если надо будет, мы тебя, или твоих родителей посадим и без всякого ордера, а мотивы для вашей изоляции изыщем, будь спокоен. Голосите тогда в камере о своих правах. Так как мы поступим?

Константин Олегович, насмешливо следя за реакцией Андрея, погладил себя по холёным щёчкам, почесал подбородок. Андрей же продолжал изучать мраморный рисунок пола.

- Упрямый ты, я смотрю, Андрей Сергеевич. С одной стороны, это и хорошо: разве мог бы неупрямый сотворить то, что сделал ты, вундеркинд. Небось, сутками перед экраном облучался, всю задницу отсидел на стуле, пока свои программки сочинил? Вон как сутулишься, бедняга. Что и говорить, вредная у тебя работа. Ладно, пойду тебе навстречу, уж больно симпатичен ты мне. Не буду я тебя сегодня мордовать в неволе, обойдёмся без изолятора и КПЗ. Тем более, что тамошние обитатели обязательно будут бить тебя по голове. А голова у тебя очень умная, жалко будет, если её повредят. Поезжай домой.

Андрей недоверчиво поднял голову.

- Что, удивлён? То-то! Вот и оцени моё расположение и доверие к тебе. Поезжай домой и всё тщательно взвесь: что тебе лучше - на зоне свой век коротать, или работать на нас. А чтобы тебе лучше думалось, вызвони себе на ночь Дашеньку, да развлекись с ней как следует, а утром всё увидишь в радостных розовых тонах. И с этой радостью завтра к одиннадцати приедешь сюда и громко озвучишь свой положительный ответ. Только не вздумай паниковать и драпать куда-нибудь – бессмысленно, на дне моря отыщем. У нас действительно длинные руки, лучше не заставляй нас доказывать это. К тому же, подумай о своих родителях и родственниках. Зачем им невинно страдать из-за твоей несговорчивости и недалёкости. Будь, Андрюша, благоразумным.

Скорее всего, Бурый нажал на какую-то скрытую кнопку, так как дверь в кабинет отворилась и на пороге молчаливым столбом возник сержант-мент, тот самый, что полтора часа назад требовал у Андрея паспорт. Впрочем, это уже был не сержант, да и не мент - парень переоделся во вполне цивильные футболку, джинсы и кроссовки.

- Москалёв, отвези Андрея Сергеевича, домой, - распорядился Константин Олегович и в который раз одарил Андрея улыбкой. - До новых встреч, коллега!

Через полчаса у своего подъезда, прикрывая дверцу чёрной "Волги", Андрей сказал Москалёву:

- Спасибо.

- Пожалуйста, - донеслось в ответ.

Это были единственные слова, которыми они обменялись за время поездки: Москалёв с бесстрастным каменным лицом вёл машину, а Андрею совсем было не до разговоров.

 

 

Глава 4.

 

- Я спокоен, я удивительно спокоен, - вслух утверждал он, сдувая со рта юркие пронырливые капельки.

Холодные струи душа стучали по темечку и приятно освежали всё тело. Поворот крана - и из душа хлынул чуть ли не кипяток. Опять поворот - и опять обжигающий холод льющейся воды.

Контрастный душ снимает усталость, бодрит и успокаивает.

- Я спокоен, я удивительно спокоен, - приказывал себе Андрей, стараясь представить себе необозримую лазурь Чёрного моря, в котором они ещё неделю назад безмятежно плескались с Дашей. Но вместо морской бесконечности, перед глазами заплясали растянутые в улыбочке губы толстого Константина Олеговича и послышался его жизнерадостный тенорок:

- Ты уже сделал очень многое. Причём сделал такое, что ни один Усама Бен Ладен, ни одна «Аль Кайда» не могут сделать.

Самоуспокоиться при помощи аутогенного тренинга и душа явно не получалось. Какое тут может быть спокойствие после такого разговора и таких обвинений?! Навязчивые мысли свинцовыми волнами бомбардировали голову и причиняли моральную боль, гораздо более тяжёлую, чем боль физическая: «С какой стати я решил, что заказчики Дыбреева и Кочкина - ФСБ или ФАПСИ?! Потому что они работают в институте, в государственном учреждении? Ну и что же? Кому нужны эти экстремальные состояния в обществе? Кому же ещё, как не террористам?! Почему я сам до этого не додумался раньше? Наивный идиот! Вдруг эти гады действительно устроят авиакатастрофу, или организуют второй Чернобыль, или землетрясение? Погибнут люди, много людей. И в их смерти буду виноват я. Господи, какой кошмар!.. Чепуха, ничего не произойдёт! Этот колобок-фээсбэшник заверял, что ситуация под контролем. Хорошо бы!.. Но под контролем ли? Свежо преданьице, да верится с трудом: по телевизору большие военные чины всегда уверяют, что ситуация под контролем. Но, почему-то террористы упорно игнорируют их заверения и продолжают вершить свои чёрные дела… Всё, хватит! От этих мыслей можно в натуре сойти с ума. Лучше не ломать голову над проблемой международного терроризма, а подумать над тем, как быть мне. Лично мне, мне хорошему, мне родимому что делать? Скорее всего, придётся согласиться. Буду подчинённым полковника Бурого. Другого выхода нет, не убегать же действительно из Москвы, подставляя под удар спецслужб родителей. Да и разоблачить террористов – это правое дело, это святой долг каждого помогать правоохранительным органам. И делать, в принципе, нужно то, что и должен: фантазируй над очередной хакерской программой и посылай на емэйл ФСБ отчёты. Дурак! Надо было не упрямиться, а сразу дать согласие работать на них. Хорошо ещё, что этот толстяк не упрятал меня в кутузку. Интересно, почему он угрожал, угрожал, а потом взял и отпустил? Может, действительно хочет мне помочь? Значит, надо оправдать такую благосклонность. Завтра следует явиться к одиннадцати часам к господину Бурому, обменяться с ним улыбками и сказать: «Согласен»… А вдруг это не настоящий полковник? Точнее, вдруг это и не полковник, и не работник ФСБ? Вдруг этот Константин Олегович и есть самый настоящий террорист, какой-нибудь русский Че Гевара, мечтающий о терактах? Может он даже и не Че Гевара, а бизнесмен, который заполучил информацию о том, что при государственном институте Экстремальных Состояний создаются хакерские программы. И теперь этот деловой человек взалкал заполучить эти программы, предварительно запугав их создателя. Для некоторых деньги не пахнут. Может, и этот Бурый возжелал сделать свой грязный бизнес – продать хакерские программы террористам? Что же делать: соглашаться, или нет?».

Так и не решив эту мозгодробительную дилемму, Андрей выскочил из-под душа и стал яростно тереться полотенцем. Затем голяком прошёл в спальню к платяному шкафу. Опять перед глазами возникли весёлые губы Константина Олеговича, произнёсшие менее часа назад:

- Сейчас мы контролируем ситуацию, следим за каждым их шагом…

Следят и контролируют?! А вдруг за ним тоже следят? Кто? Может, вовсе и не ФСБ, а люди Дыбреева и Кочкина. Если это преступная террористическая организация, то наверняка они, прежде чем поселить его в этой квартире, выделили пару тысяч долларов, чтобы установить в удобных местах видеокамеры. Маленькие такие, размером со спичечную головку, а может и того меньше.

Он поспешно натянул трусы и обвёл настороженным взглядом комнату. «Чукча умный, чукча зоркий, чукча настоящий охотник и следопыт, - с горькой иронией подумал Андрей. - Однако найти видеокамеру в своём жилище чукча не сможет».

Ещё год назад он читал в каком-то солидном научном журнале вполне серьёзную статью о новейших технологиях. В этой статье говорилось о том, что скоро начнётся производство видеокамер размером с пылинку и что они найдут широкое применение в медицине при исследовании внутренностей и даже сосудов больного. А изображение с таких видеокамер можно получать, находясь даже за десятки тысяч километров при помощи космических спутников-ретрансляторов. Понятно, что пусть и не такие миниатюрные, но всё-таки очень маленькие оптические устройства используются для шпионских целей уже сейчас. Обнаружить их визуально - дохлый номер.

- Ну и подсматривайте, козлы, - прошептал Андрей. – В туалет камеру не забыли установить?

Пить кофе на ночь не хотелось, нервы и без кофе возбуждёны до предела. Зато зверски хотелось что-нибудь съесть. Из спальни Андрей направился на кухню исследовать содержимое «Электролюкса», на одной из полок которого обнаружил банку с майонезом, а в морозильнике - пачку пельменей. Надо же, в такой отвратительный день и такое везение! Не нужно одеваться и бежать в магазин. Искренне обрадовавшись находке, он налил в кастрюлю воду и поставил её на огонь.

Сварившиеся пельмени уже начинали всплывать вверх, когда зазвонил телефон. «Междугородка, - определил Андрей по частоте сигнала. – Отец или мама. Нужно было самому им позвонить, а я забыл».

Звонила мама.

- Где же ты пропадаешь, Андрюшенька? - взволнованно затараторила она. - Мы уже с папой волноваться начали. Звоним тебе, звоним, а тебя всё нет и нет. Даже в справочную вокзала звонили, спрашивали, благополучно ли прибыл поезд в Москву.

- Извини, мама. Сразу после поезда ездил к знакомым и забыл вам позвонить, - как можно более бодрым голосом ответил Андрей.

- Значит, у тебя всё в порядке?

«Нет, мама, у меня не всё в порядке», - захотелось крикнуть ему, но он с той же напускной бодростью ответил:

- Всё в полном порядке. А у вас, что там новенького? Как поживает Рокки с пятого этажа?

- Рокки? Ой, здесь такое творилось! Представляешь, эту ротвейлершу из первого подъезда... как её… Диана, кажется... её вывели вчера гулять без намордника и вдобавок к этому спустили с поводка. И это здоровенное чудовище накинулось на маленького Рокки. Как он, бедный, визжал! Кричал, словно человек. Хорошо, что хозяева успели её вовремя оттащить. Она чуть Рокки ухо не откусила. Пришлось его сразу к ветеринарам везти. А ты чего о нём вдруг вспомнил? Ведь ты же, когда всё это случилось, уже уехал...

- А мне этот Рокки целую ночь в поезде снился, - пришлось соврать Андрею. - Будто он бегал по нашему двору и жалобно лаял. Вот после этого и не верь снам. Ладно, мам, я тоже побегу, у меня пельмени раскипают.

Андрей подошёл к плите и выключил газ: «Значит, Константин Олегович Бурый не блефовал. Они действительно следят за мной и следят основательно. Они всё знают. Даже знают такие мелочи, как безобразная выходка ротвейлерши. Круто, очень круто!»

Прикончив пельмени, Андрей вышел из кухни и как призрак стал бродить по квартире: «Может, включить телевизор? Нет, неохота. Врубить комп и прошвырнуться по сети? Да ну его в пень, этот компьютер! Все неприятности от него. Сейчас лучше всего отвлечься, провести этот вечер с кем-нибудь близким». Андрей подошёл к телефону, снял трубку и набрал номер Даши. На сей раз она была дома.

- Дашунь, привет! Это я.

- Здравствуй, Андрюша. Решил раньше приехать? – голос Даши излучал искреннюю радость.

Услышав его, Андрей почувствовал, как кровь быстрее побежала по жилам. Просто удивительно, что её голос может оказывать на него такое магическое действие.

- Какие планы на вечер? Ты не представляешь, как я соскучилась. Может быть, если ты после дороги не сильно устал… Я бы сейчас приготовила тот яблочный пирог, который так тебе понравился тогда, помнишь?..

Конечно, помнит! И пусть он сильно устал, но он очень соскучился. Ничего страшного, что ему сказали думать над своим завтрашним ответом только в своей квартире. С таким же успехом, он может думать и в квартире Даши на другом конце Москвы.

Андрей быстро оделся, подвесил к поясу мобильник и заспешил к остановке, вспомнив уже в автобусе, что забыл взять из письменного стола ключи от Дашиной квартиры. Мобильник взял, а ключи забыл. Хотя они и не понадобятся, ведь Даша сейчас дома и ждёт его.

 

* * *

 

- А чтобы тебе лучше думалось, вызвони себе на ночь Дашеньку, да развлекись с ней, как следует, и завтра утром всё увидишь в радостных розовых тонах, - вспомнились ему рекомендации Константина Олеговича.

Всё выходило почти так, как и советовал полковник. Даже розовые тона присутствовали: небольшой ночник в форме божьей коровки поливал спальню мягким бледно-красным светом. Андрей осторожно повернул голову и посмотрел на Дашу. Её лицо в этом розовом полумраке было ещё красивее и одновременно казалось нереальным, воздушным и прозрачным, как у феи из сказки. Даша уже задремала. Глаза закрыты, ровное замедленное дыхание, по подушке разметались душистые волосы. Идеальная женщина - мечта поэта! Нет, не поэта. Он ведь не поэт, он – программист. Идеальная женщина, мечта программиста! Красива, как богиня, умна и хозяйка прекрасная. А любовница какая! Фантастика! Живи, да радуйся, что обладаешь таким счастьем! Он и радуется, он очень рад, что у него есть Даша. Эх, Даша, Даша, если бы ты только знала, во что он вляпался... Не спится. В голове всё время прокручивается  разговор с Константином Олеговичем Бурым. Эти воспоминания мучают и не дают заснуть:

- Твоя сестричка двоюродная – Ирочка, только что школу окончила и в строительный институт поступила? Как бы вместо учёбы в институте не довелось ей учиться обслуживать клиентов публичного дома где-нибудь в Восточной Азии.

Представив, что из-за него семнадцатилетняя сестрёнка может попасть в публичный дом, Андрей даже заскрипел зубами. Даша мгновенно открыла глаза:

- Что с тобой?

Он заставил себя улыбнуться:

– Я иногда во сне щёлкаю зубами. Наверное, привычка с детства осталась, когда соску себе требовал. Меня отучили её сосать только в пять лет.

Даша повернулась к нему, коснулась губами его губ и прошептала:

- Может, ты и щёлкаешь зубами во сне, но тебе сейчас не до сна – я это чувствую. Ты, кажется, чем-то встревожен или недоволен.

- Конечно, недоволен.

Она отстранилась, удивлённо расширила глаза:

- Что случилось?

- Ничего не случилось. Просто я к тебе сегодня днём приезжал, сразу после поезда. Но дома тебя не застал. Прождал час и, несолоно хлебавши, уехал к себе. А тортом, вином и конфетами, которые купил, угостил местных бомжиков.

- Что же ты заранее не позвонил, дурашка? Ты ведь должен был приехать только через два дня.

- Звонил с вокзала. Было занято – значит, ты дома. Вот я и…

- А я к маме решила съездить. Значит, прождал час, обиделся, и от обиды принялся угощать бомжиков? Ну ты и дурачок, Андрюшенька! - Даша рассмеялась и, откинув одеяло, уселась ему на живот. Голая и невероятно обольстительная в этом струящемся розовом свете.

- И ничего я не обиделся. И ничего я не дурашка, - пробурчал Андрей, насупившись, словно маленький ребёнок .

- Обиделся. Я же вижу, - она наклонилась вперёд, и её длинные волосы опустились ему на лицо, щекоча и возбуждая. – Вот дурашка!

Вслед за волосами опустилась и сама Даша. Прижалась к нему, ловким ласковым язычком коснулась его шеи, груди. И он, позабыв на время все невзгоды прошедшего дня, сам принялся ласкать её податливое желанное тело…

 

* * *

 

Утром они проснулись поздно. Точнее, не проснулись – их разбудил мобильный телефон Андрея.

- Ало! – ещё не вполне проснувшись, он поднёс к уху трубку.

Трубка отозвалась насмешливым голосом Вальки Акимова:

- Дрыхнешь, бездельник? Люди уже ни свет, ни заря трудиться начали: кто в поле на тракторе, кто у станка на заводе, кто в офисе за факсом или монитором, кто пивком лечит организм после вчерашнего в какой-нибудь забегаловке, а ты в кровати до сих пор валяешься? Совсем от рук отбился, редиска. То хоть по сети с тобой можно было связаться, а теперь и по мобиле тебя не вызвонишь. Где пропадаешь, нехороший человек?

В последний раз они виделись весной. На следующий день после знакомства с Дашей Андрей позвонил разобидевшемуся Валентину и всё ему объяснил. Они помирились, но встречаться как-то не получалось: у Андрея было полно работы по подготовке новой программы, а часы досуга теперь ему нравилось проводить не с Валькой и его подружками, а с Дашей. Валька же, до весны подрабатывавший случайными заработками, устроился, наконец, программистом в строительную фирму и допоздна торчал на новой работе. Поэтому всё их общение в последнее время сводилось только к переписке по «аське», благо и тот, и другой львиную часть времени проводили за экранами мониторов.

- Три недели назад закончил одну работу, за что и был отпущен в отпуск, - ответил приятелю Андрей. – Забросил я мобильник вместе со всеми заботами и скоропостижно умчался на юга. Вчера только вернулся.

- Значит, брюшко отогревал? Гавайи, Канары, Пальма-де-Майорко?                       

- Пока перебился и без Гавайев с Канарами. В Сочи тоже неплохо можно оттянуться.

- Завидую, - Валька издал тяжкий вздох. - Со своей новой знакомой ездил?

Андрей посмотрел на Дашу. Она как раз встала с постели и набрасывала на себя халатик.

- С ней.

- Красивая? – резвился Валентин. – Когда познакомишь? Или боишься, что отобью?

- Я тебе за это и сам что-нибудь отобью, - усмехнулся Андрей.

Любвеобильный Валька считал себя неотразимым покорителем дамских сердец. Хотя, надо отдать ему должное, он имел на это полное право.

- Я одинокий бродяга любви Казанова,

Вечный любовник,

И вечный злодей-сердцеед,..

- фальшиво проблеял в трубку Валентин. – Не хочешь знакомить, ну и не надо! Давай тогда хоть сами встретимся, без баб. Посидим, поворкуем, о жизни нашей грешной покалякаем. Давно ведь не виделись. Сегодня вечером, часиков в семь, ты не занят?

Встретиться с Валькой хотелось, но через два часа нужно было предстать пред светлые очи Константина Олеговича Бурого. С одиннадцати утра и до семи вечера времени много, но кто знает, как сложится их беседа с полковником, что он ещё удумает? Поэтому Андрей ответил обтекаемо:

- Вечером я не занят, но мало ли что. Давай предварительно созвонимся.

Когда он зашёл в кухню, на столике уже стояли тарелки, а в тарелках аппетитным парком благоухала яичница с беконом.

- Ты что будешь, кофе или чай? – спросила Даша.

- Что? - рассеянно переспросил Андрей. – Кофе.

Он посмотрел на часы, прикидывая, сколько времени понадобится, чтобы добраться отсюда до нужного особняка. К одиннадцати должен успеть, если быстренько проглотит завтрак и через десять минут выйдет из квартиры.

- Ты спешишь? – Даша ставила на стол чашки, в её голосе слышался укор.

- Да, в одиннадцать мне нужно кое с кем встретиться.

- Надеюсь, не с женщиной?

- Если бы с женщиной, - вяловато усмехнулся он, - с одним очень весёлым мужчиной.

Взгляд Даши стал тревожным:

- Что случилось?

- Ничего не случилось. Пустячок, связанный с моей пропиской, - соврал Андрей и, словно собачонок, пошевелил носом. – Какой вкусный запах! Я как раз мечтал о яичнице.

Пятнадцать минут спустя, перепрыгивая через ступеньки лестничных маршей, он уже мчался вниз. Выскочил из подъезда и торопливым шагом направился было к остановке маршруток у супермаркета, но сзади раздалось:

- Андрей Сергеевич!

Андрей оглянулся. Рядом с подъездом Даши стояла темно-синяя «Ауди» и из неё выглядывала голова вчерашнего мента-фээсбэшника Москалёва:

- Андрей Сергеевич, не торопитесь так. Успеем.

«Ауди» плавно тронулась с места и остановилась рядом с Андреем. Москалёв потянулся к правой передней дверце и открыл её:

- Садитесь.

- Это как понимать? – Андрей растерянно посмотрел на Москалёва. – Следите за мной, значит?

Москалёв пожал широкими плечами:

- Мне приказано подождать вас у этого подъезда и к одиннадцати часам доставить к Константину Олеговичу. Поехали?

У супермаркета «Ауди» выехала на проспект. Игнорируя жёлтый сигнал светофора и уже готовых выбежать на проезжую часть пешеходов, машина помчалась в центр.

 

 

Глава 5.

 

Сквозь полуопущенное стекло в салон ворвались приятная свежесть и благоухание. С травы и цветов на клумбе стекали вниз капельки воды. Чья-то заботливая рука, борясь с августовским зноем, полила даже асфальт вокруг особнячка, и он теперь умытый и охлаждённый радостно посверкивал маленькими лужицами.

«Ауди» миновала клумбу, въехала на площадку и остановилась между «Хондой» и «Волгой». Андрей вышел из машины и, хотя идти туда ему совсем не хотелось, направился ко входу в здание.

Сегодня охранник-камуфляжник другой, но взгляд такой же, как и у вчерашнего – пронизывающе рентгеновский.

- Вы к кому?

- К Константину Олеговичу Бурому.

- Кто?

- Кириленко.

Рука охранника потянулась к пульту.

- Можешь не докладывать, - вслед за Андреем в вестибюль зашёл Москалёв. - Бурый в курсе. Он ему на одиннадцать назначил.

- Хоть на двенадцать, моё дело - сообщить, - охранник щёлкнул тумблером. - К Вам Кириленко.

- Запускай, - отозвался динамик.

Коридор, пустынная приёмная с телевизором и креслами. Дверь в кабинет Бурого открыта и оттуда доносится его добродушный тенорок:

- Сейчас позвони Перельману и узнай, когда они закончат.

- Я ему уже звонила, десять минут назад.

- Ну и?

- Он просит ещё два дня.

- Как всегда не торопится, мудила, - Константин Олегович изрёк смачный матючок. - Любит сопли жевать, дискуссии разводить. Не может твёрдость проявить. Хорошо, я с ним сам разберусь. Свободна.

Из кабинета вышла миловидная блондинка, загорелые ноги которой значительно удлинялись высокими шпильками туфель. Обмахиваясь канцелярской папкой, словно веером, она продефилировала по мрамору пола, улыбнулась Москалёву и исчезла за дверью, расположенной слева от входа.

- Андрей Сергеич, прошу, любезный.

Повинуясь этому приглашению, Андрей вошёл в кабинет:

- Здравствуйте.

- Здравствуй. Здравствуй и присаживайся, - Бурый сидел за столом, улыбался и смотрел на настенные часы. - С точностью до секунды.

- Да, как раз одиннадцать, - ответил Андрей, опускаясь на кончик кресла напротив стола. - Спасибо за этот сервис. Правда, сервис навязчивый, но если бы не ваша машина, я наверняка опоздал бы.

- Помилуй, какой же это навязчивый сервис, - усмехнулся Константин Олегович. - Вот если бы я тебя вчера определил ночевать в изолятор, или КПЗ, тогда это был бы навязчивый сервис. А так, это просто дружеская услуга.

- Значит, это по дружбе ваши люди следят за мной и знают, что я ночевал не дома, а в другом месте?

- У Даши, - уточнил Константин Олегович и улыбнулся ещё шире. - Уважаемый Андрюша, когда же ты уяснишь, наконец, что если нам интересен какой-то человек, то мы будем знать его местонахождение с точностью до миллиметра. Мы себе такое можем позволить. Всё хватит, будем считать, словесную разминку перед нашим вторым разговором завершенной. Твоё решение?

- Согласен! - гаркнул Андрей так громко, что у собеседника на долю секунды исчезла улыбка и на круглом лице возникло мимолётное выражение удивления, даже испуга.

- Я понимаю твою радость по поводу принятого решения, - сказал Бурый, принимая прежний улыбчивый облик. - Но зачем же так орать? Не нужно, я не глухой. Ладно, сделаю скидку на твою молодость, темперамент и недавно возникшее страстное желание работать на меня. Что значит любовь - прямо завидую! Провёл время с Дашенькой, расслабился, сбросил напряжение, снял стресс и - пожалуйста: всё продумал, всё взвесил и всё правильно решил. Молодец! Я и не сомневался в твоём ответе. Значит, согласен работать?

