НА ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ. Гл -8-я повести "Перекрёстки"

НА ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ

Глава восьмая повести Перекрёстки

Возле небольшого ручья Малой Вербовки, что недалеко от Барановцев Львовского, (или тогда Лембергского) воеводства расположился странный бивуак. Он состоял из крохотной палатки, превратившись в таковую из армейского плаща, действующей российской армии, собаки внушительных размеров, явно чистых кровей, четырёх хорошо откормленных лошадей, щипающих траву возле палатки, и собственно хозяина всего этого богатства – на вид тридцати-сорока летнего, хорошо срубленного мужика кавказского происхождения. Его выдавала чёрная, как смоль недельная щетина, красивый нос с внушительной горбинкой и глаза способные пронзить своим взглядом любое препятствие!

Мужчина сидел на корточках возле небольшого костра. Над костром на металлической походной треноге висел котелок литров на семь, и в нём лениво булькало какое-то варево. Лениво потому, что каждые десять-пятнадцать минут срывался мелкий дождь и не давал костру разгореться в полную силу. Мужчина переворачивал головешки то в одну, то в другую сторону, поддерживая костёр, хоть в таком – весьма плачевном состоянии.

Рядом с мужчиной сидел его верный пёс. Он поднял морду, и втягивал носом, для пса очень приятные запахи, что исходили от слабо кипящего варева. Пёс знал, что хозяин разделит трапезу вместе с ним и не торопил события. Иногда он по собачьи быстрыми движениями вибрировал кожей и миллионы брызг разлетались в разные стороны.

На расстоянии двадцати-тридцати метров от бивуака, как будто дежурили, ощетинившись мелкие шавки, часто меняя друг друга и лениво лаяли, но ... чаще скулили. Наверно желали дружбы, а может быть драки, но боялись и того, и другого.

Бивуак уже стоял три дня. Хозяин бивуака отдыхал сам и дал отдохнуть лошадям. Они проскакали, направляясь на западный фронт, больше тысячи километров. Через день-другой, пусть через неделю, закончится сезон дождей и они двинутся дальше. В этих местах середина августа прекрасная! – И прекрасная до самого декабря.

Местные жители его не тревожили! Не до него! Нужно было готовиться собирать скудный урожай от такого дождливого лета. У них ещё была маленькая надежда на половину Августа и до конца Сентября.

Только однажды пришёл мужчина уже в летах, с лысой головой в белых полотняных штанах и рубашке с широким гуцульским поясом. В котелке, в это время, тоже кипело варево и мужчина спросил. –

– Не косулю ли ты подстрелил в соседнем лесу? – Охота запрещена! – Я староста двух селений. Проверять я котелок не буду, но предупредить должен.

– Слушай, дорогой! Я, право, не знаю как называется это животное. Может ты присядешь, вместе отобедаем, тогда и определим из чего варится похлёбка. На наших кавказских горах и в наших лесах такое животное называется козлом. – Здесь – не знаю.

– А я по твоей внешности, да и по акценту узнал, что ты из Кавказа. Ладно обедайте со своим псом и езжайте после отдыха куда нужно. Кавказцев мы любим и не трогаем, но и гарантии на беспечность их не даём. Они чем-то похожи, видимо своими характерами, на наш галицкий народ. Такие же гордые и непокорные … Так что всё может случиться … как говорят: «Коса на камень!». Не подходил никто?

– Пока Бог миловал …

– Ну живи ...

От юшки староста отказался и ушёл. А в котелке на самом деле варились ножки от закарпатской косули. Пришлось красавицу застрелить. – Очень кушать хотелось!

Ещё оставалось мяса на неделю. Владелец бивуака мясо засолил и обмотал полотняной тряпкой. – От мух!

Хозяин мяса и бивуака, как мы уже догадались и был Букрат, пустившийся в далёкий и нелёгкий путь на поиски хорунжего Войска Донского – Петра.

Когда Букрат начал кушать ароматный и вкусный шулюм, минут через двадцать вернулся староста.

– Смачно пахнет твоё варево, наверно с кавказскими травами. У нас тоже есть травы, но они другие …

– Налить? – У меня есть свободная чистая миска.

– Нет, не нужно. – Отказался староста – Я вот из-за чего вернулся …

– Присаживайся, гостем будешь и рассказывай …

– Это я-то гость на своей земле?

– Земля то может и твоя, если есть индивидуальный надел. Но я кажется на нейтральной кочке. Тем более в Лемберге уже русская армия и её казачьи полки. Так что здесь – как посмотреть?

– Ну ты не кипятись! Ишь – кровь горячая! – А мы кавказцев уважаем. – Так я вот о чём – продал бы ты мне две лошадки … зачем тебе четыре? – А я бы тебе австрийскими кронами заплатил … Так может договоримся? В Лемберге и прокутил бы кроны ...

– Я бы с удовольствием … но лошадки казённые и документы на них есть от Терского Великого Казачества. Даже если меня не вздёрнуть на виселице, то негоже казаку, тем более кавказцу торговать казённым имуществом. Да и тебе … время то не ровное … Могут спросить – А где здесь Тяпкин-Ляпкин?

– Ну берегись … пока гуцульские парубки глаз на твоих коней не положили. А может и положили уже