- Я согласен бороться против терроризма.

Константин Олегович пристально посмотрел на Андрея:

- Если ты согласен бороться против терроризма, значит, будешь работать на меня, и будешь делать то, что я тебе скажу. А я тебе говорил, что с твоей помощью мы соберём компромат на Дыбреева и упрячем этого демона за решётку. Правильно?

Андрей набрал воздух в лёгкие, словно готовился броситься в омут, и отрицательно качнул головой:

- Не правильно.

- То есть? Что ты мне голову пудришь, молокосос? - впервые дежурная улыбочка Бурого, к которой Андрей уже успел привыкнуть, трансформировалась в злобную гримасу. - Или в самом деле хочешь, чтобы мои угрозы стали для тебя кошмарной действительностью? Не желаешь по-хорошему, будет тебе по-плохому...

- Константин Олегович, дайте мне сказать,.. – волнуясь, сказал Андрей.

Ему было страшно, он осознавал, что играет с огнём. В этот момент цена слов была непостижимо высока: от того, что он сейчас скажет этому пузатому вербовщику, будет зависеть его будущее, а также, весьма вероятно, будущее близких ему людей. Нужно собраться с мыслями и убедительно, но не перегибая палку, высказать то, о чём думал полночи и к чему окончательно пришёл только находясь в «Ауди».

- Константин Олегович, вчера вы обвинили меня в том, что я работаю на террористов. Может быть, Дыбреев и Кочкин выполняют заказы какой-то террористической организации. Но я свято верил, что работаю по заказу российских правоохранительных органов, что, благодаря моим программам, будут совершенствоваться электронные защиты государственных предприятий. Теперь неожиданно появились вы, предлагаете работать на вас, то есть на вашу организацию, предлагаете передать ей всё сделанное мною для Дыбреева. Пожалуйста, поймите меня правильно, я больше не хочу второй раз наступать на одни и те же грабли. Где гарантия, что вы и есть самое настоящее ФСБ, действующее в интересах государства? Почему я должен верить вам? Потому что вчера один из ваших людей был одет в форму милиционера, а второй - помахал у моего носа удостоверением? Но такую форму в наши дни имеют и преступники, а любую «корочку» можно элементарно купить, их сейчас на улицах пачками продают. Да, вы демонстрируете удивительную осведомлённость: знаете всё обо мне и об моих родственниках, знаете, над чем я работал в течение прошед­ше­го года, но... Ведь точно такую осведомлённость может продемонстрировать и группировка бандитов, и банда террористов. Допустим, где-то произошла утечка информации, и вот они, заинтересовавшись хакерскими программами, навели о нужном программисте справки и теперь наехали на него.

- Значит, не веришь, что я из ФСБ, считаешь, что я какой-то бандюга? – заплывшие глазки Константина Олеговича засветились насмешкой и буравчиками впились в Андрея, мясистые губы растянулись в улыбочке, которую сейчас вряд ли можно было бы назвать добродушной.

Андрей отвёл взгляд и пробормотал:

- Я не считаю, что вы бандит. Но чтобы работать на вас, я должен твёрдо быть уверен...

Полное тело Бурого заколыхалось от смеха:

- Что же мне прикажешь, съездить с тобой на Лубянку? Провести тебя через парадный вход, поводить по коридорам и кабинетам, построить табун генералов в форме и попросить их промаршировать перед тобой? - Смотри мил человек: вот оно ФСБ во всей своей красе?!

Не зная, что ответить, Андрей молчал, неподвижно уставив взгляд в шнурки своих кроссовок.

- Ты хочешь сделать правильный выбор и хочешь быть твёрдо уверен в нём? Хорошо, у тебя появится такая уверенность. Но пока её нет, отдыхай.

Андрей поднял глаза:

- Что значит - отдыхай?

- То и значит. Отдыхай у нас в специально отведённом для этого помещении.

- А дома нельзя?

- Домашний отдых не идёт тебе впрок, так что отдыхай здесь: набирайся ума.

- Сколько же мне предстоит отдыхать?

- Сколько нужно, столько и предстоит. Может, часы, а может, месяцы. Ой! - Бурый картинно всплеснул маленькими ручками. - Я совсем упустил из виду! У тебя же, Андрей Сергеевич, сегодня намечалось рандеву с однокурсником Акимовым Валентином. Но всё в жизни бывает! Ты ведь и сам ему сказал, что перед встречей вы созвонитесь, мало ли что. А если сегодня и не встретитесь, то встретитесь когда-нибудь в другой раз,.. может быть.

«Издевается, садюга, - подумал Андрей. - Даже не стесняется, прямо даёт понять, что мой телефон прослушивается. Может, действительно ФСБ? Может, не стоит тянуть волынку и сразу согласиться работать на него без всякой волокиты?».

По лёгкому движению воздуха Андрей понял, что за спиной открылась дверь - как и при первой встрече, Бурый незаметно вызвал свою обслугу.

- Отведите его в комнату отдыха, - распорядился он. – В комфортную.

Андрей тяжело поднялся с кресла и повернулся к двери. На сей раз вместо Москалёва его на пороге поджидали двое парней в камуфляже.

- Идите за мной, - спокойным, каким-то будничным голосом произнёс один из них. Второй камуфляжник пошёл сзади.

В коридоре свернули к лестничной площадке и стали спускаться вниз. «Отдыхать мне предстоит в подвале», - подумал Андрей. Воображение сразу нарисовало страшную камеру графа Монте-Кристо: мрак, осклизлые от влаги стены, холод, кружку с водой и корку хлеба, к которой осторожно крадётся крыса. Большая серая крыса с длинным хвостом. Представив эту хвостатую мерзость, Андрей содрогнулся и невольно замедлил шаг.

Камуфляжник толкнул двери, включил свет и отодвинулся в сторону:

- Заходите.

Андрей вошёл и услышал, как сзади щёлкнул замок закрываемой двери.

Комната, в которую его привели, вовсе не походила на чудовищные казематы: вполне современная кровать с застеленным белоснежным бельём, стол со сложенными стопочкой газетами и журналами, два стула, телевизор с сенсорным управлением, даже холодильник, правда, отключённый – открытый  и пустой. В одном из четырёх углов за тоненькой непрозрачной перегородкой размещались умывальник и унитаз.

Андрей прошёлся по «комнате отдыха» - ничего, жить можно! Хоть в ней и нет окна, зато не сырая, как обычные подвалы, и крысы здесь уж точно не обитают. Приободрённый таким выводом он подошёл к столу, выбрал несколько журналов и принялся перелистывать их. «Сколько меня здесь будут мариновать? Может - часы, может - месяцы, как сказал этот толстый боров - Константин Олегович. Будем надеяться, что всё-таки часы. Кстати, сколько сейчас времени?».

Андрей достал мобильник: одиннадцать пятьдесят пять. «Странно, если я арестован, то почему у меня не отобрали мобилу? Забыли, наверное», - воровато покосившись на дверь, он нажал на «Power», но на экране телефона засветились три слова: «Ваш номер отключён».

Вот в чём дело?! Всё правильно, зачем им отбирать трубу, если они имеют возможность её отключить. Действительно, у этих ребят широкий спектр возможностей. Андрей положил на место журналы и в раздумье принялся вышагивать по комнате.

- Ты хочешь сделать правильный выбор и хочешь быть твёрдо уверен в нём? Хорошо, у тебя появится такая уверенность, - вспомнил он слова Бурого, произнесённые полчаса назад.

Да, он хочет быть уверенным, что поступает правильно на все сто! И пока этой уверенности нет, он соглашаться не будет. Ещё не вечер, как поёт любимый певец отца - Высоцкий, ещё не вечер! Нужно потерпеть. Нечего греметь кулачками по двери, пусть они действительно убедят его в правильном выборе. А пока - отдыхать! Ведь это всё-таки – «комната отдыха».

Андрей включил телевизор и, скинув кроссовки, плюхнулся на кровать.

 

* * *

 

Дверной замок щёлкнул, когда он смотрел «Семнадцать мгновений»: доблестный Штирлиц сидел в гестаповском застенке и размышлял над тем, как доказать неугомонному Мюллеру, что он не советский резидент.

- Андрей Сергеевич, пройдёмте с нами, - всё тем же спокойным будничным голосом предложил камуфляжник.

Наверх поднимались не по лестнице, а лифтом. На его щитке столбиком размещались четыре кнопки. Один из сопровождающих парней нажал на самую верхнюю.

Лифт открылся в коридоре с десятком одинаковых дверей без номеров и без надписей.

- Пожалуйста, - камуфляжник отворил одну из них.

Андрей сделал шаг к открытой двери и остолбенел: за маленьким столиком сидели Константин Олегович Бурый и Валерий Леонидович Дыбреев. Оба улыбались и оба держали в руках высокие красные кружки.

- Здравствуй, Андрей. Заходи, не стесняйся, - сказал Дыбреев и кивнул на свою кружку: - А мы вот почаёвничать решили. Присоединяйся к нам.

Опешивший Андрей так бы и остался стоять на месте, но лёгкий толчок в спину втолкнул его в комнату. Дверь сзади бесшумно закрылась.

- Ты что будешь, Андрюша, чай, кофе, коньячок? - поинтересовался Бурый - Чайник сейчас закипит.

- Что? - Андрей медленно приходил в себя и сам закипал, словно включённый чайник. - Кофе, чай? Какой чай?! Значит, вы знаете друг друга? И всё это... Всё это... - он не находил слов, кровь яростно пульсировала в висках. Ему захотелось врезать по столику ногой так, чтобы чайник вместе с чашками и ложками взлетели до потолка. Но он смог подавить в себе это искушение и только повторил: - Вы знаете друг друга. Значит, всё это...

- Всё это было проверкой, - Дыбреев спокойно отхлебнул чай.

- Какая проверка? Кого и зачем?

- Прежде всего, успокойся, - Бурый сказал это без своей обычной улыбочки, строгим приказным тоном. - Мы прекрасно понимаем, что с тобой сейчас происходит: хочется закричать, послать нас ещё дальше, чем на три буквы, мало того - хочется садануть по этому столу кулаком, а ещё лучше, - ногой. Хочется, правда ведь?

- Очень хочется, - признался Андрей.

- Так вот, не нужно кричать, тем более, махать конечностями, возьми себя в руки.

Андрей глубоко вздохнул и вытер со лба испарину. Гнев растворялся, словно туман под утренним солнцем, но на душе оставалось горькое чувство обиды.

Дыбреев сделал глоток, поставил чашку на стол и, дотянувшись рукой до стоявшего неподалёку стула на колёсиках, подкатил его к столу:

- Садись.

Андрей сел, уставился на шнурки своих кроссовок, затем поднял голову:

- Значит вы, Валерий Леонидович, никакой не террорист?

- Естественно, нет.

Несмотря на обиду, Андрей почувствовал неимоверно большое облегчение.

- Кажется, я понимаю, зачем вам понадобилось меня проверять. Вы думали, что я, делая для вас программы, продаю их на сторону каким-нибудь террористам?

- Андрюша, забудь ты это слово – «террористы», - поморщился Дыбреев. - Бог с тобой, какие террористы? Этот полицейский термин оставь для средств массмедиа и для толпы, жаждущей узнать очередную раздутую прессой сенсацию. Целью проверки было испытание тебя в экстремальной, или близкой к экстремальной ситуации.

Задрожал, запыхтел паром электрочайник, прокипятил содержащуюся в нём воду и отключился.

Дыбреев взял чистую чашку, поставил её перед Андреем и сказал:

- Мы любим заваривать себе чай сами. Но если хочешь, можем пригласить Ниночку. Она тебя обслужит.

- Спасибо, я и без вашей Ниночки себе кофе в состоянии сделать, - пробурчал Андрей.

Он открыл банку «Чёрной карты» и положил в чашку две ложки чёрного ароматного порошка, добавил сахара, машинально перемешал и залил смесь кипятком. Взбалтывая парующий кофе, спросил:

- Что же показала ваша проверка? Я вам не подхожу?

- Наоборот. Ты очень нужен нам, - Дыбреев сделал очередной глоток из чашки. – И теперь ты являешься полноправным членом нашего коллектива.

Рука Андрея, подносившая к губам кофе, остановилась:

- Какого коллектива? Вы говорите об институте? Но я ведь и так работал в вашем отделе.

- Как ты уже знаешь, мой отдел не занимается физикой. Этот институт для моего отдела лишь ширма, укрытие, «крыша». Хотя сейчас мы не нуждаемся ни в каком укрытии. Уже давно мы сами себе стали «крышей».

- Кто это - мы?

- Мы - это государство в государстве. Мы - это структура, работающая на очень богатых и очень умных людей. Людей, которые и создали эту структуру.

- То есть, вы работаете на олигархов?

- На олигархов, но не на тех, чьи фамилии каждый день склоняются по телевизору. Все эти телеолигархи, теледепутаты, телепремьеры с телепрезидентами лишь мишура, подставные лица и видимость. Этих ребят можно назначить, снять, купить или продать, ими можно управлять. А их хозяева находятся в тени и играют в большие игры своими куклами, как шахматисты играют шахматными фигурками. Кукловоды не мелькают на экранах телевизоров, они работают и создают для этой работы  структуры, подобные нашей.

Позабыв про кофе, Андрей недоверчиво слушал Дыбреева. Казалось, что этот солидный и представительный мужик в костюме и при галстуке сошёл с ума. Куклы, кукловоды?! Не может быть! Просто ему продолжают вешать на уши лапшу, как это делал вчера и сегодня утром лжефээсбэшник Константин Олегович Бурый.

Тот, словно подслушав мысли Андрея, включился в разговор:

- Это не бред и не шутки. Это реалии нашей российской жизни. Даже не российской - это реалии жизни мирового сообщества! Ведь наша структура международная и имеет влия­ние на многие страны земного шара, которыми также руководят отнюдь не правительства, а такие же структуры, как и наша, только не такие сильные.

Андрей покачал головой:

- Я не понимаю. Это какой-то абсурд. Не может быть государства в государстве! А структуру подпольных олигархов, о которой говорите вы, сразу бы вычислили и разгромили. Для этого у государства есть милиция и служба безопасности.

Дыбреев и Бурый переглянулись и рассмеялись. Ещё продолжая смеяться, Бурый вытер выступившие на глазах слёзы и сказал:

- Вчера, Андрей Сергеевич, я тебя несколько обманул. Полковником ФСБ я был два года назад. Я не полковник, я генерал ФСБ. Более того, не думай, я не в отставке. Я действующий генерал и, как видишь, успешно совмещаю государственную службу с работой на структуру.

- Это правда, - подтвердил Дыбреев. - Наш Константин Олегович настоящий генерал, причём, заслуженный генерал. Пей кофе, Андрюша, пей.

По инерции Андрей подчинился и глотнул уже поостывший кофе.

- Значит, я тоже работаю... целый год работал на вашу организацию... на вашу структуру? - спросил он.

- Конечно. Работал, и будешь работать. У нас есть определённые идеи, которые можно реализовать с помощью программиста экстра-класса. Таким программистом оказался ты, так что работы у тебя в будущем непочатый край.

«Непочатый край работы? Что же это за структура такая, которой служит генерал ФСБ? Зачем этой структуре хакерские программы? Ответ очевиден - для терроризма!», - этот вывод Андрей высказал вслух:

- Если вашей структуре нужны программы для взлома АЭС, диспетчерских систем авиалиний, программа для расчёта и вызова землетрясений, то… то ваша структура прес­тупна.

- Мне понятен ход твоих рассуждений, Андрюша, но позволь с тобой не согласиться, - сказал Дыбреев, тоном мудрого профессора разговаривающего с неопытным лаборантом. – Преступно ли то государство, которое хочет иметь какое-нибудь мощное современное оружие?

- Смотря для каких целей нужно государству это оружие.

- Цель у государства одна: стать сильнее и поднять свой имидж среди других государств так, чтобы эти остальные государства с ним считались. В этом есть что-то преступное?

«Не хватало мне ещё сейчас вступать в дискуссии на подобные темы», - подумал Андрей, но волей-неволей пришлось отвечать:

- Трудно сказать. Американцы вторглись в Ирак из-за того, что якобы он пытался изготовить ядерное оружие. А членов правительства Ирака объявили международными преступниками.

- Вот видишь, - обрадовано подхватил Дыбреев. - Сильное и мощное государство-лидер, что хочет, то и делает со слабыми государствами. Ему можно всё: сколько угодно изобретать и производить вооружение, можно диктовать другим странам свою волю и свергать в них неугодные правительства, найдя мало-мальски стоящий предлог для этого, или вообще без него. Почему? Потому что это же – СИЛА! С этой силой считаются и ей покоряются. Так было во все времена: одни государства слабели, другие – наоборот, усиливались и становились лидерами. И никто эти сильные государства не называл преступными. Потому что стать сильным – это естественное стремление. В прошлом веке США и СССР, борясь за мировое лидерство, начали гонку вооружений и первыми создали атомное, а потом и ядерное оружие. СССР его в какой-нибудь войне применил? Нет! Но перед Советским Союзом трепетал весь мир, потому что знали, каким страшным оружием он обладает. Понимаешь, куда я клоню?

- Не очень.

- Твои программы, Андрей, это тоже оружие, самое современное оружие, с помощью которого можно заставить трепетать весь мир. И такое оружие нашей структуре очень интересно. Нет, мы не хотим воевать. Мы хотим, чтобы кое-кто знал наши возможности и считался с нами. Главное, не пользоваться этим оружием, достаточно просто намекнуть, что этим оружием обладаешь. Кроме этого…

Но Андрей уже не слушал дальше: просто намекнуть, что этим оружием обладаешь… Неожиданность догадки была такова, что Андрей поперхнулся глотком кофе. Откашлявшись, он спросил:

- Скажите, две недели назад,.. четырнадцатого августа,.. отключение энергосистемы в США это… это действие моей программы?

Бурый посмотрел на Дыбреева, улыбнулся и ответил первым:

- Уважаемый Андрей Сергеевич, у каждого работника нашей структуры свои уровни компетентности - и у меня, и у Валерия Леонидовича. Есть такие вопросы, ответы на которые мы не знаем, не хотим знать и тебе не советуем. Слышал поговорку: меньше знаешь, крепче спишь? Так вот, твоя задача, не вникая в ненужные нюансы и подробности, писать программы, которые тебе будут заказаны. Ты и так за сегодня узнал  много такого, за что другой бы поплатился жизнью.

- Да, я понимаю,.. – пролепетал Андрей. – Но… но я всё-таки не понимаю, зачем вы меня проверяли, зачем рассказали о вашей организации, то есть о вашей структуре? Ведь я же и так работал на вас, наивный и доверчивый. Как и раньше, я бы продолжал делать требуемые программы, не зная, на кого работаю и зачем работаю.

- Не согласен, - покачал головой Дыбреев. – У тебя есть голова на плечах, причём, умная голова. Рано или поздно, когда в мире произошли бы некоторые, скажем так – события,  у тебя бы обязательно возникли вопросы. Видишь, они уже возникли, я имею в виду, штатовскую энергосистему. Предвидя эти вопросы, мы решили сделать тебя полно­прав­ным работником нашей системы, предварительно проведя небольшую проверку.

- Значит, я проверку прошёл. А если бы нет?

- Если бы ты запаниковал, смалодушничал, сразу бы дал согласие работать на дядю, который тебя запугал, то к тебе было бы совсем другое отношение. Ты бы продолжал заниматься подготовкой нужных программ для меня, и доносил бы обо всём этом своему «наставнику из ФСБ» - Константину Олеговичу, не подозревая, что он и я – одно целое.

- То есть, при любом варианте я бы продолжал писать программы для структуры?

- Конечно.

В задумчивости Андрей поднёс ко рту чашку, но она оказалась уже пустой.

- Ещё кофе? – спросил Дыбреев и, не дожидаясь от Андрея ответа, включил чайник. Затем он положил руку на подлокотник стула, указательным пальцем нажав на его нижнюю часть. Через десять секунд в комнату заглянула черноволосая упитанная девушка в красном брючном костюме.

- Ниночка, зайка, наш гость… Точнее наш новый работник – Андрей Сергеевич, несколько проголодался. Да и мы с Константин Олеговичем тоже не прочь перекусить. Сообрази нам что-нибудь, будь любезна.

Ниночка кивнула и закрыла двери с той стороны. Скоро она появилась, толкая перед собой четырёхколёсный столик, на нижнем ярусе которого стояла чистая посуда, на верхнем - пакет с апельсиновым соком, большая бутылка минеральной воды, а также вместительные тарелочки с печеньем, бутербродами с колбасой и лососевой икрой. Девушка быстро сме­нила посуду, поставила на стол еду и питьё, затем спросила:

- Что-нибудь ещё?

- Всё, спасибо.

Пожелав приятного аппетита, Ниночка и её транспорт исчезли за дверью.

- Угощайся, Андрюша, - Дыбреев налил в стакан минералки, взял бутерброд с колбасой и принялся жевать.

Бурый тоже с энтузиазмом принялся трапезничать. Забив рот бутербродом с икрой, он прошамкал:

- Давай, Андрей Сергеич, не стесняйся.

- Спасибо, мне что-то не хочется, - Андрею и в самом деле сейчас было не до еды. – Я не хочу есть и,.. я не хочу работать на вашу структуру.

- Вот тебе и раз. Он, видите ли, не хочет, - хмыкнул Бурый, приканчивая первый бутерброд и подхватывая с тарелки следующий. – Твое желание здесь никого не интересует, а если ты будешь…

- Погоди, Костя, - перебил его Дыбреев и посмотрел на Андрея. – Почему ты не хочешь?

- Я не хочу создавать электронных монстров, способных вызывать катастрофы. Я не хочу, чтобы ваша структура с моей помощью уничтожила весь этот мир.

- Уничтожить этот мир никто не хочет, разве что какой-нибудь сумасшедший. Но, люди, которые создают такие структуры, как наша, далеко не сумасшедшие. Их цель не уничтожение этого мира, а управление им. Структура, к которой принадлежим мы: я, Константин Олегович и ты... да, Андрей, и ты уже тоже,.. эта структура очень сильна, но пока ещё не лидер. Твои программы обязательно помогут стать ей лидером, помогут управлять всем этим миром. И ты в этой структуре, а значит, в управлении этим миром, будешь занимать отнюдь не последнее место. Поверь мне, тебя ждёт головокружительно быстрая карьера. Ты будешь иметь всё! Каких-нибудь два-три года – и рядовые миллионеры станут казаться тебе жалкими нищими… Но для этого, Андрей, следует хорошо потрудиться. А что касается катастроф… Они происходили раньше и происходят сейчас, причём,  каждый день. Давай глянем на эту проблему с философской точки зрения. Самая страшная катастрофа для живого организма – это смерть. Люди все равно ежедневно умирают: от старости, от болезни, от несчастного случая и от насилия. Предотвратить катастрофу смерти пока невозможно. Она была, есть и будет, по крайней мере, в ближайшем будущем, потому что так устроен этот безжалостный мир. Кушая сейчас колбасу, мы ведь не страдаем о той корове или свинье, из которой эта колбаса сделана. Хотя их, в принципе, жалко. Наслаждаясь роскошью, богач не хочет думать о том, что в недоразвитых странах гибнут от голода и нищеты такие же люди, как и он. Хотя этих несчастных очень жалко, гораздо жальче, чем корову или свинью. Но если этот богатый будет заботиться об этих несчастных, то он уже не будет богатым. Жизнь – это борьба! Кто-то побеждает, кто-то проигрывает. Я предлагаю тебе стать победителем! Не беспокойся обо всём мире, невозможно объять необъятное. Беспокойся о себе, любимом, о своих близких и о структуре, в которой имеешь честь работать. В этом будет залог успеха твоей жизни. Сейчас на Земле живёт шесть миллиардов людей - очень много для такой маленькой планеты. Это не я говорю, это утверждают учёные. Они определили, что оптимальное число жителей на земном шаре не должно превышать одного миллиарда человек. Всего одного миллиарда! А что будет дальше, если сегодняшний переизбыток людской биомассы будет неуклонно расти? Глобальная катастрофа, при которой человек может вообще исчезнуть как вид. Вот это будет действительно общечеловеческая катастрофа! Может быть именно для того, чтобы её не было, в современном мире возрастает число самых разных катастроф, регулирующих численность населения. Хочешь ты этого, или нет, но на Земле будут происходить большие и малые катастрофы. От них никуда не деться. Однако с помощью твоих программ можно предвидеть их, предупреждать их и даже управлять ими, - Дыбреев замолчал и медленными глотками осушил стакан минералки. – Подумай над моими словами, Андрюша.  

- Я думаю, Валерий Леонидович, думаю… и вот что хочу сказать, - Андрей посмотрел на Дыбреева. – Вы всё красиво говорите: о борьбе в этой жизни, об управлении катастрофами и о манне небесной, точнее, манне олигарховской, которая посыплется на меня. Может быть, всё это и правда, может, я и в самом деле совершу головокружительную карьеру в вашей структуре. Только… Пусть мои слова и прозвучат высокопарно, но я бы хотел в своей жизни сделать что-то полезное не для олигарха, который уже и так богат, а для обыкновенных людей, таких же как и мои родители. Я бы хотел делать не разрушающие программы, а программы, способные помогать нашим людям, которых эти самые олигархи ограбили.

- Действительно высокий слог, благородные стремления, - усмехнулся Дыбреев. – Сделать что-то полезное… для наших людей… Ты прямо не программист, а клон комму­нис­ти­ческого комиссара из кинофильмов прошлых лет. Однако запомни, Андрюшенька: время коммунистических идей закончилось. Всё это оказалось бредом и утопией. Сейчас у нас на дворе не утопия, а реальная проза жизни - капиталистическая: помочь нашему народу могут только люди с большими деньгами, то есть, олигархи. Богатый человек – это строительство новых заводов и фабрик, это рабочие места для тысяч безработных, которых лишило работы наше чахленькое, криминализированное, дышащее на ладан государство. Да, олигарх сказочно богат, но чтобы стать ещё богаче и чтоб это богатство сохранить, он должен всё время работать. Поэтому он будет беречь, развивать и расширять свои производственные мощности и силы, а значит, будет вольно или невольно заботиться о работающих на него сограждан. По-моему, я прав?! 

Андрей не нашёлся, что ответить и только неопределённо пожал плечами.

- Что, пионер, КВН не в твою пользу? – проговорил почти уже насытившийся генерал Бурый. За время диалога Андрея с Дыбреевым он успел приговорить шесть бутербродов, и сейчас, похрустывая печеньем, размешивал сахар в чае. - Ты, парень, не привередничай. Твоё счастье, что Валерий Леонидович такой добрый. Лично я бы тебя для пущей твоей сговорчивости в камере с недельку подержал, и не в такой комфортной, в какой ты сейчас лежал на кровати и Штирлица смотрел, а в настоящей: с парашей и с нарами. Да вот твой шеф меня отговорил, не хочет он к тебе крутых воздействий применять, щадит. Квартиру тебе купить собирается в Серебряном Бору, машину хочет за тобой закрепить с личным водителем, зарплату тебе даст такую, что другой программист за всю жизнь не заработает. А ты носом крутишь? Чего ещё надо? Живи припеваючи, да сочиняй свои программки. Мой тебе совет, не плюй против ветра! Знаешь, есть принцип кнута и пряника. Сейчас мы убеждаем тебя работать с помощью пряника, но если понадобится, сможем применить и кнут. Лучше соглашайся подобру- поздорову. Подумай о своих близких, не порть им жизнь. Деваться тебе некуда: либо ты работаешь на нас по своей доброй воле, либо по принуждению. Другого выбора у тебя нет. Ты, птичка, в нашей клетке, а вырваться из неё ещё никому не удавалось. 

- Ну, как же! - не выдержал Андрей. – Разве из объятий вашей службы вырвешься?! Вы за всем следите и всё знаете! Даже знаете, что у нас во дворе собаки подрались. 

«Как ротвейлер чуть не загрыз бедного пуделя они знают, а про то, что я уехал на два дня раньше, узнали, только когда поезд прибыл в Москву, - усмехнулся он про себя. – Какой-то у них абсурд случился, казус разведывательный. Может подколоть этим казусом Бурого? Нет, не стоит ёрничать с эти кабаном - всё-таки генерал ФСБ».

- Какие собаки? – брови Дыбреева недоумённо взметнулись вверх и он посмотрел на Бурого. – О чём это он говорит?

- А-а, пустое. Так, информационная мелочь, - отмахнулся Бурый и, громко всосав в себя горячий чай, посмотрел на часы: – Итак, Андрей Сергеевич, время наших дебатов подходит к концу. Хотелось бы услышать твой окончательный ответ. Ты будешь работать?

- Да! – громко и даже зло выдохнул Андрей. Затем скорчил улыбочку и добавил: - У вашей структуры очень убедительные доводы.

- У нашей структуры, - поправил его Дыбреев и посмотрел на часы. – Вот и отлично. С понедельника, Андрюша, то есть, послезавтра приступаешь к работе. Теперь за тобой будут закреплена машина и водитель. Я думаю, Москалёв тебе подойдёт. Как говорится, лучше плохо ездить, чем хорошо ходить. Сейчас он тебя отвезёт, куда прикажешь.  

Машина. Водитель. Ему было и приятно, и тревожно одновременно: значит, он действительно что-то значит, если за ним закрепляют машину и водителя. Вот удивятся родители, когда узнают! Впрочем, говорить им об этом не стоит: начнут расспрашивать, а знать им, что он работает на какую-то структуру, о которой и сам не имеет ни малейшего понятия, нельзя. Потому что меньше знаешь - крепче спишь, как недавно намекал генерал Бурый. Нет, родителям он говорить ничего не будет, для их же пользы – мало ли что. Куда же сейчас ехать? Куда приказать Москалёву вести своё высокоблагородие?

- Валерий Леонидович, машина и шофёр – это просто замечательно, но разрешите мне, пока я ещё в отпуске, погулять своими ножками. А уж с понедельника…

- Чудак-человек, - Дыбреев усмехнулся и вопросительно посмотрел на Бурого. 

На круглом лице генерала засветилась присущая ему лучезарная улыбка:

- Я не против. Пусть погуляет ножками. Видать, наш подопечный эти два денька перед работой хочет основательно порезвиться: мальчики – девочки, кафе – рестораны, шампанское - водочка. Эх, где мои семнадцать лет?

Бурый зашевелился на стуле и нажал на кнопку подлокотника. Он ещё держал руку на кнопке, как в комнату заглянул Москалёв.

- Это наш новый сотрудник Кириленко Андрей Сергеевич, - кивнул генерал на Андрея. – Будешь его возить, ну и охранять. Ежели что, ты, капитан, за него головой ответишь… с понедельника. А пока проводи его только до выхода.

- До свидания, - Андрей встал, неловко отодвинул стул и, не оборачиваясь, выскользнул за дверь.

- Учти, Костик, он очень нужен нам,.. – Дыбреев погрозил пальцем. – Если будет так, как с его отъездом из Украины…

- Его-то там пасли не мои люди. Узнали, на какое число твой Андрей купил билет в предварительной и успокоились, только на прослушку его домашний телефон поставили. Сидят, мудозвоны, и в ус не дуют, что их подопечный на два дня раньше укатил. Всколыхнулись только вчера: Кириленко-отец уже около полдня позвонил своему брату-собаководу, двадцать минут рассказывал ему, как у них под окнами ротвейлер чуть одну шавку на куски не разорвал, и, между прочим, сообщил, что его сынок Андрюшенька не завтра уезжает, а уже приехал в Москву. Да, подвела Хохляндия.  Но ничего, хотя не так гладко, как задумывалось, проверка всё-таки удалась. Мальчик с норовом, но это даже лучше, чем он бы был слюнтяем… И Карасёва на него не нахвалится. Так, что всё в полном ажуре. Не беспокойся, Валера, если он вам так нужен,.. – Бурый не закончил фразы и нажал на кнопку подлокотника.

- Очень  нужен, - ответил Дыбреев.

 

Глава 6.

 

            Выходя на крыльцо особняка, Андрей облегчённо вздохнул. Вроде бы ничего и не делал – только разговаривал, а устал так, словно на нём целый день воду возили. Но самое страшное уже позади. Исчезли нервозность и неопределённость этих двух дней. Теперь никто его не будет обвинять в терроризме, никто не собирается прятать за решётку. Наоборот, ему сулят большие и радужные перспективы, даже предоставили в пользование машину и водителя. Причём водителя не простого, а капитана ФСБ, который с понедельника за него будет отвечать головой.

Андрей глянул на своего будущего водителя-телохранителя. Невозмутимый и спокойный, как статуя, Москалёв стоял на верхней ступеньке и смотрел на площадку слева от клумбы, где двумя рядами застыли с десяток автомобилей. «Интересно, какую из них закрепят за мной? - Андрей тоже принялся рассматривать машины. – Может быть, этот громадный сарай - «Лендкруизер»? Ага, помечтай! Дадут какую-нибудь недорогую иномарочку, вот эту красную «Тойоту», или «Ауди», на которой меня сегодня привезли. Хоть и не новые, но вполне ещё приличные тачки».

Андрей внимательно, даже по-хозяйски окинул взглядом «Тойоту» и «Ауди», затем повернулся к Москалёву.

- Вы что-то хотите спросить, Андрей Сергеевич? – подчёркнуто вежливо обратился к нему Москалёв.

Когда Бурый вчера и сегодня называл его по имени-отчеству, Андрей воспринимал такое обращение как откровенную насмешку облечённого властью чиновника над ним - мелкой сошкой и просто старался не обращать на это внимание. Но сейчас вежливость Москалёва не могла быть насмешкой, и он почувствовал некоторое смущение:

- Хочу. Сначала хочу знать, как вас зовут.

- Виктор, просто - Витя.

- Тогда и меня не надо по имени-отчеству, - сказал Андрей, протягивая Москалёву руку. – Просто – Андрей и лучше на «ты». 

В глазах Москалёва промелькнула весёлая искорка. Он кивнул.

- Виктор, а на какой машине ты меня… мы с тобой будем ездить?

Москалёв сделал озадаченную мину, развёл руками и затем потыкал указательным пальцем вверх:

- Это уж как там начальство решит. 

- Ясно, - Андрей шагнул с крылечка вниз. – В понедельник узнаем. До понедельника!

Проходя мимо клумбы, с цветочков и земли которой уже давно успела испариться вся влага, Андрей вспомнил об отключённом мобильнике и чертыхнулся: забыл напомнить Бурому, что неплохо было бы связь восстановить – всё-таки они уже достигли нужного консенсуса. Он протянул руку к трубе, проверить работает ли она, и мобила, словно, желая убедить своего хозяина в напрасности волнений, исполнила мелодию из «Лебединого озера». Значит, не забыл генерал!

Андрей открыл телефон:

- Алло!

- А во дворе расцвела ароматная груша.
Словно туман застилает дорогу домой.
Ты приходи поскорей на свиданье Андрюша.
Будем с тобой целоваться под желтой луной,

- раздался из трубки скрипучий голос Вальки.

            - Ты не в моём вкусе. К тому же Алёна Апина гораздо лучше тебя поёт.

            - Ты смотри, какой меломан, - с наигранной обидой произнёс Валентин. – Друг ему в песенной форме встретиться предлагает, а он носом в ответ крутит. Не забыл, что мы намечали на сегодня рандеву, или есть на вечер другие планы? Я уже, например, почти свободен. А ты?

- А я только что освободился, - сознавая двусмысленность своего ответа, Андрей улыбнулся. – Где встречаемся?

- Давай на «Чистых прудах». Мне ещё минут на сорок работы. Но через час я, как штык, буду ждать тебя у выхода из метро.

 

* * *

 

- Опаздываешь, козлёнок, - поприветствовал Андрей на двадцать минут опоздавшего друга.

Валька изобразил на лице виноватость и стал похож на хитрого шкодливого кота, который старается сделать вид, что ему очень стыдно. Впрочем, через мгновение он решительно поджал свои пухлые девичьи губки и перешёл в наступление:

- Это как ты меня назвал? Козлёнком?

- Извини, я как-то упустил из виду, что ты уже стал большим, - рассмеялся Андрей и добавил: - Если раньше для тебя было правилом опаздывать на десять минут, то с возрастом время опозданий удвоилось, или я не прав?

- Не прав, - упрямо заявил Валентин, который и сам прекрасно знал свою маниакальную привычку кругом и всюду опаздывать. - Подумаешь, опоздал на пару минут, с кем не бывает? Так из-за этого старого приятеля надо козлом называть? Короче, за козла ответишь, - и Валька хлопнул Андрея по плечу. – Ну, здравствуй, бродяга.

Такое панибратское отношение было для них в порядке вещей. Сдружившись ещё в начале первого курса, они позволяли себе подтрунивать и разыгрывать друг друга, однако, чувствуя и не нарушая ту границу, где шутка может перейти в издевательство.

Потискав Андрея в объятиях, Валька отодвинулся и пристально глянул ему в лицо:

- Возмужал и загорел. Тебе Сочи явно пошло на пользу. Оно и понятно: море, пальмы и целый пляж оголённых женских тел. Завидую!

- Можно подумать, тебе здесь женских тел не хватает?! - усмехнулся Андрей. - Уж кто бы говорил.

- Ты прав, мой друг, - с апломбом воскликнул Валентин. - Будет, что вспомнить на старости лет, и приятное, и совсем неприятное.

- Неприятное? Что случилось?

- Потом, дружище, потом. Давай сначала утолим жажду холодненьким «Бочкарёвым», а уж потом я тебе поведаю о той напасти, что со мной приключилась в начале августа. Здесь есть одно заведеньице с приличным обслуживанием и не кусающимися ценами. Мы иногда в нём с коллегами пивком расслабляемся. Пошли.

В заведении было битком народу, они едва смогли найти свободный столик у самого прохода.

- Падай, - скомандовал Валька и первым опустился на стул.

- Да, здесь движение слишком интенсивное, - ответил Андрей, всё ещё осматривая зал и пытаясь найти свободный столик где-нибудь в уголке. – Будут ходить туда-сюда, маячить над нами…

- Падай. В это время здесь не то, что свободный стол - лишний стул найти тяжело.

Хлебнув пива и проглотив горсть солёных орешков, Валентин сказал без всякого предисловия:

- Я её в метро встретил. Домой возвращался уже поздно - мы с ребятами как раз в тот день здесь маленько кутили. Так вот, такой красавицы я ещё не встречал: фигурка, личико, как у ангела, нежное-принежное и глаза такие большие, наивные и доверчивые. Прямо не глаза это, а чистая душа наружу смотрит. У меня аж дыхание перехватило, слюнки так и потекли…

- Откуда? - решил уточнить Андрей.

          - Откуда надо, оттуда и потекли. Не перебивай. Вытаращился я на неё, дыхание перевёл, сконцентрировался. Дай, думаю, подрулю. Может, это и есть моя судьба, та, что на всю жизнь! Если бы ты видел эти глаза, Андрюха! Помню, я ещё тогда пожалел, что со школы ни одного стиха про любовь не помню, а то бы обязательно ей стал читать там прямо в поезде. Короче, подрулил я к ней. Стал прокачивать ситуацию: как зовут, кто такая, пятое-десятое... Ну и, разговорил её. Назвалась она Ирой, но оказалась такой провинциальной дремучестью, которую только в старых фильмах увидеть можно - короче, типичная русская Фрося из глухомани приехала к нам поступать в театральное, ну и, естественно, провалилась. Домой в деревню возвращаться стыдно, вот она и живёт у своей дальней родственницы в общаге. Сказала она мне адресок этой общаги и я чуть не заплакал от умиления. Говорю ей: «Милая Ирочка, ты же едешь в другую сторону». А сам думаю: «Фрося - она и в Африке - Фрося!». Расплакалась она, мол, ай-яй-яй, несчастье какое, мол, с дороги сбилася-заблудилася, как в лесу. А я утешать стал: «Не горюй. Повезло тебе, что ты с таким порядочным, как я, встретилась. У меня переночуешь, а завтра утречком к своей родне заявишься»...

- А родители твои?

- Они как раз у меня на дачу свалили, с ночёвкой. Короче, я по дороге винца купил, конфеток. Пришли домой. Всё идёт у нас чин-чинарём. Начинаю разводить её на интим, а она мне лепечет, что папенька и маменька заругают... Да какие там папенька с маменькой, если я уже... уже...

- Слюной брызгать стал.

- Не перебивай, - Валька  вылил в себя пиво из бокала и окликнул пробегавшего мимо официанта. - Четыре «Бочкарёва» ещё, пожалуйста, и орешков. Короче, стихов я ей, конечно, не декламировал, но так красиво высказался насчёт её прекрасных глаз, что сам своему красноречию тогда поразился. Правда, теперь уже особо не помню, что я там плёл: всё-таки поддатым с вечеринки ехал, и вина мы с ней ещё по пару рюмашек пропустили. В общем, приболтал я её - ну, ты же меня знаешь. А как дошло дело до этого самого, кинулся я в тумбочку, где у меня запас предохранительный лежал, а в тумбочке пусто, хоть шаром покати – ни одной резинки. Совсем забыл я, что этим запасом неделю назад уже предохранился. А у меня ещё с детства такой принцип: без предохранителя - ни-ни. А тут,.. бес попутал! К тому же пьяненький был... Ты чего застыл и рот разинул, бери, пиво пей. Короче, на рассвете она меня растормошила, наплела про родственницу, что в общаге с ума по ней сходит, написала на бумажке адрес общаги и убежала. Я даже её провожать не стал – спать жутко хотелось и голова, как котёл чугунный. Дал ей на такси, поцеловал и с миром отпустил. А сам завалился спать - благо, у меня выходной в тот день был. Проснулся уже днём и чего-то, как-то неспокойно мне, внутренний голос страхи разные нашёптывает. Зашёл я в спальню к папикам, открыл их шкатулочку, где они деньги хранили, а там пустота.

- Много было?

- Пятьдесят штук.

- Баксов?

- Слава богу, рублей. Кроме денег, ещё их кольца обручальные пропали и мамины сережки. Понимал я, что дохлый номер, но поехал по адресу, который этот ангелочек с наивным взглядом, этот херувимчик хренов мне всучил. Действительно общежитие, маленькое и захолустное. А в трущобах этих одни негры нигерийские живут. Стало мне тогда не до украденных денег и колец, жаханулся я до дрожи: вдруг, думаю, СПИД от неё подхватил, или другую какую заразу. Страдал я так три дня, а потом не выдержал, взял на работе за свой счёт и погнал к медикам проверяться. Предчувствие меня не обмануло. Обошлось, правда, без СПИДа, слава Богу, но... Гусарскую болезнь всё-таки приобрёл. Французский, так сказать, насморк, или, говоря по научному, гонорея... Ты чего? Ты чего отодвигаешься?.. Всё, я уже здоров! Правда, это влетело мне в копеечку. Вылечили, уколами, болючими такими, что на стенку чуть не лез от боли. Если вдруг понадобится, я тебе Андрюха, дам телефончик этого кабинетика.

- Типун тебе на язык, - испугался Андрей, плюнув три раза через левое плечо и три раза стукнув по полировке стола. - Я уж как-нибудь и без твоего кабинетика обойдусь. Значит, ты уже здоров?

- Я для гарантии, повторно сдал все анализы и прошёл все тесты. Так что, за моё здоровье не волнуйся.

- Ну, а как твоё хобби? Я имею в виду женщин.

- Пошло это хобби знаешь куда?! После такой физической, материальной, и, главное, моральной травмы...

          Что-то со звяканьем ударилось об пол - на проходе, в полуметре от их столика, проходившая мимо девушка выронила из сумочки связку ключей. Девушка наклонилась и сквозь прорезь бокового, довольно высокого разреза сиреневого платья предстало во всём своём великолепии её белоснежное гладкое бедро. Опередив хозяйку, первым к ключам успел дотянуться Валька. Окидывая девушку плутоватым, уже весёлым от пивного хмеля взглядом, Валентин вручил ей связку и вкрадчиво произнёс:

          - Какая красивая у тебя ножка. А вторая такая же?

          Девушка спрятала ключи в сумочку:

- Вторая ничуть не хуже первой.

         - Как бы мне хотелось в этом убедиться, не сейчас, конечно, но когда-нибудь потом. Присаживайся к нам, пожалуйста. Представляешь, мне внутренний голос вещал: «Скоро появится она - девушка твоей мечты, и ты, Валентин,.. - меня Валентином зовут, - и ты, Валентин, приготовь для неё стул», - Валька вскочил и выдвинул из-под стола третий стул. - Если бы ты знала, как я рад, что встретил тебя, моя единственная и неповторимая.

       На лице единственной и неповторимой появилась презрительная улыбка:

       - Мне кажется, баламут, твоя радость сразу угаснет, когда ты узнаешь, что я здесь не одна, а с очень ревнивым мальчиком, которого твоя болтовня сейчас выведет из равновесия. Так что, скромно осыпься вниз и не вякай.

         Того мальчика, о котором говорила девушка, Андрей уже успел заметить: недалеко от них, за столом уставленном пивными бокалами и водочными рюмками, сидел здоровый парень лет двадцати пяти - тридцати и, наблюдая за безрассудным щебетанием Вальки, дико вращал глазами. Рядом с ним сидел точно такой же мордастый акселерат. Он сардонически ухмылялся и, кивая в сторону Вальки и Андрея, что-то говорил своему собрату.

        - Прекрати и сядь, - Андрей дёрнул за руку Вальку и обратился к девушке: - Извините моего друга, он обознался.

Стоявший спиной к акселератам, Валька крутанул головой и, встретившись с бешеным взглядом бой-френда «единственной и неповторимой», тут же отвернулся и без малейшего возражения осел на стул.

         Девушка пошла к своему столику, а Валька, из которого мгновенно выветрился весь хмель, прошептал:

- Зря я посмотрел на него. Здоровый бугай и к тому же, кажется, псих – уж очень взгляд кровожадный. Нельзя таким хищникам в глаза смотреть, от этого они звереют.

          - Ты прав, - ответил Андрей. - Кажется, он собирается идти сюда.

          Стараясь смотреть в сторону, Андрей боковым зрением видел, как парень грубовато толкнул свою подругу на стул, а сам направился к ним. Следом за ним двинулся и его приятель.

          - Ты что, сперматозоид, к моей тёлке решил приклеиться? – здоровяк наклонился над их столом, а  с его шеи свесился массивный крест на дебелой жёлтой цепи и стал покачиваться туда-сюда.

Опираясь на стол громадными, словно кувалды, кулаками, бугай сверлил маленькими злыми глазками побледневшего Вальку. В этом взгляде свирепого и тупого животного явно отсутствовал интеллект. На его лимит также намекал и узкий лоб бугая, чьи размеры не увеличивала даже модная среди американской десантуры причёска со щёткой задранных вертикально вверх волос. Зато силы у бугая было в избытке. О ней можно было судить по объёмным мускулам рук, по широченным плечам и по мощной волосатой груди, которая виднелась сквозь расстёгнутый ворот джинсухи.

          - Что, слизняк, язык в задницу засунул? А минуту назад такой говорливый был, - от бугая струилась какофония запахов пива, водки и вяленой рыбы.

         - Извините, - выдавил из себя Валька. - Я только подал девушке ключи...

          - А потом стал уламывать её сесть к тебе за стол, мудила. Я же видел, - толстые, татуированные перстнями пальцы сгребли с тарелки горсть орехов и стали по одному кидать их в Валькин бокал с пивом.

          За спиной бугая дурашливо захихикал его приятель.

- Послушайте, - сказал Андрей. - Он извинился перед вами, по-моему, этого достаточно...

- Это по-твоему, - остаток орешков из ладони медленно высыпался в бокал Андрея.

Не зная, как и ответить на такое хамство, Андрей стал подниматься со стула, но в его грудь упёрлась пятерня бугая и толкнула вниз.

- Сиди и не рыпайся.

Вне себя от унижения и своей беспомощности, Андрей опять очутился на стуле.

- К чему этот долгий базар, Лёпа? - выступил из-за спины бугая его собрат. - Давай скоренько дадим этим бакланам по рогам и свалим. Время - деньги.

Дальнейшие события развивались так стремительно, что ни Андрей, ни, тем более, Валька, ничего не успели сообразить. За возникшей дракой, точнее, избиением они наблюдали в качестве до предела шокированных зрителей.

- Привет, малыш, - возле столика возник парень среднего роста и средней комплекции и хлопнул по плечу бугая.

Бугай недоумённо повернул голову к приветствовавшему его и получил такой сокрушительный боковой удар в челюсть, от которого без признаков жизни рухнул на стол.

- Ты чё? Уй-и-и, - только и успел произнести напарник бугая Лёпы, сгибаясь пополам от удара ногой в солнечное сплетение. А когда атаковавший парень ребром ладони рубанул его по шее, акселерат без малейших возгласов, возражений и сознания растянулся во весь свой гренадёрский рост на полу.

С близстоящих столиков вскакивали люди, переворачивая стулья. Послышались первые испуганные возгласы.

- Милиция! Вызовите милицию, - истерично закричала какая-то женщина.

Андрей и Валька, как загипнотизированные, продолжали неподвижно сидеть за столом, где среди осколков разбитых бокалов и разлитого пива расположилась голова и мясистое туловище бугая Лёпы.

- Лёпочка, как же так? - к столику подбежала обладательница высокого разреза и белоснежных бёдер. Она дёрнула бугая за плечо, и тот, издав слабый стон, сполз со стола на пол.

Он лежал на спине, медленно шевелил руками и бессмысленно вращал белками глаз. Лицо его было покрыто стеклянным крошевом, а из многочисленных царапин сочилась кровь.

- Господа, прошу простить за этот неприятный инцидент и испорченный вечер, - над Андреем и Валентином склонился мужчина с бабочкой на белой рубашке и скороговоркой принялся говорить: - В нашем ресторане подобные разборки криминальных элементов очень редки. Пожалуйста, ещё раз примите наши извинения. С минуты на минуту сюда приедет милиция и «скорая помощь». Предстоят формальности с опросом очевидцев происшествия, это может занять много времени. Могут привлечь и вас, я имею в виду, как свидетелей. Во избежание этого, я бы рекомендовал вам сейчас же покинуть наше заведение. Пожалуйста, рассчитываться не надо. Деньги не главное! Основное для нас - это высокая репутация и мнение клиентов. Мы ждём вас в любой другой удобный для вас вечер. Я вас проведу через служебный вход, прошу за мной...

Следуя за работником ресторана, Андрей оглянулся и увидел, как напарник бугая Лёпы слабо зашевелился и, постанывая, стал ощупывать свою шею.

 

 

Глава 7

 

До метро они дошли, не произнеся ни слова. Лишь став на эскалатор, Валька первым нарушил молчание и спросил:

- Ты что-нибудь понимаешь?

- Понимаю, - Андрей хмуро посмотрел на друга. - Понимаю, что прежде, чем с тобой идти в места, где могут встретиться смазливые тёлки, тебя для сохранения спокойной обстановки нужно кастрировать.

- За что?! - вяловато возмутился Валька. - Что я такого сделал? Ну, подал ей ключи. Ну, пригласил за наш столик. Всё было галантно и пристойно. А этот бройлер... Ещё орешки стал в пиво метать, сволочь. Как я только сдержался?! Ещё б немножко и я бы не выдержал, вскипел и отметелил бы его. Каратист помешал. Ловко он этих быков вырубил. Так с ними и надо: без лишних разговоров - и по морде. Представляешь, Андрюха, мы с тобой стали участниками разборки между «братками». Почти стали. Только я не могу взять в толк, почему нас так ласково обхаживали: «Извините, пожалуйста... Деньги не главное... мы ждём вас в другой вечер...». Даже провели до выхода. Видать, администратор с тем каратистом - одного поля ягода. Решил до приезда милиции всех свидетелей потихоньку спровадить. Ясное дело, криминогенный притон, «малина». Нет, теперь я в этот кабак не ходок. Мало ли, вдруг опять встретишься там с таким тупым бычарой Лёпой. Ты сейчас куда, домой?

Андрей опять хотел заночевать у Даши, и ему было по пути с Валентином. Можно было даже выйти с Валькой в Тушино, а оттуда доехать до Дашиного супермаркета троллейбусом, или маршруткой.

- Я с тобой поеду, - решил он.

Подошёл поезд и они зашли в полупустой вагон. Андрей в основном молчал, зато Валька, постепенно восстанавливаясь после испытанного шока, принялся рассказывать о своей работе и сообщать новости об их бывших сокурсниках: кто, где и куда устроился.

- Теперь ты куда? - спросил он, когда они вышли из метро на поверхность.

- Мне тут близко... троллейбусом, - Андрею не хотелось уточнять, куда и к кому он хочет ехать, но Валентин и не собирался засыпать его расспросами.

- Такие приключения нам нужно запить, - заявил он. - Чтобы ночью кошмары не снились, давай дринкнем по бутылочке джин-тоника.

Поджидая троллейбус, они посасывали джин-тоник в десяти метрах от остановки, на которой скопилось довольно много для такого позднего времени народу.

- Олька, ты ничего не понимаешь. Хоть Марек и редкостный придурок, но он гораздо лучше Витьки. К тому, же у Витьки в кармане ни копейки, а у Марека бабки всегда водятся, - раздалось позади Андрея.

Мимо него и Вальки ускоренным темпом прошагали две тоненькие девичьи фигурки. Голос говорившей показался Андрею знакомым. Точно! Белобрысая головёнка, куртка утяжелённая множеством клёпок. Вчерашняя нимфетка!

- А ну-ка, пойдём! - сказал Андрей Вальке и двинулся следом за девчонками.

Зачем он пошёл за ними? Вернуть украденную чип-карту? Она ему была не нужна. Просто захотелось взглянуть в эти уже далеко не детские подленькие глаза нимфетки и сказать ей всё, что он о ней думает.

- Андрюха, ты чего? Это ж малолетки! Однако у тебя и вкусы, оказывается! Я в такие игры не играю, - удивлённо зачастил Валентин, но пошёл следом за Андреем.

Далеко идти не пришлось - девчонки перешли дорогу и вошли в кабину таксофона. Когда Андрей открыл дверь, нимфетка уже нажимала на телефонные кнопки.

- Занято, - сказала подружка нимфетки - чернявая, худющая и абсолютно несимпатичная.

- Вижу, что занято, - ответил ей Андрей, запыхавшись то ли от быстрой ходьбы, то ли от волнения.

Он глянул на свою вокзальную знакомую и поздоровался:

- Привет, мадемуазель!

Нимфетка оставила в покое кнопки, обернулась, и на её лице отразились и изумление, и злость одновременно.

- Как же ты могла?.. Я же тебе, как человеку,.. - сумбурно начал Андрей. - А ты?! У тебя совесть есть?

С лица нимфетки удивление исчезло. Она вдруг хмыкнула и тихо, но внятно сказала:

- Пошёл ты со своей совестью, знаешь куда?

От такой дерзости Андрей опешил. Он смотрел на белобрысую малолетнюю дрянь и не знал, что предпринять.

- Андрюха, ты чего к ним прицепился? - сказал Валька, стоявший в метре от кабины. - Пошли от греха...

В это мгновение нимфетка зажмурила глаза и завизжала так, что у Андрея заложило уши:

- И-и-и-и-и!

- Помогите! - подхватила худющая и чернявая.

- Андрюха, пошли! Люди смотрят!

- И-и-и-и! Помогите!

Чтобы не слышать этого визга, Андрею захотелось захлопнуть таксофонную дверь. В полной прострации он сделал шаг назад, продолжая сжимать кругляк дверной ручки.

Толпа на остановке пришла в движение. Из неё выскочило пять мужских силуэтов и  трусцой побежали на крик. К ним присоединились ещё двое.

- Ты чего к девчонкам прицепился? – мужчина лет пятидесяти оттолкнул Андрея от кабинки.

- Дяденьки, помогите, - заныла нимфетка. – Он меня второй день уже преследует. Маньяк сексуальный. Следит за мной, со всякими глупостями пристаёт, вчера в подъезде раздеть хотел, я едва убежала.

- Что же ты врёшь?! – от этой клеветы и стыда Андрей готов был провалиться сквозь землю. – Вчера она у меня чип-карту взяла позвонить и…

- Это ты врёшь, - заявил один из столпившихся у таксофона. – Я видел, как ты с приятелем поджидал их рядом с остановкой. Хлебали из бутылок и ждали, а когда мимо девчата прошли, за ними следом побежали. Житья от вас не стало, зверьё. Скоро уже средь бела дня насиловать будете. Держите их, сейчас милицию вызовем и сдадим.

- Их не сдавать, их убивать надо без суда и следствия. У меня соседку такие вот подонки в лифте изнасиловали.

- Ах ты, гад,.. – плотный, с решительной яростью во взоре, мужик одной рукой схватил Андрея за ворот рубахи, а вторую сжал в кулак.

Андрей рванулся, с рубашки горохом посыпались пуговицы.

- Врёшь, не уйдёшь, - просипел мужик, не ослабляя хватки.

Андрей хотел было опередить его и ударить первым. Но… Ударить этого пожилого работягу он не мог, просто рука не поднималась ударить того, кто годился ему в отцы.  Казалось, время остановилось. Как при замедленной съёмке Андрей видел приближающийся к лицу могучий кулак. Он даже зажмурился, ожидая удар… Но удара не последовало. 

- Стоп! – парень среднего роста и средней комплекции перехватил кулак мужика. – Отпусти его, ну. 

Повинуясь его властному приказному тону, мужик буркнул себе под нос что-то нечленораздельное, убрал руку с рубахи Андрея и отступил.

- Отпустите, кому сказано, - второй парень лет тридцати сказал это двум общественникам с остановки, которые держали Валентина. – Вот так. А вы куда это, девочки, собрались? Не надо убегать. Зайдите назад в кабину.

Один из парней встал у таксофона, второй - подошёл к Андрею:

- Что случилось, Андрей Сергеевич?

- Она вчера украла у меня чип-карту на вокзале, - в горячке Андрей даже не осознал, что незнакомец знает, его имя и отчество. – Я её случайно сейчас увидел. А она крик подняла специально, будто бы я её изнасиловать хочу…

- Ясно! – освободитель наклонил голову к воротничку своей вельветовой рубашки и тихо сказал: - Двигай к нам. Мы напротив остановки. И ментов напряги, пусть подъедут.

Затем он повернулся к контингенту из пяти человек, прибежавшему на крик с остановки:

– Граждане! Сейчас приедет патрульно-постовая служба. Кто желает дать показания, просьба остаться. Кто торопится – к остановке только что подъехал троллейбус.   

Пять граждан единой командой перебежали дорогу и загрузились в троллейбус. Возле таксофона, в котором стояли нимфетка и её подружка, остались Андрей, Валентин, двое предотвративших расправу и подъехавшая милицейская машина с включённой мигалкой. За ней тихой незаметной тенью остановилась чёрная «Волга».

- Что тут у вас? – к таксофону в сопровождении двух рядовых подошёл рослый сержант.

- Дяденьки, меня мама ждёт. Отпустите, - слезливо заканючила чернявая и несимпатичная подружка нимфетки.

- Тебя, красавица, мама уже давно ждёт, а ты, вместо того чтобы в такое время сны смотреть, по улицам слоняешься, - ответил ей освободитель Андрея и, отведя в сторонку сержанта, что-то ему принялся говорить.

Выслушав его, сержант глянул на девчонок:

- Пошли.

- Куда это? – спросила белобрысая.

- В отделение.

- За что?

- За шатание по улицам в ночное время без родителей. Быстро, я сказал.

Чернявая захныкала и покорно направилась к машине. За ней вышла из таксофона и белобрысая.

- Не забудь чип-карту вернуть владельцу, - сказал ей освободитель.

Нимфетка окинула Андрея взглядом полным презрения и бросила ему под ноги чип-карту:

- Подавись, жлоб.

Поправляя рубаху, Андрей смотрел на отъезжающую милицейскую машину, когда Валентин зашептал ему на ухо:

- Андрюха, кто эти двое? Один тебя по имени-отчеству величает, а второй… Ты узнал второго? Это же тот самый,.. что в кабаке бугаёв завалил. Что всё это значит?

Что всё это значит, Андрей уже догадался. Но ведь не будешь сейчас объяснять Валентину, что структура, на которую он работает, приставила к нему сопровождающих. И, как оказалось, эти люди следят за каждым его шагом, а когда нужно, то и помогают ему, перевоплощаясь из просто сопровождающих в его ангелов-хранителей.

Хорошо, что на вопрос Валентина отвечать не пришлось – старший из ангелов шагнул к Андрею и сказал:

- Андрей Сергеевич, время уже позднее. Давайте, мы вас подвезём. И вас, и вашего друга.

- Не надо меня никуда везти, - проблеял Валька. – Я домой пойду, мне тут рядом.

«Ангел» доброжелательно смотрел на Андрея, ожидая его ответ.

- Большое спасибо, - пробормотал Андрей. – Поехали. Пока, Валя.

Он пожал руку растерянному Валентину и пошёл к чёрной «Волге».

- Добрый вечер, Андрей Сергеевич, - поздоровался с Андреем сидевший за рулём парень.

- Добрый вечер, - ответил уже ничему не удивлявшийся Андрей, усаживаясь рядом с ним.

Сзади сели двое ангелов-сопроводителей.

- Куда поедем? - спросил водитель, включая зажигание.

В тусклом свете уличных фонарей Андрей узнал его - это был один из тех двоих фээсбэшников, что вчера вместе с Москалёвым, привезли его к Бурому.

- Если можно, пожалуйста,.. - Андрей назвал нужную ему улицу.

- И цветомузыку включи, - то ли попросил, то ли приказал старший ангел-хранитель.

- Если пассажиры настаивают, - из-под сиденья водитель вытащил проблесковую мигалку и небрежным жестом забросил её на крышу машины.

Весело брызгая светом маячка, «Волга» помчалась по ночному городу.

 

* * *

 

Доехали менее, чем за пять минут. И хотя Андрей ни слова не сказал, какой ему нужен номер дома, "Волга" остановилась точнёхонько у подъезда, в котором жила Даша.

- Большое спасибо, - Андрей вышел из машины. - Спокойной ночи!

- Андрей Сергеевич, уж извините, но я вас до дверей квартиры доведу, - сказал старший ангел, выходя следом. - Сейчас в подъездах по ночам разная шелупень собирается. Бережённого - Бог бережёт.

Они вдвоём поднялись на шестой этаж и, лишь когда Андрей нажал на кнопку дверного звонка, охранник пожелал ему спокойной ночи и уехал вниз.

- Что с тобой? - удивилась Даша, едва Андрей переступил порог квартиры. - Почему у тебя такое лицо?

- Какое - такое? - глянул он на себя в зеркало.

- Какое-то весёлое и тревожное одновременно.

Даша была права. Ему было смешно и радостно оттого, что он оказался такой важной и нужной для структуры личностью, к которой негласно приставили охрану даже тогда, когда он от неё отказался. Но, именно это внимание к нему и вызывало острую щемящую тревогу. Скорчив рожицу своему отражению, Андрей повернулся к Даше.

- А это ещё что такое? - воскликнула она, заметив отсутствие трёх пуговиц на его рубашке. - Где ты был?

- Пиво пил, - ответил он расхожим рекламным афоризмом и в подтверждение своих слов сделал глубокий выдох в Дашу.

Даша демонстративно наморщила носик и, помахав перед лицом рукой, мол, фу: какой невыносимый запах сказала:

- Раздевайся, алкоголик.

- Совсем? - Андрей попробовал обнять её, но Даша выскользнула из его рук.

- Снимай рубашку. Я сейчас пуговицы поищу. Кажется, у меня есть похожие. Кушать будешь?

- Не буду. Только чайку выпью, - после пива и джин-тоника в голове стоял лёгкий туман, побаливало в висках, и Андрей решил взбодриться чаем.

Скинув рубашку и джинсы, он облачился в домашний халат и щёлкнул телевизионным пультиком.

- Пошёл в задницу, говнюк, - произнёс гнусавым голосом переводчика вооружённый ружьём негр.

- Сам туда сходи, зайка шоколадный, - посоветовал негру Андрей и, не желая смотреть очередной голливудский «шедевр», переключил телевизор на другой канал.

Что показывали на другом канале, его уже не интересовало. Ибо, случайно взглянув на фото, он так и замер, не отводя от неё глаз.

Фотография его двойника - покойного Антона продолжала висеть над диваном, и к ней Андрей успел привыкнуть, как к неизменному и даже святому атрибуту этой комнаты. За все эти месяцы совместной жизни с Дашей, он ни разу не приставал к ней с расспросами о её бывшем друге, тактично стараясь не подвергать лишним воспоминаниям и переживаниям. Однако, сейчас...

- Это ещё что за новости? - беззвучно прошептал Андрей, рассматривая номер машины, возле которой стоял Антон.

            Номер «Тойоты» на фотографии был точно такой же, как и у «Тойоты», которую он видел сегодня у особнячка - АЕ950с77. И оба автомобиля красного цвета, и оба одной марки! Ясно, это один и тот же автомобиль. Но, как такое может быть?

- Чай готов, - в комнату заглянула Даша, но, увидев столбом застывшего перед фотографией Андрея, подошла к нему. - Что с тобой, Андрюш?

- Ничего, - по инерции ответил он, погружённый в раздумья. - Я просто хочу понять... Где работал твой Антон?

Чёрные глаза Даши скользнули по фотографии, затем удивлённо глянули на Андрея, и после паузы она ответила:

- Антон фирму держал свою, книгами торговал. Почему ты о нём спрашиваешь?

- Просто так.

Ключики к этому престранному ребусу он подобрал, когда сидел за кухонным столом и пил чай. Размышляя над своей догадкой и всё более утверждаясь в её правдоподобности, Андрей мрачно молчал. Сидевшая напротив Даша тоже молчала. Лишь пришив последнюю пуговицу к его рубашке, она сказала:

- Если хочешь, я фотографию сниму. Мне кажется, она на тебя стала отрицательно действовать.

Андрей ополоснул после чая чашку и сел опять за стол.

- А мне кажется, что ты искусная актриса и ещё сказочница. Хорошую ты сказочку сочинила, Шахерезада. 

- Какую сказочку? – взгляд Даши стал испуганным и напряжённым. – Я тебя не понимаю.

- Прекрасно ты меня понимаешь. Какое у тебя звание, Дашенька? Лейтенант? Капитан? Неужели майор?

- Андрей, ты слишком много выпил пива…

- Пиво здесь не причём. Просто сейчас я глянул на фотографию и кое о чём догадался.

- О чём догадался?

- О том, что у нас с тобой общие хозяева. О том, что тебя в постель мне подложили и что твой Антон – это просто блеф, фантом, который никогда не существовал в реальности. Твои страдания по никогда не убиенному и никогда не существовавшему любимому – это сказочка, придуманная для меня, глупого и доверчивого. А те красивые слова, что ты мне иногда шептала в постели – это тоже сказки, ложь и обман. Это была твоя работа, твоя тяжкая повинность. Может, скажешь, что я не прав?!

На глазах Даши появились слёзы. Оставляя на её щеках мокрый след, они покатились вниз, капнули на стол. И эти её слёзы лишь увеличили горечь и обиду, терзавшую Андрея: почему она плачет? Кто из них должен плакать – она, или он? Ведь это он приехал в Москву на два дня раньше специально из-за неё. Потому что соскучился. Потому что любил её. А что же она? А она только разыгрывала спектакль, выполняла волю нанявших её хозяев. Да, в любовь она играть умеет. Настоящая профессионалка! Постельный соглядатай, которому поручили спать с очередным нужным клиентом. Сколько у неё их было таких важных и ответственных спецзаданий? Десятки или сотни?        

В горячке Андрей встал так резко, что опрокинул кухонный табурет, который своим  падением нарушил сонную ночную тишину многоэтажки. Этот грохот несколько успокоил его, заставил взять себя в руки. 

- Извини, - сказал он Даше и поставил табурет на место. – Я не специально. Спасибо за чай и за пришитые пуговицы.

Прихватив с собой рубашку, он отправился в комнату и опять подошёл к фотографии над диваном. С неё весело и даже с каким-то вызовом за ним наблюдал никогда не существовавший Антон. Теперь Андрея охватила злость на самого себя. «Это же надо уродиться таким безмозглым кретином, - в сердцах подумал он. – А ещё считаюсь высококлассным программистом! Это же я на фотографии - моя голова на чужом туловище. Взяли того же Москалёва, или любого другого парня, сфотографировали у красной «Тойоты», отсканировали мою голову с какой-нибудь фотографии, и всё это вогнали в компьютер. Слегка изменили причёску, откорректировали детали – и всё, готов двойник Антон! Такие подделки любой может смонтировать в «фотошопе» за двадцать минут. И как я обо всём раньше не догадался? Поверил в нехитрую сказочку «несчастной» девушки, подтверждённую компьютерной фальшивкой. В общем, ловушка для наивного придурка сработала!»

Андрей сбросил халат и, быстро облачившись в рубашку и брюки, заглянул на кухню. Сидевшая у стола Даша подняла голову, и он поразился той безнадёжной печали, которой были полны её глаза. Ему даже стало жаль её. Но сразу же в голове родилась другая полная ядовитого сарказма мысль: «Отличная актриса, хорошо играет. Ей бы цены не сложили на театральных подмостках». 

Печаль Даши сменилась испугом:

- Почему ты оделся?

- Потому что, я ухожу.

- Не надо, Андрей, - попросила она. – Ведь ночь на дворе. Останься до утра. Неужели тебе так тяжело рядом со мной находиться? Я тебе постелю в комнате на диване. Хочешь? Или ложись в спальне один. Хорошо, если тебе так хочется уйти, давай вызовем такси. Сейчас я позвоню…

- Кому? – рассмеялся он зло. – Хозяевам? Я не хочу беспокоить их. У меня остался последний день отпуска и мне не запрещали провести его так, как я хочу и с кем хочу. А провести я его хочу сам, без следящих за мной глаз и подслушивающих ушей. Имею я на это право?

Не дожидаясь ответа, Андрей вышел в коридор и захлопнул за собою дверь.

 

 

Глава 8.

 

У освещённой тусклой лампочкой двери подъезда тихо и безлюдно. В доме напротив всего в трёх окнах горит свет, а в доме, из которого он сейчас вышел, светятся окна только на шестом этаже – в квартире Даши.

«Спят медведи, спят слоны. Дяди спят и тёти, - пришла на ум старинная колыбельная. – Ночью все спать должны… Который сейчас час?». Он достал мобилу и глянул на крохотный экранчик. Однако! Двадцать минут третьего – то ли слишком поздняя ночь, то ли слишком раннее утро. Нехорошее время! «Время, когда силы зла властвуют безраздельно», - как предостерегает древний манускрипт в «Собаке Баскервилей». Но именно это время давало ему свободу. Именно сейчас можно скрыться от всевидящего ока структуры, пусть и на один день. Зачем? Для экстрима? Ощутить чувство погони за собой? Плюс обида на Дашу? Конечно! Кому приятно узнать, что девушка, которую ты любишь, подставлена тебе, что спит она с тобой по указанию начальства. Кому приятно узнать, что даже в твою интимную жизнь запустила щупальца вездесущая структура? Да, его побегом руководили эмоции. Но и не только они. Ведь он программист! Экспериментатор, который исследует действующие современные программы. Хакер, который вскрывает секретные пароли этих программ, ищет лазейки и бреши в их виртуальных телах, чтобы можно было прорваться к управлению любой самой сложной из них. Это его работа! Работа, порученная хозяевами, то есть, структурой. А что такое эта самая структура? Исходя из оригинального и особенного восприятия мира, присущего людям его профессии, структура представлялась Андрею большой и мощной суперпрограммой с практически неограниченными возможностями. Но, если это программа, то и в ней могут быть изъяны, какие-то бреши и лазейки, через которые можно уйти незамеченным. Обязательно должны быть! И если они есть, почему бы не отыскать их? Почему бы не попробовать улизнуть на несколько часов? Хотя бы для того, чтобы оценить возможности этой самой структуры и узнать свою собственную степень свободы: что я могу сделать, что делать нежелательно, а что делать категорически запрещено? Чтобы хоть в последний день отпуска определить длину цепи, на которую его посадили руководящие работники структуры.

«Игра началась! – думал Андрей, целеустремлённо шагая в сторону супермаркета. – Пока я свободен от их внимания, нужно выкинуть какой-нибудь нестандартный, сумасбродный и совершенно непредсказуемый фортель. Например, попробовать уехать на денёк в другой город. И пусть ищут! Точно, это – идея! В самом деле, почему бы мне не съездить в Питер? Или слетать. Нет, ночью ехать за город в аэропорт – это чересчур, можно действительно вляпаться в какую-нибудь  неприятность. А Ленинградский вокзал – это рядом, центр города. И поезда в Питер отправляются чуть ли не каждый час. Догадаются ли они, что я уехал? Если нет, то днём я буду в Питере. Прошвырнусь по Невскому, может, в Эрмитаж схожу и ближе к ночи уеду назад в Москву. А утром прямо с вокзала приеду в институт к Дыбрееву, как ни в чём не бывало.

Ну, а если меня обнаружат? Для этого достаточно сделать запрос в централизованную систему билетных касс и узнать, не покупал ли сегодня билет гражданин Украины Кириленко. Что тогда? Тогда меня снимут с поезда где-нибудь в Балагое и вернут назад в Москву, или дадут доехать до Питера, ведя за мной негласное наблюдение. Поживём-увидим! В конце концов, в их работе тоже случаются промахи: вчера едва не прозевали мой приезд в Москву, а на сделанной весной фотографии псевдо-Антона не удосужились изменить хотя бы одну цифру номера «Тойоты». Так что шансы погулять по Санкт-Петербургу без ведома структуры у меня имеются. И эти шансы стоит попытаться реализовать».

            Придя к такому умозаключению, Андрей почувствовал, как по спине пробежался весёлый нервный холодок. Быстро миновав сонно-тёмные громады домов, он вышел к ярко освещённому супермаркету и глянул по сторонам - здесь было гораздо оживлённее, чем у подъезда. Естественно, ведь это не просто город, это очень большой город! Это одна из крупнейших столиц мира - мегаполис, жизнь в которой кипит даже ночью. Призывно подмигивают иллюминацией ночные рестораны, клубы, казино и другие заведения, способные скрасить досуг своего посетителя и заодно облегчить его бумажник. То и дело встречаются парочки влюблённых, решивших вдвоём провести эту летнюю ночь и, прижавшись друг к другу, встретить зарождающийся рассвет. Спешат домой запоздалые гуляки, ищут приключения трезвые и подвыпившие  группки молодёжи. Вдоль проезжей части в надежде заполучить клиента дежурят жрицы продажной любви. А за сохранением порядка и законности бдят многочисленные милицейские патрули.

На площадке перед супермаркетом, где обычно поджидали пассажиров свободные такси, не было ни одной машины. Вместо «моторов» здесь стояли пять проституток, которые весьма заинтересованно поглядели на проходящего мимо них Андрея:

- Молодой человек, любовью интересуемся?

Одна из них с покрашенными во все цвета радуги волосами и толстыми ляжками, обтянутыми короткой юбкой, сделала несколько шагов ему наперерез:

- Всего за стольничек море удовольствия…

«И букет болячек в придачу», - мысленно подсказал он проститутке. Чтобы та отстала, Андрей, хлопнул себя по карманам джинсов и развёл руками: - С удовольствием, но сегодня я не кредитоспособен. В долг можно? Или давай насладимся друг другом задаром?

- Даром – за амбаром, - ответила «ночная бабочка», теряя к нему всякий интерес.

Андрей отошёл от проституток метров на пятьдесят и остановился. Машины проезжали весьма часто, но, игнорируя его приглашающие остановиться жесты, мчались дальше. От нечего делать Андрей наблюдал, как рядом с проститутками остановилась большая белая иномарка и те, побросав сигареты, наперегонки ринулись на переговоры с потенциальными клиентами.

Из-за поворота выкатила очередная машина. Скользнув лучами фар по иномарке и по облепившим её окна жрицам любви, машина медленно проехала мимо них и остановилась перед Андреем. «Ну, вот и приплыли! – подумал он, наблюдая, как из патрульно-постового «Уазика» выходят менты и направляются к нему. – Всё оказалось проще пареной репы: я ушёл, и Даша сразу же позвонила кому следует. А те, кому следует, сообщили патрулям мои приметы и фамилию. Сейчас они проверят документы и…».

- Почему не спим? – поинтересовался молоденький, больше похожий на подростка, чем на милиционера, лейтенант. 

- И рад бы, но не получается, - заставил себя улыбнуться Андрей. – Был у своей девчонки в гостях и поссорились.

            - Бывает, - лейтенантик внимательным взглядом исследовал лицо Андрея и его одежду. – Сейчас домой направляетесь?

            - Пытаюсь. Такси только не могу поймать.

            - А документики у вас имеются?

            Андрей достал из нагрудного кармана паспорт и протянул его менту. Тот открыл страницу с фотографией, опять заглянул Андрею в лицо и неспешно пролистал весь документ.

            - Счастливо доехать, - лейтенантик вернул паспорт, козырнул и трое патрульных исчезли в «Уазике». 

            Сообщила ли Даша, что он ушёл среди ночи? Наверняка, обязана была сообщить. Значит, скоро его должны начать искать. Ему просто повезло, что патрулям пока не успели передать на него ориентировку. Но, если сейчас передадут, то «Уазик» срочным образом вернётся назад за ним. Нужно побыстрее делать с этой улицы ноги. Ну, где же такси?!

            Свет фар опять прошёлся по белой иномарке и девичьим фигуркам возле неё. Когда вынырнувшая из-за угла машина пронеслась мимо супермаркета, Андрей увидел на её крыше «гребешок» и радостно махнул рукой. Такси и свободное! Наконец-то!

            - Куда? – поинтересовался пожилой водила.

            - На Новорязанскую, - после секундной заминки сказал Андрей, назвав улицу расположенную недалеко от Ленинградского вокзала. – Это возле Комсомольской площади, знаете?

            - Найдём. Поехали.

            Сев в машину, Андрей облегчённо вздохнул – успел-таки. Хотя его радость несколько померкла, когда в салоне заработала радиостанция: на запрос диспетчера водила ответил, что везёт пассажира на Новорязанскую. Весь путь Андрей просидел, как на иголках – вдруг сейчас сыщики структуры прикажут диспетчеру сообщить по радиосвязи о нём? Попробуй тогда докажи этому дяденьке, что ты не особо опасный преступник. Но страхи его оказались напрасными: женский голос диспетчера больше не слышался вообще, а из эфира раздавались только краткие фразы переговаривавшихся между собой таксистов.  

            Промчавшись по площади трёх вокзалов, такси свернуло на Новорязанскую.

            - Возле этой арки остановите, - попросил Андрей, доставая деньги. На всякий случай, чтобы замести следы, он решил разыграть из себя ловеласа: - Здесь у меня знакомая живёт, не девка, а огонь! С женой поссорился, зато есть надёжный запасной аэродром, куда я сейчас и приземлюсь. Меня Ирина даже ночью с распростёртыми объятьями примет. Сколько с меня? 

            Дав водиле больше требуемого, Андрей покинул салон такси и уж было захлопнул за собой дверь.

            - Погоди! – дяденька придержал двери, порылся в карманах и протянул ему сдачу. - На, возьми.

            Он сунул в руку обескураженного Андрея мятые купюры и пожелал:

            - Удачной посадки, Андрей Сергеевич, на запасной аэродром.

            Дверь захлопнулась, такси умчалось, а Андрей, сжимая в кулаке деньги, так и остался стоять с открытым ртом.

 

* * *

 

            «Что сказал таксист?! Андрей Сергеевич?! Нет, я не ослышался! Я ведь не глухой! Меня точно назвали по имени-отчеству! Андрей Сергеевич -  так с усмешкой обращался ко мне генерал Бурый, так с почтением называли генераловы подчинённые: Москалёв и два ангела-хранителя, вовремя подоспевшие к телефонной будке. Значит… Значит, это такси и пожилой водила очередная подстава структуры?! И зелёный лейтенантик, вероятно, тоже был в курсе дела, только виду не подал. Ловко работают, ребята, очень ловко!» - Андрей рассмеялся весёлым задорным и досадливым смехом: это же надо так тонко и красиво намекнуть ему, что за ним ведётся наблюдение. Мол, милок, убегай - не убегай, но ты всё равно под колпаком. Что ж, поиграем ещё!

            Он глянул по сторонам. Яркие фонари освещали пустынную улицу: ни машин, ни пешеходов. Только в самом её начале на перекрёстке промелькнули двое обнявшихся влюблённых, но и они прошли мимо Новорязанской в сторону Комсомольской площади. Как продолжать игру? Нужно спрятаться в этой подворотне и подождать. Пусть люди Бурого думают, что он действительно отправился к знакомой Ирине. 

            Андрей зашёл под арку и в полутёмном маленьком дворе укрылся за каким-то каменным выступом. «Теперь за вами следить буду я», - решил он. Прошло около десяти минут. Во двор так никто и не вошёл. Недоумевая, он оставил своё укрытие и осторожно выглянул на улицу - пусто! Что за чертовщина?! Следят за ним, или нет? Неожиданно на ум пришёл очевидный и простой ответ на этот вопрос: следят! Стоит где-нибудь рядом с Новорязанской машина со следящими за ним ребятками, а им по радиосвязи диспетчера структуры сообщают о каждом его перемещении. Ведь у него имеется мобильник! Зная номер мобильного телефона, с помощью современной аппаратуры можно с точностью до метра определить местонахождение его хозяина, пусть даже этот телефон в данное время и отключён. Вот и сейчас он торчит здесь, а диспетчер сидит в особнячке Бурого за компьютером и по городскому плану видит, в какой именно подворотне глупенький беглец подпирает спиной стенку. А может, автомобиль наблюдателей нафарширован техникой и они сами без помощи диспетчера следят на дисплее за каждым его телодвижением? Следят и посмеиваются над ним. И как он раньше не додумался до такой очевидной простоты?!

Андрей вернулся во двор, достал мобильник и даже погладил его корпус рукой. Жалко вещицу. Но уж если пошла такая азартная игра... Между стеной и её выступом была небольшая трещина. В неё он и спрятал свою "Нокию", а сверху прикрыл мобильник валявшейся под ногами измятой сигаретной пачкой: «Что вы на это скажете, коллеги? Ну, потерял я мобилу - с кем не бывает?! Продолжайте следить, ребятки! А мне пора в Санкт-Петербург.

Проверяя, нет ли за ним «хвоста», Андрей накинул кружок по примыкающим к Новорязанской улицам и, не обнаружив ничего подозрительного, торопливо направился в кассы Ленинградского вокзала.

- Подскажите, пожалуйста, до Питера побыстрее чем можно уехать?

Сидевшая в кассе пышная брюнетка лет тридцати оторвалась от книги и улыбнулась.

- Поезд подойдёт? - раздался из динамика её голос.

- Подойдёт, - улыбнулся в ответ Андрей. – Скорый?

- Скорый. Отправление через двадцать минут.

- Отлично, - он сунул в выдвижной ящичек кассы деньги и паспорт. - Дайте один билет.

Купив билет, Андрей почувствовал зверский аппетит - на пиве с орешками, которыми угощался вчера вечером и кружечке чаю, который выпил ночью, далеко не уедешь. Он зашёл в буфет, проглотил двойную порцию сосисок, запил их апельсиновым соком и, приобретя в газетном киоске несколько журналов для дорожного чтения, двинулся на перрон. К своему восьмому вагону он подошёл, когда до отправления поезда оставалось три минуты.

Степенная, предпенсионного возраста проводница, чью форменную рубашку укра­шало множество железнодорожных нашивок и эмблем, вооружилась очками и заглянула в паспорт Андрея:

- С Украины, значит?

Получив утвердительный ответ, женщина между прочим сообщила, что у неё под Киевом живут родственники и посмотрела на билет.

- Место двадцать четыре? – удивлённо воскликнула она.

- Наверное, - беспечно ответил он. - Я на номер места как-то не обратил внимания.

- Так ведь на двадцать четвёртое место у нас только что села пассажирка.

- Ничего страшного, - усмехнулся Андрей. - Я и на двадцать пятом посижу. Всё равно у вас пассажиров: раз, два - и обчёлся.

- Что значит, ничего страшного?! Что значит, раз, два - и обчёлся?! Это же двойной билет! А если проверка? Нет, я так не могу!

- Не понял, что вы не можете? У меня билет в этот вагон...

- Вагон этот, а с местом в кассе ошиблись. Продали вам двойной билет.

- Так что мне теперь делать?

- Идите в кассу.

- Поезд ведь уйдёт.

- Сочувствую.

- Послушайте, - от этого абсурда Андрей толком не знал, что сказать. - Вот мой билет... Он куплен не с рук, а в кассе... А вы меня не пускаете... Я буду жаловаться...

- И правильно сделаете. Они в этих кассах совсем разленились. За них компьютеры всё делают, а они всё равно умудряются двойные билеты продавать. Идите, Андрей Сергеевич, жалуйтесь, - проводница сунула ему в руки паспорт и билет, шагнула в вагон и подняла вверх жёлтый флажок.

Он опомнился только, когда восьмой вагон со своей застывшей в дверном проёме хозяйкой набрал скорость.

- И проводница тоже... по имени-отчеству,.. - пробормотал Андрей, глядя вслед уходящему поезду.

«Что всё это значит? Совпадение? Вряд ли! Стопроцентно проделка структуры! Кто на неё сработал? Кассирша, выдавшая двойной билет, или проводница, специально не пустившая меня в вагон по чьей-то указке? Точно, проводница! Она ведь меня назвала по имени-отчеству! Хотя она смотрела паспорт и могла запомнить моё имя. Значит, кассирша? Но, как ей могли в мгновение ока приказать выдать двойной билет? С ума можно сойти! Бермудский треугольник какой-то!» - он плюнул с досады, сунул в урну только что купленные журналы и с траурным видом побрёл в кассовый зал.

Пышная брюнетка продолжала увлечённо читать.

Андрей хмуро посмотрел на кассиршу:

- Билет вам сдавать?

 Она подняла на него мечтательно-отсутствующий взгляд, тряхнула головой, прогоняя вдаль свои книжные грёзы, и спросила:

- Опоздали?

В её вопросе ему почудился подвох. Сознательно всучила двойной билет и теперь издевается?! Андрей чуть не лопнул от злости, но сдержал готовые сорваться с языка грубости и ядовито-ехидным голоском съязвил:

- И вы ещё спрашиваете? Может, вы меня не узнали? Это же я, - тот самый Андрей Сергеевич.

Брюнетка обалдело приоткрыла рот, захлопала утяжелёнными краской ресницами, но быстро пришла в себя:

- Да хоть Борис Абрамович. Билет сдайте в шестую кассу, если опоздали. А потом зайдите к нам в медпункт, наша медсестра хорошо в психиатрии разбирается.

- Сами сходите к медсестре. Вы зачем мне двойной билет дали?

Мечтательность уже полностью испарилась из глаз кассирши, теперь в её взоре полыхали молнии.

- Какой двойной билет? Откуда двойной билет? У нас все кассы  компьютеризированы! Ты хоть знаешь, что это такое? Опоздал на поезд, а теперь виновного ищешь? - вспыхнула она, но тут же сбавив обороты, назидательно изрекла: - Компьютер не человек, он не ошибается. Идите в шестую кассу, гражданин.  

«Похоже, обиделась искренне, – подумал Андрей, следуя туда, куда его послали. – Фиг разберёшь, кто виноват: кассирша, или проводница. Хотя это и не так уж важно, но дело принципа. Постараемся найти крайнего».

Когда он подошёл к шестой кассе, сидевшая за окошком девушка слушала кого-то по телефону и старательно кивала головой.

- Проводница не пустила меня в поезд, сказала, что мне в кассе дали двойной билет, - пожаловался Андрей девушке, когда та положила трубку.

Работница кассы номер шесть удивлённо приподняла брови и толкнула вперёд выдвижной ящичек:

- Давайте.

Взяла вложенный в паспорт билет и стукнула пальчиками по клавиатуре компьютера.

- Ваш билет вовсе не двойной, - сказала она.

- Но, как же так? Проводница мне сказала…

Девушка улыбнулась:

- Вероятно, вы просто опоздали на поезд? В случае опоздания вы имеете право сдать билет и получить частичную компенсацию.

- Я не опоздал, - покачал головой Андрей, хотя уже понял, что спорить бесполезно.

- Не знаю, чем я могу помочь? Если у вас есть претензии, обратитесь к старшему кассиру, - девушка скосила глазки в открытый паспорт, опять улыбнулась и добавила: - Андрей Сергеевич.

Наверное, эта её улыбка вернула ему настроение.

- Зачем же тревожить старшего кассира такими пустяками, - рассмеялся он. – Паспорт верните, пожалуйста.

- А билет?

- А билет оставьте себе на память.

 

* * *

 

В вокзальном буфете в столь ранний час было пусто. Купив кофе и усевшись за столик так, чтобы видеть вход, Андрей в очередной раз принялся насиловать мозговые извилины на предмет того, как обмануть эту мощную суперпрограмму под названием структура, как обойти эти сети, расставленные для него. Чашка опустела, а он так ничего и не придумал. Что же всё-таки делать? Попробовать купить ещё один билет, или поехать домой и завалиться на кровать отсыпаться?

Андрей вышел из здания Ленинградского вокзала на Комсомольскую площадь. Хотя день ещё только начинался и сегодня был выходной - воскресенье, но город уже включился в свой обычный стремительный жизненный ритм: нескончаемой урчащей лавиной тянулся через площадь автотранспорт, метро уже выплёскивало из своих недр постоянно пополняющуюся армию пешеходов, которые с багажом и без, кто торопливо, кто не спеша, топтали плитку привокзальных тротуаров.

Без всякой цели он пошёл к Ярославскому. Несколько раз оглянулся, как бы любуясь чудесной вокзальной архитектурой обрамляющей площадь. Хотя и прекрасно знал, что все его дилетантские поползновения обнаружить за собой слежку, ни к чему не приведут –   никто из идущих сзади людей не обращал на него никакого внимания.

- Опоздаем, - услышал он мужской голос.

Андрея догоняли полный приземистый мужчина и высокая худая женщина возраста его родителей.

- Как пить дать, опоздаем, - безнадёжно повторил мужчина, волочащий за собой двухколёсную тележку со стоящей на ней сумкой.

- Не каркай, словно ворон, - сказала ему женщина, в руках которой была только дамская сумочка. - Успеем, если не будешь каркать.

- Успеем?! - зло передразнил её мужчина, тяжело переводя дыхание. - Не могла хотя бы сегодня без бигудей обойтись? Кому нужна в электричке твоя причёска, или думаешь, на даче тобой Вовка будет любоваться? Так его только грядки и цветочки интересуют, а не кучерявые швабры.

Проигнорировав «кучерявую швабру», женщина ответила:

- Давай, быстрей! Ещё билеты надо купить.

«Семейная идиллия, - усмехнулся Андрей, провожая взглядом сварливую парочку, которая уже подбегала к пригородным кассам. - Успеют, или нет? Электричка сейчас отойдёт. А что если?..».

Пришедшая свежая мысль возродила прежний азарт и жажду продолжить игру. Андрей бросился бежать к пригородным кассам. От окошечка одной из них уже торопливо отходила с купленными билетами супруга-дачница.

- И мне туда же, - крикнул Андрей в это окошко, вложив в выдвижной ящик кассы деньги.

Как заправский слаломист, продирающийся сквозь частокол препятствий, он вбежал в бурное месиво людей, сумок, тачек, авосек, в считанные секунды достиг нужного перрона и проскочил контролирующий наличие билетов турникет-автомат.

В последнюю дверь последнего вагона электрички вбежала долговязая дачница, кряхтя и отдуваясь, вкатил тачку её грузный супруг. Вслед за ними прыгнул в вагон Андрей. Ещё секунда и раздвижные створки дверей съехались друг к другу, а перрон Ярославского вокзала поплыл назад.

- Уф, повезло! - ни к кому не обращаясь, сказал толстый обладатель тачки, обтирая платком потную шею. – Успели!

Ему из центра вагона уже семафорила кучерявая половина, нашедшая два свободных места.

- Сейчас, - махнул ей платочком мужчина, подхватил свой двухколёсный транспорт и направился к жене.

Андрей остался в тамбуре один. Он знал, он был уверен на все сто, что в вагон прыгнул самым последним. После него не сел ни один человек. Значит, оторвался! Они ведь не волшебники - ребята, следящие за ним. Они - обычные люди! А человек это не компьютер. Человек способен на ошибку и не может всего предусмотреть. Куда идёт электричка? Какая разница?! Главное, что у неё должно быть много остановок и где он выйдет, сыскари определить просто не успеют, даже если поднимут в воздух вертолёты. Значит, он сделал их! Проскользнул сквозь сито структуры и приобрёл себе день свободы. Пустячок, конечно, но дело принципа, ради которого он потратил всю ночь и это погожее воскресное утро, ради которого он оставил в подворотне мобильник. Ничего, труба отключена и спрятана надёжно - ни одна собака не отыщет. А завтра, или, может быть, сегодня вечером, он придёт на Новорязанскую и заберёт её.

Первая остановка. Двери разъехались и с платформы в вагон стали заходить новые пассажиры. Чтобы перестраховаться, Андрей, решил не стоять на месте и двинулся вперёд по ходу электрички. Прошёл два вагона и остановился в тамбуре. «Если за мной следят, - рассудил он, - то сейчас из заднего вагона обязательно кто-то придёт. Никого! Отлично!»

Следующая остановка. От прибывающих пассажиров стало тесновато, как в вагоне метро в час пик. Несмотря на это, Андрей прошёл ещё два вагона.

Он вышел на пятой или шестой остановке, когда за окном замелькали маленькие деревенские домики и лесные просёлки. Электричка бешеной змеёй умчалась дальше, а он остался на перроне совершенно один - ещё одно доказательство его победы. Пять минут он просто стоял, вдыхал чистый загородный воздух и соображал, что же делать с этой нежданно-негаданно обрушившейся на него свободой. За деревенскими подворьями, расположившимися вдоль железнодорожного полотна, виднелась автострада. К ней Андрей и направился, решив попутешествовать автостопом - ведь впереди ещё целый день. Но первые десять минут махания рукой не дали никакого результата: машины всех размеров и мастей проносились мимо, даже не притормаживая. Он уж было хотел вернуться к железной дороге, чтобы изучить расписание идущих на Москву электричек, когда на дороге появился «Икарус». За стеклом автобуса виднелась большая табличка «Москва – Ярославль».

«То, что мне и надо, - радостно подумал Андрей, поднимая руку. - От Москвы до Ярославля часов пять езды. Пока доедем, я высплюсь, а затем погуляю по городу. В Ярославле, кажется, кремль ещё древнее, чем московский».

Водитель с морщинистым лицом и большущей лысиной принял плату и сказал:

- Проходи в самый конец. Там три места свободных.

Под взглядами скучающих пассажиров Андрей прошагал в заднюю часть салона и сел на свободное сидение. В благодушном настроении он рассматривал, подмосковные пейзажи, всё глубже и глубже погружаясь в сладкую дрёму...

- Андрей Сергеевич! - прозвучало откуда-то издалека.

Он находился в центре громаднейшего стадиона, трибуны которого были до отказа заполнены болельщиками. Стояла полнейшая тишина, словно весь стадион замер, ожидая пробития одиннадцатиметрового. Андрей испуганно оглянулся, недоумевая, как и зачем он сюда попал.

- Андрей Сергеевич! - вдруг объявил диктор по громкоговорителю и весь стадион единой многотысячной глоткой выдохнул вслед за ним: - Андрей Сергеевич!

И этот мощный выкрик ударил по ушам, ярким фейерверком разорвался в голове, хлопнул по правому плечу. Неужели они тоже?.. По имени-отчеству?! Значит, вся эта масса людей - это тоже структура, от которой никуда не спрятаться, никуда не деться?! Андрей содрогнулся от ужаса... и проснулся.

Первое, что он увидел - это веснушчатую круглую физиономию тётки, сидевшей на  переднем сидении. Она смотрела на него испуганными глазами и широкой ладонью похлопывала по плечу:

- Эй, парень, проснись. Тебя зовут.

- Кто? - спросонок Андрей вскочил так резко, что боднул макушкой багажную полку, подвешенную над автобусными окнами.

- Тебя Андрей Сергеевичем зовут? - спросил у него морщинистый водитель, стоявший у открытой двери.

- Ну, да.

- Тебя тут спрашивают.

- Лейтенант Петров, - козырнул Андрею стоявший у «Икаруса» лейтенант милиции, - Вас просят позвонить. Пройдёмте со мной.

Хотя итак всё было понятно, он всё-таки спросил:

- Кто просит?

Но лейтенант, помахивая жезлом, уже поднимался по ступенькам придорожного двухэтажного строения, над крышей которого поблёскивала громадная вывеска автоинспекции. На втором этаже в комнате с большущими окнами и масштабной перспективой автострады сидел майор. Он радостно глянул на Андрея и уточнил:

- Кириленко? Андрей Сергеевич?

Андрей кивнул.

Майор снял трубку и, подглядывая в блокнот, принялся нажимать телефонные кнопки:

- Константин Олегович? Ну да,.. спасибо, что узнали – тот самый майор Трошкин. Мы  задержали Кириленко,.. в смысле, разыскали. Как вы и предупредили, следовал на автобусе в Ярославль. Что вы, Константин Олегович, какие благодарности?! Всегда к вашим услугам…  Сейчас даю… 

Майор молча передал Андрею трубку.

- Алло.

- Привет, Андрей Сергеевич, - услышал Андрей насмешливо ласковый голос генерала Бурого.

- Здравствуйте, Константин Олегович.

- Путешествуешь, значит?

- Да  вот, захотелось Ярославский Кремль посмотреть.

- Так ведь завтра на работу.

- А я только на денёк. Этой ночью бы вернулся.

- Не помню, говорил я тебе вчера, или нет… Наши работники не имеют права без особого разрешения покидать пределы города. Так что, будь так добр, возвращайся назад. А экскурсию по Ярославскому Кремлю мы тебе в другой раз организуем.

- Куда мне сейчас: домой, или к вам в офис?

            - Зачем ко мне? – добродушно захихикал генерал. – Я тебя, конечно, очень рад видеть, но не сегодня. Куда хочешь, туда и езжай, хочешь -  домой, а хочешь – к Даше Карасёвой. Ах да, забыл! Ты же на Дашеньку обидеться решил, поэтому в бега и ударился… Ну, это твои личные проблемы. Хотя не совсем личные: некоторые мои люди ночь не спали благодаря тебе и сейчас продолжают работать. Но ничего, лишняя тренировка для них не помешает, злее будут. В общем так, Москалёв уже в пути. Минут через тридцать прибудет. Как ты можешь догадаться, приедет он за тобой на «Тойоте» АЕ950с77 – на машине, с которой ты хорошо знаком по фотографии. И последнее, мой тебе совет, просьба и… приказ: хватит резвиться, не ищи на свою задницу приключений. Мы тебя крепко держим, не вырвешься. 

- Мне лишний раз хотелось убедиться в этом, Константин Олегович, - ответил Андрей.

Раздался смешок, незлобный матючок и генерал положил трубку.

 

* * *

 

Не прошло и двадцати минут, как они въехали в московский пригород. «Недалеко я от них убежал, - с горькой иронией подумал Андрей. – Да и нужно ли это было делать? И сам измотался, и людей Бурого изрядно помотал. Злее будут, как сказал про них генерал».

Он краем глаза глянул на Москалёва. Нет, Москалёв не выглядел злым. Он дежурно улыбчив и приветлив. Однако это ничего не значит. Согласно его специфической профессии он должен уметь многое - не только хорошо стрелять и одной левой вырубить с десяток здоровых амбалов, но и должен уметь скрывать свои эмоции.

Почувствовав на себя взгляд Андрея, Москалёв вопросительно глянул на него.

- Витя, - с оттенком просьбы сказал Андрей. – Перед тем, как домой,.. давай на Комсомольскую площадь заедем. Точнее, на Новорязанскую…

- Как скажешь, - в глазах Москалёва вспыхнули весёлые искорки. - Только стоит ли?

Продолжая вести машину, он протянул руку к «бардачку» и достал из него мобильный телефон:

- Возьми, просили передать.

- Тогда сразу домой, - Андрей взял свою «Нокию», чувствуя, как наливаются краской щёки.

Через час он уже был дома. Контрастный душ смыл с тела пыль, но не усталость. Позёвывая, Андрей зашёл в спальню и задёрнул шторы. В комнате воцарились приятная прохлада и полумрак. «Подремлю немножко», - решил он, блаженно растягиваясь на кровати, но вместо дремоты, едва лишь голова коснулась подушки, мгновенно погрузился в глубокий и основательный сон.  

 

Глава 9

 

И откуда взялся этот комар? Хорошо бы поднять руку и прогнать назойливого злодея, но рука почему-то не слушается. А хитрый комар вдруг затих. Улетел он, что ли? Нет, опять звенит прямо в ухо. Затем опять затих и опять зазвенел. Это уж слишком! Ужасно, когда звенит комар, а ты не можешь даже пошевелиться, потому что,.. потому что спишь. Неохота, но нужно обязательно проснуться.

Андрей перевернулся с боку на спину и, уже просыпаясь, понял, что это звенит вовсе не комар. Что за идиотская манера звонить людям по ночам? Он рывком сел на кровати, схватил телефонную трубку и произнёс в неё хриплым ото сна голосом:

- Алло!

Молчание.

- Алло! - уже более громко и недовольно повторил он.

Секунду, другую на том конце провода стояла тишина, а потом пошёл сигнал отбоя. Чтоб тебя! Андрей чертыхнулся и излишне резко опустил трубу на базу, словно она была в чём-то виновата. Табло часов показывало тринадцать сорок пять. Конечно! Какая сейчас может быть ночь, если он лёг спать в десять утра. Андрей с силой протёр ладонями лицо, прогоняя остатки сна, и, зацепившись ногами за шлёпанцы, побрёл умываться.

Едва слышимая в ванной мелодия «Лебединого озера» раздалась, когда он заканчивал чистить зубы. Поспешно сполоснув рот, он бросился в комнату и схватил мобильник:

- Алло!

- Дайте хлеба кило.

- Привет, Валентин. Это ты звонил?

- В каком смысле?

- На домашний ты звонил пять минут назад?

- Нет. Откуда мне знать, что ты дома? К тому же, зачем пользоваться древними анахронизмами, если существуют мобилы? Слушай, Андрюх, что это вчера было?

- В каком смысле? – он прекрасно понял суть вопроса Валентина. Но говорить правду было нельзя хотя бы для того, чтобы у Вальки не возникло из-за вовсе необязательных знаний излишних проблем. Поэтому Андрей и решил выкроить хотя бы несколько секунд на обдумывание ответа.

- В смысле тех двоих, что помогали нам. Точнее, не нам, а тебе, - голос Валентина сделался приторно сладким и он, передразнивая вчерашних ангелов-хранителей, произнёс: - Ах, дорогой Андрей Сергеевич, не соблаговолите ли сесть к нам в тачку. Будьте так любезны. Время уже позднее, мы вас отвезём, куда пожелаете. Вас и вашего друга.

- А-а, ты про это?.. - протянул Андрей.

- Про это самое. Они тебя охраняли что ли? Может, ты там в своём институте уже физиком очень секретным стал?

- Точно. О законе Кулона слыхал? Моя работа!

- Хорош издеваться. Скажешь, или нет?

Надо было сказать. Всё что угодно, кроме правды. И Андрей начал говорить наобум, ещё толком не зная, что он сейчас скажет:

- Понимаешь, Валентин, дело в следующем... Ты ведь знаешь, что я ездил отдыхать.

- Ну, в Сочи.

- А с кем ездил?

- Ну, с подругой какой-то... Да какая разница, с кем ты отдыхал? Причём здесь твоя подруга?

- Моя подруга? Причём здесь моя подруга? - неожиданно в голове родился подходящий ответ и Андрей принялся вдохновенно врать: - Как причём?! Понимаешь, девчонка моя очень ревнивая. Ревнует к каждой юбке. Вот она и...

- Что и?..

- Из детективного частного агентства наняла сыщиков. Я даже и не знал об этом. Вчера они следили за мной: что я, где я,  и с кем провожу свой вечерний досуг, а когда у нас с тобой начались неприятности, то помогли.

В трубке раздался изумлённый присвист Вальки.

- Ни хрена себе! Наняла сыщиков? Серьёзно? Она у тебя с приветом, или с большими деньгами?

- У каждого из нас свой привет, - Андрей едва не рассмеялся, поняв, что Валька попался на удочку и проглотил его наспех слепленную дезу. - А когда человек любит, он готов на любые жертвы и не обращает внимание на такие пустяки, как деньги. Правильно я говорю, Валентин?

- Оно-то правильно. Высокие отношения, любовь-морковь и всё такое прочее, но... я тебе не завидую. Нет, что ты! – потрясённо заявил Валька. - Никогда другую тёлку нельзя... приласкать хотя бы взглядом? Нет, это же каторга! Клетка на всю жизнь. Мой тебе совет, Андрюха, беги от такого деспота, пока не поздно.

«Уже сбежал», - помрачнел Андрей, вспомнив, как сегодня ночью он ушёл от Даши. Вслух же сказал: - Спасибо за совет, дружище. Поживём - увидим.

С лихвой удовлетворив любопытство Валентина, он бросил мобильник на диван и опять пошёл в ванную. «Жилетт» мягко очищал щёки от пены и щетины, когда, заглушая шум льющейся из крана воды, возмущённо заурчал желудок, который словно жаловался на своего хозяина - мол,  мне уже давно пора обедать, а я ещё толком не завтракал.

Закончив бриться, Андрей пошёл на кухню и хотя знал, что это совершенно бессмысленно, открыл «Электролюкс». Так и есть, в холодильнике царил абсолютнейший вакуум, точно такой же, как и в его животе. Через десять минут он уже шёл к соседнему дому, первый этаж которого занимал большой продовольственный магазин.

            «Шпроты, колбаса, сыр, сметана, пачка сливочного и бутылка подсолнечного масла, батон. Ага, два десятка яиц, про запас можно взять супы быстрого приготовления – вдруг возникнет желание похлебать горяченькое, а также не забыть печенье, халву и ряженку. Что же ещё?» - прохаживался Андрей по магазину.

Когда он направился к кассе, магазинная тележка была заполнена и коробку чая с банкой кофе пришлось нести в руке. Кассирша, ловкая и быстрая, как автомат, отсканировала цены купленного, и «сняла» с карточки нужную сумму, а упаковщица уложила продукты в два большущих пластиковых пакета. С этими пакетами, сгорая от нетерпения начать обильную трапезу, Андрей и двинул домой.

- Андрюша!

От знакомого голоса окликнувшего его, он вздрогнул, сделал ещё несколько шагов и остановился. По боковой дорожке, пролегающей между кустарниками, к нему шла Даша. Андрей поморщился: только сейчас не хватало заняться выяснением отношений.

            - Здравствуй, Андрюша, - Даша потянулась к нему, очевидно, намереваясь поцеловать, и ожидая от него ответного движения, но он, отягощённый пакетами, остался стоять неподвижно. Она смутилась, отодвинулась и лишь легонько коснулась ладонью до его предплечья.

            Андрей тоже испытывал некоторое смущение и неудобство. Стараясь не выказать этого, поздоровался подчёркнуто сухо и холодно:

            - Привет.

            Молчание было мучительным и тягостным для обоих. Первой заговорила Даша, голос просящий, заискивающий:

            - Андрюш, я бы хотела поговорить с тобой.

            Смотревший в сторону Андрей мельком глянул на неё и удивился. Сегодня Даша была явно не в форме: белки её больших чёрных глаз покраснели,  осунувшееся и какое-то постаревшее лицо. Неужели всю ночь проплакала? Ему стало жаль её и от этой жалости, стало так тяжело на душе, что захотелось грязно выругаться, зашвырнуть пакеты подальше в кусты и умчаться, куда глаза глядят. Но вместо этого он отвернулся и сказал с напускной весёлостью и безразличием:

            - Чего же не поговорить? Пойдём, поговорим.

            Когда они ждали лифт, Андрей спросил:

            - Это ты звонила и положила трубку?

            Даша виновато улыбнулась и кивнула:

            - Я. Извини, ты, наверное, спал? У тебя был такой злой голос. Поэтому я и положила трубку. Подумала, что будет лучше, если сама к тебе приеду.

            Он зашёл на кухню и принялся выкладывать из пакетов еду на стол.

            - Ты голоден? Давай я что-нибудь приготовлю, - предложила она.

            - Перебьюсь, - грубо ответил Андрей, сам терзаясь из-за этой своей грубости. – Чего стала на пороге? Проходи, садись. О чём ты хотела поговорить? О том, что лишь только я от тебя ушёл, так ты сразу доложила об этом своим,.. – он запнулся, подыскивая нужное слово, - своим нанимателям?       

            - Андрей, я виновата перед тобой,.. но и не виновата… Да, мне дали эту фотографию, сказали что нужно говорить и велели познакомиться с тобой. Потому что,.. – из груди Даши вырвался то ли судорожный вздох, то ли всхлипывание: - Потому что…

- Потому что, это твоя работа. Ты это хотела сказать?

- Не перебивай меня, пожалуйста. Ты ценный сотрудник, которым дорожат. И твоё руководство встревожилось, когда узнало, что тогда весной к тебе на квартиру зачастил этот Валентин со своими подружками. Случайные связи чреваты дурными болезнями и чтобы тебя обезопасить от них, решили сделать инсценировку с этим уличным знакомством.

- Спасибо за заботу руководству и тебе большущее спасибо. Ты прекрасно справлялась со своей работой, - зло сказал Андрей. Отрезав горбушку батона и уложив на неё кусок сыра и колбасы, он протянул бутерброд Даше. –  Хочешь?

            Ей было не до бутерброда, сейчас ей хотелось сказать то, ради чего она пришла сюда:

            - Теперь это уже не работа, я сильно к тебе привязалась, Андрюшенька. И прошу… не бросай меня.

            Андрей, с полным ртом умудрился хмыкнуть, а когда проглотил бутерброд, сказал:

            - Только не надо говорить о высоких материях, о чистой и пламенной любви, которая вдруг впервые в жизни вспыхнула в тебе и сейчас испепеляет твоё сердце.

            - Не впервые, я любила парня. Он на два года раньше меня окончил институт и ушёл в армию. Его убили в Чечне.

            - Точно так же убили, как и твоего любимого Антона с фотографии? – поинтересовался Андрей.

            Глаза Даши заполнились слезами и она едва слышно прошептала:

            - Конечно, ты мне не веришь. Но это правда.

            - И ты его долго и верно ждала, а когда узнала, что он погиб, от отчаянья занялась проституцией?

            - Прекрати! – закричала она, смахнула со щёк ручейки слёз и сказала уже более спокойно: – После института я попала по распределению в одно аналитическое бюро. Зарплата – совсем небольшая, а у меня…

            - А у тебя сильно заболела мать, или отец, или брат с сестрой. Срочно нужны деньги. И тут твой шеф делает предложение: хочешь заработать, девочка, переспи с нужным человеком. Ты ведь у нас очень красивая, а человек очень нужный. Компроматик на него надо состряпать, или разведать у него нужно что-либо в процессе постельного общения. Ну что тебе стоит? Всего разок! Решайся, деньги-то получишь хорошие. Ты ночь подумала, поплакала и согласилась, а потом всё пошло-поехало по накатанной колее. Правильно? – с глубоким презрением произнёс Андрей. - Что же ты молчишь?  

            Даша не ответила. Он глянул на неё, отвернулся и, с остервенением полоснув ножом по батону, принялся делать второй бутерброд, хотя есть совсем расхотелось. Сейчас ему и самому хотелось заплакать. Взвыть от тоски и досады, от тех сильных и противоположных чувств, которые рвали сейчас его на части: ему было и жаль Дашу, и одновременно с этим он ненавидел её лютой ревнивой ненавистью, потому что продолжал любить.   

Как бы оправдываясь, Андрей продолжил говорить:

- Зачем? Почему? С кем и сколько раз? Пойми, теперь меня не интересует твоё прошлое. Со вчерашнего вечера не интересует. Мне было хорошо с тобой, и я в тебя действительно был влю… Я к тебе был очень привязан… до вчерашнего вечера. Но так получилось, что я узнал всю правду. Наверное, лучше бы её мне и не узнавать. Но, что случилось, то случилось… Теперь я не могу тебе верить. Прости, сейчас ты для меня пропала, испарилась. И не надо понапрасну терзать себя и меня.  

- Значит, всё кончено, - устало и безнадёжно произнесла она.

- Почему всё кончено? – в нём, заглушив остальные чувства, взыграли сарказм и злость. Он бросил бутерброд на стол и подошёл к окну. – Всё только начинается. Завтра понедельник. Ты и я встретимся с нашим начальством. Мне поручат выполнять какую-нибудь новую программу, а тебе предоставят очередного клиента, которого нужно будет оберегать от дурных болезней.

- Значит, всё кончено, - негромко повторила Даша. – Прощай.

- Бывай, - за спиной Андрея послышались шаги, но он не повернулся, продолжал смотреть в окно.

            Тихонько стукнула входная дверь. Через минуту он увидел худенькую Дашину фигурку, медленно идущую через двор. Она шла, вся съёжившись, словно на улице стоял мороз, а не августовская жара. Опять нахлынула жалость и чувство невосполнимой утраты, от которых, казалось, сейчас лопнет грудная клетка. Захотелось открыть окно и окликнуть её, но Андрей сдержался: «Всё, кончено! Хватит распускать сопли». Он отошёл от окна и механически принялся жевать бутерброд, совершенно не ощущая его вкуса.

            Полчаса назад, когда он прогуливался с тележкой между магазинных стеллажей и витрин, Андрей мысленно прокручивал разговор с Дашей, который рано или поздно должен был состояться. Он и не думал с ней встречаться. Рассчитывал просто позвонить, даже составил пару-тройку витиеватых светских фраз, чтобы поблагодарить её за эти полгода, проведённые вместе. Как истинный джентльмен вежливо и сухо поблагодарил бы даму, послал ей виртуально-телефонный поцелуй на прощанье и положил трубку. Но всё вышло совсем по-другому. Зря она приехала. Не нужно было им встречаться. Он вспомнил её последние слова: «Значит, всё кончено. Прощай». Вспомнил струящиеся по щекам слёзы и большие чёрные глаза полные безысходности и отчаяния. Нет, похоже, она не играла. Невозможно так сыграть. Она действительно переживает, и гораздо сильнее, чем он сейчас.

            Погружённый в свои невесёлые раздумья, Андрей открыл холодильник и переложил в него со стола купленные продукты. Пошёл в комнату и, чтобы отвлечься, включил телевизор. Но телевизор не отвлёк, а наоборот, вызвал раздражение: кариес, прокладки, тёти Аси вперемежку с уже сидящими в печёнках американскими боевиками, шоу-игры, в которых раскрученные звёзды-ведущие предлагают недоумкам выиграть миллион или на всю страну рассказать о своих жизненных проблемах, заранее отредактированными сценаристами передачи. Муть, да и только! Пройдясь по всем каналам, он выключил телевизор.

            Может, позвонить Валентину и предложить ему приехать? Да не одному, а со своими подружками. Почему бы не оттянуться по полной программе, как тогда в феврале-марте? Всё-таки последний день отпуска.

Он открыл мобильник и вызвал номер Вальки. «Абонент временно недоступен, - сообщил голос автомата. – Попробуйте позвонить попозже». «Абонент не доступен? Ну и хорошо! Если честно, встречаться сейчас с Валькой и его подружками не очень то и хочется. Где сейчас Даша? Наверно, уже подъезжает к своему дому, а может, уже вошла в подъезд и… Стоп! Я ведь забыл отдать ключи от её квартиры. Вот они лежат в ящике письменного стола. Валяются здесь с того самого дня, когда мы улетели в Сочи. Нужно обязательно отдать! И почему бы это не сделать сейчас?» - Андрей взял из ящика ключи, подвесил к поясу мобильник и вышел из квартиры.

 

* * *

 

            Воскресенье, и лето к тому же. Ещё в пятницу многие уселись в свой транспорт – кто в «Запорожец», кто в «Мерс» и увезли свои семьи или любовниц за город набираться сил перед новой неделей. Поэтому днём в летние выходные почти не бывает на городских дорогах автомобильных столпотворений. Транспортный бум начнётся только под вечер, когда отдохнувшие и посвежевшие москвичи, ревя моторами тачек, начнут возвращаться. Но это время ещё не наступило и такси быстро домчало Андрея из одного конца Москвы в другой.

            Он вышел из лифта, на ходу доставая ключи от Дашиной квартиры. «И вовсе мне не хотелось к ней ехать, - убеждал самого себя Андрей. – Просто нужно вернуть ключи. Может, взять и самому открыть? Вот она удивится! Нет, теперь это сделать неудобно. Пусть открывает сама. Всё равно сейчас удивится и, конечно обрадуется, едва услышит мой звонок». Он позвонил, как и обычно, двумя медленными и длинными, а за ними тремя быстрыми и короткими звонками, затем выставил вперёд руку с ключами.

Отдать сразу с порога и не заходить? Нет, лучше зайти буквально на минуточку, а руку с ключами пока спрятать за спину. Где же она? Опять два длинных, три коротких. Неужели ещё не приехала? Да за это время можно было бы дойти пешком! Может быть, пошла в магазин, или просто гуляет где-нибудь? Нет, в том состоянии, в котором она ушла от него, не очень-то погуляешь.

По инерции, хотя и понимал, что это бессмысленно, Андрей нажал на звонок в третий раз. Затем глянул на ключи в руке. Спуститься и подождать Дашу у подъезда, или открыть двери и войти в квартиру? Сначала нужно узнать, где она. Экранчик «Nokia» высветил номер мобильника Даши, пошёл вызов. Он ждал долго, но Даша так и не ответила. Странно, очень странно. Недоумевая, он пешком стал спускаться вниз, затем передумал, вернулся назад и вставил в замочную скважину ключ.

Сначала Андрей решил, что её нет дома – в квартире стояла полнейшая тишина. Он вошёл в ванную вымыть руки, открыл кран и взял мыло. Оно было мокрым и скользким. Значит, Даша всё-таки возвращалась домой и ушла перед самым его приездом? Что ж, придётся подождать! Ещё ничего не подозревая, Андрей вошёл в комнату и увидел её.

Она лежала на диване, возле которого валялась разорванная пополам фотография лжеАнтона. Стакан с водой и баночка с какими-то таблетками стояли на журнальном столике.

- Даша, ты спишь? Даша? – страшная догадка иглой пронзила мозг и Андрей кинулся к дивану.

Он приподнял её за плечи и голова Даши безжизненно откинулась назад.

- Даша, Дашенька! – он стал хлестать её по щекам, трясти за плечи, растирать виски, чисто интуитивно понимая, что сейчас самое главное разбудить её и не давать спать. – Даша, проснись! Зачем ты это сделала?!

Она медленно приоткрыла глаза, бессмысленно посмотрела на него и что-то прошептала.

- Даша, не спи, слышишь?!

Но глаза Даши стали опять закрываться. Закатив ей новую серию пощёчин, Андрей заставил её сесть и схватился за мобильник.

- Скорая помощь слушает.

- Человек умирает,.. – торопливо, заикаясь от волнения начал он. – Она приняла таблетки… Я не могу её разбудить. Какие? Сейчас,.. донормил называются. Я не знаю сколько. Приезжайте быстрее. Карасёва Дарья. Двадцать восемь лет. Адрес? Улица… Забыл! Сейчас…

В горячке он не смог вспомнить название улицы, на которой жила Даша, но догадался подскочить к тумбочке, где она хранила документы и, открыть её паспорт. 

- Ждите, - обнадёжила оператор «скорой».  

 

* * *

 

Бригада скорой помощи в составе двух мужчин среднего возраста и молодого высокого парня, очевидно практиканта, прибыла на редкость быстро. Дожидаясь их приезда, Андрей не отходил от Даши и, обливаясь потом, не давал ей заснуть, даже заставил выпить два стакана воды.

Перекинувшись со своим коллегой мудрёными медицинскими терминами, один из врачей открыл свой медицинский саквояжик, достал шприц и какие-то ампулы, второй - сказал Андрею:

- Повезло.

Повезло?! От этого только одного слова врача, словно камень упал у Андрея с души и он позволил себе даже радостно улыбнуться – повезло, значит, Дашу обязательно спасут.

- Повезло что, ты вовремя домой пришёл, - пояснил врач. – Пришёл бы  чуть позже и всё - пропала бы твоя подруга, навеки заснула. Ты что, тоже заснул? – обратился он к стоявшему в центре комнаты парню.  

- А что мне делать?

- Где носилки?

- Здесь, в передней, - парень выскочил из комнаты и через секунду положил перед диваном носилки.

 - Молодая, в самом соку. Жить бы ей, да жить, сквозь годы мчась, а она на себя руки накладывает, - скороговоркой сказал второй врач, делавший Даше укол. – Достали уже эти суицидники. Каждый день подобный вызов. От жары они бесятся, что ли?

- Быстрей, Палыч, - сказал первый врач и скомандовал Андрею, и парню. – Перекладывайте её на носилки и бегом в машину.

 

* * *

 

Подвывая сиреной, скорая помощь подъехала к больничной двери, из которой тут же выскочили двое санитаров с каталкой, следом за ними - рыжеусый врач в голубоватом халате и такого же цвета шапочке. Переложив на каталку Дашу, санитары в ускоренном темпе повезли её в здание. Врач шагал рядом и нёс  штатив подключённой к руке Даши капельницы. Лабиринт коридоров с крашенными зелёной краской панелями и специфическим запахом лекарств упёрся в белые двери с непрозрачным стеклом.

- А ты куда? - осадил Андрея врач, когда санитары приостановилась перед этой дверью.

- Я с ней.

- Что с ней? Донормил глотал? Жди здесь.  

Андрей остался один в крохотном коридорном аппендиците с большущим фикусом на подоконнике и расшатанной скамьёй у стены.

Через несколько минут двери открылись и Андрей бросился к ним, едва не столкнувшись с санитарами, выкатывавшими пустую каталку. Не обратив на Андрея никакого внимания, санитары резво покатили к выходу и скоро вернулись со стонущей на носилках женщиной. Двери, ведущие в глубины больничного корпуса, опять закрылись и опять пошли томительные минуты ожидания.

Рыжеусый врач вышел в коридор, когда изнывающий от неизвестности Андрей уже хотел проникнуть за запретные двери.

- Как она? Как Даша?

- Спасли твою Дашу, – врач вытащил из кармана халата сигареты и щёлкнул зажигалкой.

Андрей облегчённо перевёл дух.

 - Будет жить, - продолжал говорить врач, выпуская изо рта колечки дыма. - А чтобы не было повторного желания на себя руки накладывать, мы ей кассету подарим на память.

- Какую кассету?

- Видео. Для любителей суицида мы снимаем «весёленькое» кино о том, как их с того света возвращаем. Впечатляющий ужастик получается, даже не все студенты-медики такие просмотры выдерживают. Увидит пациент в таком кино самого себя и второй раз лишать себя жизни вряд ли захочет. Вот и твоя Даша после выздоровления получит наш фильм. Можешь и ты посмотреть с ней за компанию, на всякий случай.

Андрей отрицательно замотал головой:

- Спасибо, но я лучше и без ужасов как-нибудь перебьюсь. К ней можно?

- Куда? В реанимацию? Шустрый ты, однако. Завтра приходи, может быть, увидишь свою Дашу.

 

 

Глава 10.

 

«Весело завершился отпуск, просто замечательно, великолепно! – мрачно думал Андрей, смотря в ночную темень кухонного окна. – Особенно сегодняшнее воскресенье! И сам же во всём виноват: попал работать в такую крутую организацию, что и бабки приличные платит, и квартиру в Москве дала, и водилу с тачкой. Охраняет меня, как какого-нибудь президента. Даже женщину предоставила, чтоб не трахался с кем ни попадя. И какую женщину! У мужиков на пляже в Сочи челюсти отвисали, когда видели Дашу в купальнике. Что же ещё было надо-то? Живи да радуйся. Нет же! Кому нужна была эта игра в прятки? Как последний идиот всю ночь пробегал. И сам не спал, и другим не давал. Длину цепи хотел определить, видите ли. Эксперимент поставить, экспериментатор хренов. Как только это Бурый стерпел мою ночную выходку? Мало того, Дашу до самоубийства довёл».

Андрей представил, что могло бы случиться, если бы он не повёз Даше ключи и мерзкие мураши покрыли его спину. Он содрогнулся и пошёл из кухни в комнату. Чем заниматься самобичеванием, уж лучше телевизор смотреть, пусть даже и рекламу. Вот она – легка на помине! Рекламу памперсов и колготок он выдержал сравнительно легко, но когда мужик с откормленной самодовольной рожей стал рассказывать о незаменимости каких-то таблеток, в памяти Андрея сразу возникла баночка с донормилом, которая стояла на столике рядом с Дашей. Он ругнулся и переключил телевизор на другой канал.

Потом он лёг спать, но всё никак не мог заснуть. Бесцельно проворочавшись с боку на бок, натянул наушники плеера и долго лежал, слушая музыку.

- А на тебе как на войне
А на войне как на тебе,
Но, я устал, окончен бой,
Беру портвейн, иду домой,..

- звучала в наушниках «Агата Кристи», когда Андрей уже засыпал. Мысли и текст песни накладывались друг на друга, соединялись, стирая грань между явью и сном: - «Причём здесь портвейн? Портвейн – это же вино. А я пил с Валькой пиво, хотя тоже пытался уйти. От кого? От Даши и от структуры. Я даже воевал со структурой прошлой ночью. Но я устал,

окончен бой».

…Окончен бой, зачах огонь
И не осталось ничего,
А мы живем, а нам с тобою повезло назло…

«И нам тоже повезло, и мы тоже будем жить. Вместе. Завтра же я её заберу из больницы к себе домой. Завтра же…»  

 

* * *

 

            С утра пораньше, без десяти восемь «Тойота» припарковалась на автомобильной стоянке у института Экстремальных Состояний.

            - Я буду здесь загорать, - сказал Москалёв и взял с заднего сидения «Аргументы и Факты». – Желаю удачного трудового дня.

            Андрей кивнул ему и закрыл дверцу машины. На входе в здание показал пропуск вахтёру, лифтом приехал на четвёртый этаж, прошёл ряд обшарпанных дверей физических лабораторий и по боковой лестнице поднялся к металлическим дверям отдела «Организации Развития и Управления». Нажав на кнопку домофона, он посмотрел в глазок одной из видеокамер, с помощью которых его сейчас должен был рассматривать невидимый охранник структуры. Через две секунды дверной  замок-автомат открылся. По мягкому ковролину коридора Андрей прошёл к кабинету начальника отдела и постучал в двери.

            - Входите.

Дыбреев сидел за столом и карандашом чертил на листе какую-то схему.   

- Ты, Андрей? - сказал он и протянул руку. – Присаживайся. Ну, чем лучше ездить сюда, на машине или на муниципальном транспорте?

Андрей готовился к крупному разносу. За свой ночной вояж с субботы на воскресенье и особенно за вчерашнюю попытку самоубийства Даши, в которой, безусловно, был виноват он. Поэтому такой нейтральный вопрос и любезный тон Дыбреева его несколько обескуражил.

- Конечно, на машине, - ответил Андрей после заминки. – Хотя на метро, может быть, и быстрее. Но на машине гораздо удобнее и комфортнее. Большое спасибо, Валерий Леонидович.

 - Пожалуйста. Теперь давай поговорим о деле, то есть о той программе, над которой тебе придётся работать с этого дня.

«Какие могут быть разговоры о работе, о программе, если Даша сейчас лежит в реанимации? Неужели ему ещё ничего не доложили?» - Андрей удивлённо глянул на шефа и тот, перехватив его взгляд, осведомился:

- Ты что-то хочешь сказать?   

- Валерий Леонидович, вы, наверное, ещё ничего не знаете…

- О чём именно? О том, что ты ночью сбежал на вокзал и пытался улизнуть в Питер и Ярославль? Наслышан. Я не оправдываю твой поступок, но и сильно не осуждаю. Во время отпуска, в свободное от работы время ты лишний раз хотел убедиться в оперативности нашей службы безопасности. Да, Андрей, существуют ограничения твой свободы. И ты должен с этим смириться. Это специфика твоей работы. Хотя, что я говорю? У большинства людей есть такие ограничения. Кто может сказать, что он полностью свободен? Бизнесмен или банкир? Так они привязаны к своему предприятию или банку, выкраивают только редкие дни для отдыха. Разве они свободны, когда рядом с ними постоянно торчат охранники, без которых иной раз не могут посетить сортир? Хороша свобода! Может, свободен рабочий с какого-нибудь заводишка, или деревенский крестьянин? В некотором смысле, они свободны. Потому что никому не нужны, кроме своих жён и детишек. Что они могут сделать со своей свободой? Да ничего! Потому что и рабочий, и крестьянин гроша лишнего не имеют. Поэтому так и будет рабочий всю жизнь вкалывать на своём заводике, а крестьянин  поливать репку у своей избёнки. У каждого из нас свои ограничения, своя клетка, дальше которой нельзя двигаться. Только у одного это клетка сплетена из богатства и благополучия, у другого – из нищеты и нужды. И твоя клетка не самая плохая, Андрей, как ты считаешь? 

- Вы правы, Валерий Леонидович, - Андрей опустил голову и с трудом подбирал нужные слова: - Я виноват. Такое больше никогда не повторится. Даже не знаю, что на меня нашло. Увидел номер «Тойоты» на фотографии… Догадался, что Дашу мне подставили и…

- … и обиделся? Взрыв эмоций. Дух юношеского бунтарства, - усмехнулся Дыбреев. – Захотелось что-то сделать наперекор. Всё это понятно, Андрей. Повторюсь, я не оправдываю твой поступок, но всё это уже в прошлом. Сейчас тебя ждёт большая серьёзная работа, сроки выполнения которой весьма сжаты. Времени на развлечения у тебя почти не будет. Почти,.. – Дыбреев по дружески подмигнул. – Хотя дело молодое. Захочется и с девкой в постели покувыркаться, ясное дело. Но за это не переживай. Тебе Москалёв будет привозить девчонок прямо на дом. Сейчас этого добра полным-полно. Предварительно, конечно, нашим врачам их покажем, здоровье проверим. А если какая приглянется, оставишь у себя на какое угодно время.

- Какие девчонки? А как же Даша?

- Карасёва? Всё. Мавр сделал своё дело, мавр может уходить. Она своё уже отработала.  

- Как отработала?

- А кому она нужна теперь, после попытки суицида? Отправят её в психушку сознание править, чтобы повторной попытки не было. Пусть там и живёт,.. или не живёт, - Дыбреев небрежно махнул рукой. – Это уже проблема нашей безопасности, пусть над ней Бурый ломает голову.   

«В психушку?! Пусть там живёт,.. или не живёт… Кому она теперь нужна?» - в горле Андрея возник горький комок.

 - Она мне нужна, - сказал он. – Никакой психушки не надо. Как только Дашу выпишут из больницы, я заберу её к себе домой.

- Ты шутишь? Зачем? – спросил насмешливо шеф. – Чувство жалости, вины? Угрызения совести? Что случилось, то случилось. Никто в неё эти таблетки не заталкивал. 

Андрей упрямо сжал губы:

- Валерий Леонидович, Даша будет жить у меня. В конце концов, это моё личное дело. Я вас очень прошу, позвоните Константину Олеговичу Бурому и скажите ему, что не нужно никаких психушек.

- Как хочешь. Это действительно твоё личное дело. С Бурым я договорюсь. Хочешь Дашу, будет тебе твоя Даша – нам хлопот меньше.

Услышав это, Андрей не смог сдержать вздох облегчения. Дыбреев глянул на него и усмехнулся.

- Всё, Андрей Сергеевич, с личным покончили, - он катнул карандаш по полировке стола и принял серьёзный вид. - Теперь о работе. Давай представим, что существует такая крупнейшая международная фирма, или даже государство. Государство под условным названием «Икс». В этой стране «Икс» живут люди, в этой стране имеется президент, есть правительство, есть парламент. Вполне благополучная страна, но нам желательно чтобы она стала неблагополучной. Сама по себе, без какого-либо влияния со стороны, якобы без какого-либо влияния. От чего это может произойти? От множества самых казалось бы нелепых обстоятельств. Из таких нелепостей и состоит история нашей цивилизации. Об этом написаны документальные книги, об этом написаны романы.  Помнишь «Три мушкетёра»? Англия и Франция в состоянии войны. Из-за чего? Лорд Бекингем влюбился во французскую королеву и выпросил у неё алмазные подвески. Пустячок, в принципе. А два великих народа едва не стали истреблять друг друга из-за этого пустячка. Так вот, какая-то нелепость, несуразица, лёгкий незаметный толчок - и в нашей стране «Икс» стабильная обстановка стала терять свою стабильность. Как снежный ком нарастает дестабилизация вплоть до свержения существующего в стране строя. Ты догадываешься, к чему я клоню?  

Андрей кивнул:

- Нетрудно догадаться. Вам хочется иметь программу, которая бы моделировала условия, приводящие к дестабилизации в какой-либо фирме, или даже в какой-нибудь стране. То есть, обычное моделирование многофакторных ситуаций с меняющимся числом переменных вы хотите попробовать применить в условиях, когда эти переменные меняются и зависят друг от друга.

- Совершенно верно. Хорошо излагаешь. Нужна такая программа, в которую в качестве исходных данных мы бы загрузили максимум известной информации  об этой стране «Икс». Эти данные предоставят службы анализа и разведки нашей структуры: начиная от традиций народов, заселяющих эту страну и, заканчивая привычками и характерами её всех мало-мальски влиятельных людей, держащих на данный момент власть в своих руках. Твоя программа, проанализировав вложенную в неё информацию, должна выдать несколько наиболее реальных вариантов осуществления дестабилизации и прогноз дальнейшего развития вызванных нами событий. Давай придумаем для нашей будущей программы условное название - какое-нибудь одно, но ёмкое слово: «Вторжение»? Нет, это грубовато и прямолинейно. Лучше другое, - Дыбреев задумался и, подыскав нужное название, довольно щёлкнул пальцами. – Мы назовём нашу программу нейтрально и обтекаемо - «Перемена». Итак, с сегодняшнего дня ты работаешь над программой «Перемена». Как тебе задание, Андрей?

            - Валерий Леонидович, я не знаю, возможно ли вообще сделать такую программу.

            - Невозможно было сделать и первые три программы. Но ты их сделал.

Андрей покачал головой – три предыдущие его разработки были жалкими арифметическими задачками в одно действие в сравнении с той программой, выполнить которую поручал ему сейчас Дыбреев.

- Но, я даже не знаю,.. – начал он.  

- Никаких но. Мы в тебя верим. И ты эту веру должен оправдать.

- Самому такую программу…

- У нас хватает хороших программистов-исполнителей. Если надо, ещё найдем. Они все к твоим услугам. Будешь работать на дому и давать им задания через сеть, или будете работать все в одном помещении – это как сочтёшь нужным. Вопросы есть?

Андрей всё ещё колебался. Во-первых, он действительно не знал, сможет ли он сделать такую архисложную программу, хотя само задание и вызывало у него большой профессиональный интерес. Во-вторых… Это «во-вторых» больше всего сейчас волновало Андрея и о нём он решился спросить у Дыбреева:

- Валерий Леонидович, зачем нужна такая программа? Я уже смоделировал три программы-монстра, которые могут причинить крупномасштабные беды. Вы говорили, что эти программы созданы для демонстрации силы вашей… нашей структуры. Неужели этих программ мало? Зачем нужна структуре новая разрушающая программа, которая сможет развалить целые государства? 

- Что такое сила в современном мире? – Дыбреев сделал останавливающий жест рукой: – Не отвечай, я сам отвечу. Сила – это власть и деньги. Что из них важнее, тяжело судить: кто прорвался к власти, у того обязательно будут большие деньги, у кого есть большие деньги, тот обязательно получит власть. Всего восемь-десять лет назад в нашей стране можно было делать баснословно большие деньги – тогда были реальны триста, даже четыреста процентов прибыли по каждой сделке. Именно в те годы и приобрели крупные  капиталы умные люди, которых раньше называли «новыми русскими», а сейчас - олигархами. Сегодня время приобретения шальных капиталов в России, увы, прошло. И богатые русские люди активно включаются в международный бизнес. Но там прибыль довольно низка. Например, в Штатах считается вполне приличной прибыль три-четыре процента в год, в Южной Корее – один процент, в Японии – всего полпроцента. Гигантские международные корпорации, в которые вложены сотни миллиардов долларов, приносят своим хозяевам сравнительно небольшую по нашим меркам прибыль. Нашу структуру такие условия игры не устраивают. Чтобы получить реальную силу, нам нужно много денег и в кратчайшие сроки. Так вот, с твоей помощью и с помощью других программистов, работающих на структуру, мы эти деньги уже зарабатываем и будем продолжать зарабатывать. Ты знаешь, что такое биржа?

 - Это рынок акций.

- Правильно. На этом международном рынке можно купить, или продать акции предприятий с мировым именем. Это рынок, но это и лотерея: повезёт, не повезёт. Это игра, в которой игрок должен обладать определённым опытом и чутьём. Тогда тебе будет сопутствовать удача. Но бывает и так: ты вкладываешь солидные деньги в какое-то перспективное и вполне респектабельное предприятие, надеясь, что купленные тобой акции в скором времени увеличатся в цене, и ты их сможешь выгодно продать. Но ты не учёл каких-то второстепенных обстоятельств или случился форс-мажор, в результате которого данное предприятие зачахло. Что произойдёт с твоими акциями? Они упадут в цене и ты потерпишь финансовое фиаско.  

            - Но причём здесь мои программы?

- Сейчас объясню. Допустим, нас заинтересовали акции какой-то энергокомпании, в состав которой входят атомные электростанции, или акции одной из крупнейшей авиакомпаний. Их акции, котируются и пользуются спросом на бирже. Но вот вдруг на атомных электростанциях одна за другой происходят серьёзные неполадки, или возникает многосуточная неразбериха в диспетчерской службе авиаперевозок интересующей нас авиакомпании. Что произойдёт с акциями этих компаний? Они сразу же упадут в цене и наши брокеры смогут преспокойненько скупить их за бесценок у держателей акций. Купив достаточное число акций, мы легко сможем стать владельцами нужных нам компаний. Всё, игра сделана! Понятно, что после нашей покупки компании работают стабильно, без всяких неполадок и их акции опять в цене.   

- Ловко, - усмехнулся Андрей. – Только было бы хорошо, чтобы эти… эти покупки обходились без катастроф.

- Обойдутся, - убеждённо заверил его Дыбреев. – Катастрофы на предприятиях, владельцами которых мы станем, нам совсем не выгодны.

- А как же программа по дестабилизации в стране «Икс», вплоть до свержения существующего строя? Тут же без жертв не обойдётся.

- Я тебе уже в субботу говорил, что жертвы в этом мире были и будут. От них никуда не денешься. Но будет лучше, если наша организация  сможет их прогнозировать и выбирать наименьшее из возможных зол.

- А зачем нашей структуре нужны перевороты в других странах?  

- Перевороты и смена правительств – это самый крайний, самый нежелательный случай. Другое дело дестабилизация. Предположим, мы хотим захватить международный рынок по продаже мяса, а страна «Икс» давний и крупнейший экспортёр говядины или свинины во многие страны. Как отреагируют страны-покупатели, если в стране «Икс» вдруг возникнет ухудшение политической обстановки с непредсказуемыми последствиями? Они будут вынуждены обратиться к другому поставщику мяса и заключат контракт с нами, - Дыбреев откинулся на спинку кресла. – Как видишь, я с тобой не лукавлю и отвечаю на твои вопросы предельно откровенно, потому что ты наш сотрудник. По этим ответам ты можешь судить, какая гигантская и могущественная организация нуждается в твоём труде.

- Да, я понимаю, - кивнул Андрей.

Он действительно понимал, что сейчас его труд нужен этой гигантской и могущественной организации. Да, он сумел превзойти самого себя и сделал такие программы, с помощью которых руководители структуры заработают миллиарды. Поэтому к нему так бережно относятся и терпят все его причуды. Но что будет, когда он исчерпает свои возможности как программиста? Будет ли он тогда нужен структуре? Оставят ли его работать на неё, или скажут, как про Дашу: мавр сделал своё дело, мавр может уходить?! Может, его как лишнего свидетеля, упрячут в психушку, или вообще...

Андрей прогнал прочь мрачные мысли – зачем думать о том, что вряд ли произойдёт. Конечно, не произойдёт: у него впереди безоблачное будущее и ему всегда будет сопутствовать удача. Как утверждает «Русское радио»: «Всё будет хорошо!».

- Я понимаю, - повторил он своему шефу.

- Тогда вперёд, Андрей, - широко улыбнулся Дыбреев. – Тебя ждут великие дела. Езжай домой и за работу! 

- Валерий Леонидович, приложу все усилия. Но сперва я съезжу в больницу, проведаю Дашу.

- Поезжай. Ты уже взрослый человек, Андрей, и сам можешь управлять своим расписанием. Когда ты работаешь - днём или ночью меня не касается, интересует только конечный результат. Да, обо всех насущных заботах сообщай Москалёву.

- О каких насущных заботах?

- О любых, вплоть до покупки хлеба в булочной. Все бытовые проблемы за тебя будут решать специально выделенные для этого люди, которые... 

Внезапно включился селектор и перебил Дыбреева.

- Валерий Леонидович, Кочкин звонит, - доложила секретарь.

- Чего это ему не спится? – шутливо удивился Дыбреев, посмотрев на часы. – В Англии только шесть утра.

- Соединяй, Наташенька, - приказал он секретарше и протянул Андрею руку: - Желаю удачи!

Увидев выходящего из института Андрея, Москалёв завёл машину и подогнал её к самому крылечку.   

- Куда? – спросил он. – Домой или?..

- Или, - кратко ответил Андрей.

Москалёв понимающе кивнул. «Тойота», влившись в уличный поток автомобилей, покатила к Даше в больницу.

 

 

Глава 11.

 

          Весь конец августа в Лондоне стояла изумительная погода, но сегодня ночью она испортилась. Несколько минут Кочкин смотрел на бредущих под зонтиками пешеходов, на лужицы, усеянные разводами монотонно падающего дождя. «Вот и лето прошло, словно и не бывало, - усмехнулся он. - С первым днём осени вас, дорогие комрады англичане».

            Кочкин отошёл от окна и открыл свой кожаный чемодан, из бокового кармана которого извлёк зонт. Затем шагнул к зеркалу и, иронично прищурясь, осмотрел себя: ладно пригнанный по всё ещё спортивной фигуре костюм, в тон ему галстук, тщательно выбритые щёки и аккуратная причёска - вполне респектабельный мужчина среднего возраста. А то, что нос слегка искривлён, так это даже хорошо - шрамы украшают мужчину. Сразу видно, что он не хлюпик какой-то. Кочкин вспомнил тот бой на студенческой спартакиаде и даже сейчас, спустя двадцать пять лет поморщился от досады: он выигрывал все три раунда, метелил противника так, что тот едва стоял на ногах. И надо же было перед концовкой расслабиться, опустить левую, всего на долю секунды. А этот долговязый из транспортного института буквально выстрелил прямым правым. Ударил резко и мощно. Откуда у него только силы взялись?! Как же его фамилия? Смешная какая-то: от названия птички или зверя? Нет, не вспомнить. Да и какая разница, как его фамилия. Дело не в фамилии, а в том, что этот мудак провёл за весь бой всего один нормальный удар и точно попал. Всё: нокаут и обидный проигрыш, а ведь Кочкин тогда мог элементарно занять призовое место! Но вместо славы и медали от той спартакиады достался ему на память лишь сломанный нос.

            На висевших рядом с зеркалом часах без трёх минут восемь. Сейчас он позавтракает в гостиничном ресторанчике, пройдёт сто метров к остановке и в тридцать пять минут девятого сядет на рейсовый автобус. Сегодня у него насыщенный день: намечены две важные встречи с руководителями фирм, которые хотят заполучить квалифицированные кадры.

В Англии есть программисты. Среди них встречаются весьма и весьма приличные профессионалы, но их слишком мало для такой развитой страны. Поэтому английские бизнесмены с большой охотой принимают на работу иностранцев - в частности, высоко котируются русские программисты: и специалисты отличные, и цены на них весьма приемлемы. Если есть спрос, то почему бы не воспользоваться этим? Руководство структуры организовало рекрутинговую контору в Лондоне, и за два с половиной года более пятисот русских программистов были устроены на работу в самые различные фирмы Великобритании. Выигрывали все: и англичане-наниматели, и россияне-волонтёры, и сама структура. Особенно сама структура! Такой посреднической деятельностью она сразу убивала двух зайцев: каждый из трудоустроенных «рекрутов» отдавал ей согласно контракту десятую часть своего заработка, но и это было не самое главное - с некоторыми из программистов перед отъездом проводилась соответствующая работа и они становились осведомителями. Эти «кроты», получавшие доступ ко многим промышленным и финансовым секретам английских предприятий, частенько сбрасывали важную и «горячую» информацию фирме, подыскавшей для них работу. Полученную информацию брокеры структуры успешно использовали на биржевых торгах. Вот почему заместитель Дыбреева - Алексей Васильевич Кочкин постоянно ездил в командировки в Лондон. Можно было бы заниматься трудоустройством и через сеть, но интернет интернетом, а личный контакт гораздо продуктивнее. Кочкин довольно сносно знал английский язык, превосходно изучил психологию англичан и прошёл отличный бизнес-тренинг. Он умел расположить к себе собеседника, ловко и тактично навязав ему своё мнение. Не мудрено, что после каждой такой его поездки двадцать-тридцать русских программистов укладывали свои вещички и отправлялись на заработки в Англию. Это было выгодно структуре, это было выгодно и лично ему - Кочкину. Игра стоила свеч.

Он подхватил портфель, закрыл номер и, уже дойдя до лифта, вспомнил про зонт. Пришлось вернуться. «Плохая примета: забывать и возвращаться», - пронеслось в голове. «Чепуха!» - уверенно заявил он самому себе и взял лежащий перед зеркалом зонт. Глянул на своё отражение и, подмигнув ему, вышел из номера.

 

* * *

 

          Понедельник - день тяжёлый. Однако начался он для Кочкина весьма удачно: хозяин компании «Chubb», просмотрев электронный каталог предлагаемых кандидатур, сделал заказ сразу на четверых программистов. Конечно, ещё предстоял ряд формальностей, но, исходя из опыта проведения таких встреч, Кочкин чувствовал - со «Chubb» всё сложится нормально: не пройдёт и двух недель, как отобранная четвёрка прибудет в Лондон и приступит к работе. Потом была встреча с директором «British Sugar». После длительного просмотра каталога, глава фирмы - маленький, на первый взгляд застенчивый очкарик, отобрал трёх кандидатов и заговорил об их заработной плате. Этот с виду застенчивый англичанин оказался ещё тем зубром. Стреляный воробей, хотел и рыбку съесть, и поле перейти - сражался за свои фунты-стерлинги, как настоящий лев, что красуется на британском гербе. Но и Кочкина тоже не на помойке нашли: после долгих дебатов очкарик сдался и взял на работу с вполне приличной зарплатой двух из трёх выбранных программистов.

          Он вышел из небоскрёба, где на восемнадцатом этаже размещался офис «British Sugar» уже под вечер, праздным шагом пошёл через Гайд-парк. Дождь уже давно закончился и ветер, разогнавший облака, успел высушить парковые аллейки. «Зря только возвращался», - подумал Кочкин про зонт.

В это маленькое кафе он забрёл совершенно случайно, просто увидел висящую над тротуаром вывеску: симпатичный чёрный кот сидел на лавке с кружкой в лапе и, сдувая пену с пива, косил проказливым взглядом на прохожих.

Заказав кружку пива и сделав несколько глотков, Кочкин закурил последнюю на сегодня сигарету - он строго соблюдал установленные для самого себя правила, берёг здоровье и выкуривал за день не более трёх сигарет.

          - У вас свободно? - спросил у него высокий, плотного сложения мужчина.

            Хотя мужчина и сказал всего несколько слов по-английски, Кочкин сразу понял, что перед ним не англичанин. Он молча сделал приглашающий жест рукой и новый сосед, присев напротив, поставил на стол свою кружку с пивом.

            - А ты неплохо сохранился, - неожиданно сказал незнакомец по-русски.

            Кочкин постарался скрыть своё удивление. Он спокойно глянул на незнакомца, растянул губы в недоуменной улыбке и пробормотал по-английски:

- Вы меня о чём-то спрашиваете? Я вас не понимаю.

- Да брось ты, Лёша, - прозвучало в ответ опять по-русски. - Не ломай комедию!

Незнакомец усмехнулся и хлебнул пиво. Кочкин тоже механически поднёс к губам кружку и сделал глоток, продумывая линию своего дальнейшего поведения. Перед ним сидел соотечественник. Причём соотечественник, который знал его - Алексея Васильевича Кочкина лично или имел о нём какую-то информацию от других лиц. И это вызывало у Кочкина вполне обоснованные опасения. Прищурясь, он посмотрел на незнакомца в упор: определённо он его где-то видел, но где и когда?

- Не узнаёшь? - незнакомец тоже смотрел на Кочкина и улыбался. - Я Виктор Лосев.

«Виктор Лосев? Какой Виктор Лосев?» - Кочкин промолчал и только, по-прежнему недоуменно улыбаясь, пожал плечами. Этот его жест можно было понять двояко: то ли я по-прежнему вас не понимаю, то ли не знаю я никакого Лосева.

- Я ведь говорю, что ты хорошо сохранился, чего нельзя сказать обо мне, - Лосев опустил глаза и печально вздохнул. От этой его печали на версту несло притворством. - Лосев я! Спартакиаду помнишь? Мы с тобой в четвертьфинале встретились.

«Точно, ведь это же и есть тот долговязый мудак! - теперь Кочкин узнал боксёра-соперника, на которого затаил давнюю обиду и вспомнил его фамилию: - Лосев! Однако же, как ты изменился, Виктор Лосев! Тогда был высоким парнем с рельефной мускулатурой, а сейчас обрюзг, двойной подбородок, лицо всё в морщинах. Явно не следишь за собой, остался от тебя прежнего только высокий рост. И что же ты делаешь в Лондоне? Не могли же мы с тобой встретить здесь совершенно случайно?»

- Хороший получился тогда бой, с интригой, - продолжал вспоминать Лосев. - Классно ты боксировал, из меня котлету сделал ещё в первом раунде. Если бы не мой конёк - прямой правый, ты бы выиграл.

Ломать комедию и разыгрывать из себя англичанина уже действительно не имело смысла. Кочкин протянул через стол руку и сказал:

- Ну здравствуй, Лосев. Давно не виделись.

Они обменялись коротким, но крепким рукопожатием, пристально глянув друг другу в глаза, словно им сейчас опять, как и много лет назад, предстояло драться на ринге. Ринга здесь не было, но Кочкин чувствовал - схватка состоится и прямо сейчас, только на сей раз не на кулаках. Ведь не просто так в лондонском кафе подсел к нему за столик этот Лосев. Что же ему нужно?

Взяв инициативу на себя, Кочкин решил прощупать противника вполне естественным и безобидным вопросом:

- Какими судьбами в Лондоне, Витя?

- В командировке, Лёша. Работаю.

- А что за работа, если не секрет?

- Секрет, вообще-то. Но ради нашей встречи его можно и открыть. Я и мои ребята приехали в Лондон в один день с тобой. Нас очень интересует твоя жизнь в Англии.

Кочкин изобразил удивлённую гримасу:

- Это ещё зачем? Ты, Витя, и твои ребята, случаем не на ФСБ работаете? Если вы меня считаете каким-нибудь криминальным авторитетом, то зря тратите время и командировочные деньги. Я честный коммерсант, дела свои веду легально, с налогами не имею никаких проблем. Я чист перед законом, так и можешь доложить своему начальству.

- На первый взгляд чист, как белый снег. Но только на первый взгляд, а вот если копнуть поглубже...

- И что же вы раскопали? - спросил Кочкин самым беззаботным тоном. - Неужели трупы?

Он даже облегчённо вздохнул: Лосев слишком рано начал свой шантаж. Кочкин приехал в Лондон четыре дня назад и ещё ни разу не встречался с Джоном Стюартом. Ну и слава Богу! С Джоном они должны были увидеться только послезавтра. Всё, что Кочкин делал в течение этих четырёх дней, делалось в интересах структуры, только в её интересах. А это означало, что шантажист Лосев будет шантажировать не его - не Кочкина, а саму структуру. И пусть этот придурок что-то раскопал, служба безопасности структуры во главе с генералом Бурым быстро закроют рот и Лосеву, и его начальству, приструнят их так, что мало не покажется.

- Угощайся, - Лосев раскрыл пачку «Честерфильда» и протянул её Кочкину, но тот отказался.

- Молодец, о здоровье печёшься, - Лосев закурил и, выпуская через волосатые ноздри дым, сказал: - Трупы мы не раскопали, ты ведь торгуешь живым товаром, а не трупами. И надо признать торгуешь отменно - за несколько дней пристроил на работу восемнадцать программистов.

- К восемнадцати прибавь ещё шестерых, - самодовольно заметил Кочкин, намекая на сегодняшние переговоры с «Chubb» и «British Sugar».

- Вот я и говорю, у тебя учиться надо работать. Мало того, что твоя контора получает приличные барыши за трудоустройство русских рекрутов, так ещё и внедряет в английские предприятия осведомителей.

- О чём ты говоришь, Витя? Каких осведомителей?

- Я знаю, что говорю, и ты знаешь, что я говорю правду.

- Есть доказательства?

- Доказательства? Мы взяли в разработку одного из твоих «кротов». Пришлось немного на него надавить и он рассказал, как между вами ведётся переписка по сети. Обычная стеганография: в рисунки, в текст, даже в музыку какого-нибудь пустякового письмеца, или поздравительной открыточки закладывается криптограмма, которую можно обнаружить и раскодировать, только имея специальный электронный ключ именно для этой криптограммы. Ловко придумано, комар носа не подточит: составил отчёт о делах английской фирмы внедрённый в неё «крот», закодировал его и отослал в своём «невинном» послании якобы другу Васе или подруге Маше.  Попробуй отыскать в этом письме какую-то крамолу – хрен найдёшь, даже если ты в программировании спец. А господин Кочкин взял это письмецо с почтового ящичка, шифровочку раскодировал, принял к сведению полученную информацию и эффектно выиграл на бирже. Ну как, много мы раскопали?

- Это всё слова, - Кочкин по-прежнему был спокоен, - какие-то «кроты», какие-то сайты с шифровками, плюс биржа. Всё это пустые слова. На пушку берёшь, гражданин начальник.

- А если это не пустые слова? Если у нас на руках будут доказательства: показания твоего «крота» и сам «крот» в качестве свидетеля? Что тогда? Представь себе, какой скандал может разразиться, если обо всём этом узнает пресса, Скотланд-ярд или английские Джеймсы Бонды из МИ-6. Я тебе не завидую, Лёша.

- Вот что я тебе скажу, Витя, как говорится, не для протокола, - Кочкин подался вперёд, словно хотел сообщить Лосеву что-то важное и очень секретное. - Допустим, что всё сказанное тобой про осведомителей на английских фирмах правда. Допустим. Что из этого? Ты знаешь, кто стоит за моей спиной? Знаешь, на кого я работаю? Нет? А если бы знал, то обошёл бы меня десятой дорогой. Не я, а ты вляпался в крупное дерьмо. Непосильную ношу захотел взвалить себе на плечи. Если действительно у тебя хватит ума, точнее - дурости, довести дело до скандала, тогда не обижайся - тебе будет очень плохо.

- Спасибо за предупреждение, - Лосев вонзил в пепельницу окурок и старательно его затушил. - Я знаю, что с людьми, которые стоят за тобой, воевать трудно и, возможно на сегодняшний день, даже бессмысленно. Поэтому никаких скандальных разоблачений твоей рекрутинговой конторы не будет. Но как быть с этим, Лёша?.. - Он достал из кармана маленький диктофон и включил его.

«...- Ты уверен? - послышался густой бас Стюарта. - Если это всё ложь, то акции «Crest Nicholson» завтра же можно будет использовать только в качестве туалетной бумаги. Это большой риск.

- Риск - это когда играешь вслепую, - убедительно отвечал голос Кочкина. - А моя информация всегда надёжна, ты же знаешь это, Джон. Без колебаний скупай столько, сколько сможешь. Представляешь, какой куш мы отхватим через две недели?..»

Покосившись на сидевшего за соседним столиком старика-англичанина, Лосев уменьшил звук и с улыбкой посмотрел на Кочкина. Тот тоже улыбался неестественно застывшей улыбкой. Звучавшая аудиозапись, словно сильный удар, ошеломила его. Кочкину даже показалось, что под ним зашатался стул и он сейчас полетит на пол вниз головой. Но он заставил себя собраться и, продолжая улыбаться, сказал:

- Выключи.

Лосев послушно нажал на «стоп» и спрятал диктофон в карман пиджака.

- Это мой разговор с биржевым брокером. Он работает на меня, то есть на людей, которых я представляю, - блефанул Кочкин.

Но Лосев отрицательно покачал головой:

- Мы ведь тобой, Лёша, занимаемся не один день и даже не один месяц. Джон Стюарт работает не на твоих хозяев, а на тебя. Только на тебя. Этот ваш разговор записан в начале июня. Хочешь, напомню, как и где он происходил? Вы сидели в автомобиле Стюарта на Оксфорд-стрит. Наш человек тоже сидел в машине метрах в пятнадцати от вас, записывал вашу беседу при помощи остронаправленного микрофона и заодно заснял её на камеру. Качество изображения отличное и ты на нём выглядишь прекрасно. Если хочешь, я тебе подарю видеокассету. Копию, разумеется. Я понимаю, Лондон расхолаживает. Посмотришь на этих тупых и наивных англичан и чувствуешь себя в полной безопасности, к тому же ты пользуешься неограниченным доверием своих хозяев. Всё это в сумме и сыграло с тобой злую шутку. Ты потерял бдительность, Лёша, и встречался со своим брокером, почти не таясь. Что и облегчило нам работу.

- По-твоему, я не могу иметь личного брокера? - попробовал защититься Кочкин, хотя уже и понимал полную безнадёжность своей затеи. - Это что, преступление?

- Иметь личного брокера - это не преступление. А вот утаивать от хозяев ценные сведения и использовать их в своих корыстных целях - это уже действительно преступление. Ведь полученная информация от трудоустроенных к англичанам «кротов» должна работать и приносить прибыль всей вашей организации, а не пополнять карманы одного господина Кочкина. Сколько ты заработал на скупке акций «Crest Nicholson»? Всего каких-то восемьдесят тысяч долларов. А сколько смогли бы заработать твои хозяева, если бы ты не утаил и не присвоил ценнейшие сведения? Миллионы! Представляешь, Лёша, что произойдёт, когда люди, которым ты служишь, узнают о крысячничестве своего доверенного лица? Останется ли в живых это самое лицо, когда в вашу службу безопасности попадут наши аудио и видеоматериалы? Я, например, в этом крупно сомневаюсь. Да что кассеты?! Так, пустяки, ерунда! Мы знаем, в каких банках и какие суммы ты хранишь, даже знаем номера твоих счетов. Не хочу быть голословным, - Лосев залез в боковой карман и положил на стол два сложенных вчетверо листика. - Возьми, полюбуйся.

Кочкин развернул листики. Он посмотрел на названия пяти банков, на девять счетов, рядом с которыми были напечатаны лежащие на этих счетах суммы денег, и строчки поплыли у него перед глазами.

- Теперь суди сам, кто из нас вляпался в крупное дерьмо: ты, или я, - сказал Лосев. - По-моему, ты, Лёша. Сейчас ты повис между молотом и наковальней. Скажу честно, я тебе не завидую.

- Дай,.. - хрипло выдавил из себя Кочкин. – Дай закурить.

Он в четыре затяжки всосал в себя сигарету и спросил:

- Что тебе нужно? Деньги? Сколько? Ты меня сможешь отмазать?

Кочкин ухватился за эту надежду, как утопающий за соломинку: «Ведь не зря этот шакал Лосев решил со мной встретиться. Обычный шантаж, вымогательство! А что нужно шантажисту? Конечно, деньги! Ну и пусть их забирает, все эти деньги - все три миллиона с мелочью баксов. Уплатит своим подчинённым, сунет в лапу начальству, лишь бы они только молчали. Подавитесь, сволочи, только сначала предоставьте гарантии, что всё собранное досье уничтожено».

- Сколько ты хочешь? - повторил он. - Ты и твои ребята?

Лосев посмотрел на него почти сочувственно:

- Можешь оставить эти деньги себе. Нас интересует совсем другое: твой опыт, твои связи в Лондоне и главное, - вся информация «кротов». Ты нам её будешь сообщать гораздо раньше и в более полном объёме, чем своим хозяевам.

- ФСБ решило играть на бирже? - тупо спросил Кочкин.

- Какое ФСБ? Не будь кретином.

- Ты работаешь на частное лицо, - догадался он, наконец. - На кого?

- Глупее ты ничего не спросишь? - усмехнулся Лосев. - Ты сам-то знаешь на кого работаешь?

Кочкин промолчал. Он и сам понимал, что задал глупый вопрос. Они оба работали на организации, каждую из которых создали люди, не любившие шумиху вокруг своего имени и предпочитавшие всегда оставаться в тени. Очень умные, дальновидные и богатые люди. Олигархия – древнегреческое слово, означающее власть немногих. И эти имеющие власть немногие, эти появившиеся в конце второго тысячелетия русские олигархи придумали, отладили и запустили в работу гигантские машины для увеличения своего могущества. А они двое - Кочкин и Лосев, как и десятки, сотни, тысячи других людей, были лишь маленькими винтиками в этих машинах, куклами, которыми манипулировали, и играли, словно шахматными фигурками, неизвестные кукловоды-соперники.

- Если я начну делиться с тобой информацией «кротов»,.. - начал Кочкин.

- Не делиться, - остановил его Лосев. - Ты будешь отдавать мне всю информацию. А я тебе буду говорить, какую информацию нужно сообщать твоим хозяевам, а какую от них скрывать.

- Если я буду отдавать тебе всю информацию, меня быстро вычислят и... и отправят в лучший мир.

- Риск есть. Но мы его постараемся свести к минимуму. Во-первых, ты ведь будешь сообщать своим не липу, а достоверные сведения. К секретным отчётам программистов-рекрутов  имеешь доступ только ты один - значит, проверить тебя невозможно. По крайней мере, пока. Во-вторых, между моей и твоей организациями идёт необъявленная война, о которой твоё руководство ещё не подозревает и, значит, у моей конторы на руках есть такой важный козырь, как внезапность. Волею случая ты стал перевёртышем, человеком ставшим служить моему хозяину. У тебя просто нет другого выбора. Служи этому хозяину верой и правдой так, чтобы он смог быстрее ослабить или вообще разгромить структуру твоего старого шефа. Тогда вся твоя рекрутинговая контора перейдёт под наше крыло и ты открыто, никого не боясь, будешь работать на нас. Пива хочешь?

- Что?

- Я говорю, пиво ещё будешь пить? - спросил Лосев. - Угощаю.

Кочкин мрачно усмехнулся. Сейчас ему хотелось не то что выпить пива, хотелось хлобыстнуть виски без всякой содовой или тоника, а ещё лучше налакаться нормальной русской водки, нажраться до полной отключки так, чтобы хотя бы до утра позабыть этот страшный разговор с гадом Лосевым.

- Угощай, благодетель. И еще закурить дай.

Он долго смотрел, как оседает пена в принесённой официантом кружке, потом процедил сквозь зубы:

- Второй раз.

- Что второй раз? - не понял Лосев.

- Второй раз ты меня послал в нокаут…

Вернулся он в гостиницу без четверти девять. Случайно бросил взгляд в зеркало и удивился своему отражению, осунувшемуся и постаревшему. «Понедельник - день тяжёлый! - вспомнил Кочкин народную мудрость. - А ещё эта идиотская примета: нельзя было возвращаться за зонтом. Ух, проклятый!». Он схватил ни в чём неповинный зонт и изо всей силы грохнул его об колено. Испуганно хрустнув, зонт согнулся и осыпался на пол поломанными спицами.

Потом Кочкин закрыл на ключ двери номера и стал пить - благо, в одном из секторов холодильника всегда стояло для проживающих постояльцев спиртное. Последнее, что отложилось в его памяти из событий этого тяжёлого понедельника, было то, как он чокался со своим отражением в зеркале, обещая ему при этом завтра же до смерти избить Лосева.

 

* * *

 

Следующая их встреча состоялась в среду вечером. К этому времени Кочкин, мучавшийся похмельем весь вторник, уже восстановился и даже приобрёл свой обычный респектабельный вид. В семнадцать пятьдесят пять он вышел из гостиницы и направился к автобусной остановке, на которой уже маячила рослая фигура Лосева. «Чтоб ты издох», - вежливо улыбаясь, мысленно пожелал ему Кочкин во время рукопожатия.  

- Как дела? - спросил Лосев.

- Твоими молитвами.

- В двух кварталах отсюда есть паб и пиво в нём просто изумительное, а может, выпьем чего-нибудь и покрепче?

Вспомнив своё вчерашнее самочувствие, Кочкин поморщился:

- Лучше кофе.

- Там и кофе хороший заваривают. Пойдём.

Хотя в пабе и было многолюдно, за столиком они сидели вдвоём.

- Здесь собраны последние двухнедельные донесения «кротов», - сказал Кочкин, передавая Лосеву дискету. - Особенно заслуживает внимания информация по британской табачной компании "Gallaher". Это не просто информация - это самая настоящая бомба. Сведения получены сегодня утром и пока предварительны. Мой человек их постарается уточнить, но если это правда, на ближайших торгах можно будет отхватить очень большие деньги.

- Отлично, - Лосев спрятал дискету. - Как говаривал первый и последний президент Советского Союза, процесс пошёл.

Кочкин посмотрел в глаза собеседнику:

- Надеюсь, от этого процесса мне тоже кое-что перепадёт?

- Ласковый телёнок двух мамок сосёт? - усмехнулся Лосев.

- А ты что же хотел, чтобы я зря рисковал своей шкурой? Если вы меня завербовали, значит...

- Не волнуйся. Не обидим, - Лосев достал из кармана пачку сигарет и протянул её Кочкину.

- Не курю. Что значит, не обидим?

- От каждой удачной сделки тебе будет капать определённый процент, - ответил Лосев, закуривая.

- Какой?

Лосев развёл руками:

- Не знаю, какой установит для тебя моё начальство. И не надо, Лёша, так резко качать права: всё-таки мы тебе диктуем условия, а не ты нам. Не трепыхай крылышками и знай своё место.

Кочкин опустил голову и обиженно засопел.

- Могу я хотя бы высказать некоторые соображения по поводу моей безопасности? - спросил он.

- Излагай.

- Сливая вам самую ценную информацию, я буду утаивать её от своих. Это значит, что структура, на которую я работаю,.. раньше работал, не будет получать от биржевых торгов те деньги, которые получала раньше. Уменьшение объёмов прибыли естественно вызовет негласные проверки моей деятельности, что приведёт к скорому провалу. Это не выгодно ни вам, ни, тем более, мне. Нужно перевести стрелки.

- Не понял.

- Нужен отвлекающий манёвр: дестабилизация обстановки внутри структуры, какое-то нестандартное и шокирующее происшествие, которое отвлекло бы внимание службы безопасности от меня.

- Согласен. Что ты предлагаешь?

- Год назад в наш отдел взяли на работу паренька. Я его сам выделил среди других выпускников московских институтов и не ошибся - этот рекрут самый лучший из всех программистов, попадавших к нам. Руководство от него в восторге, сдувает с него пылинки, нарадоваться на него не может. Мальчишка настоящий волшебник, уникум: за год в одиночку смог создать такие три программы, которые не под силу сделать крупным компьютерным фирмам. Если он вдруг исчезнет, нашей службе безопасности будет не до меня.

- Логично, - кивнул Лосев. - Расскажи-ка поподробнее о своём рекруте.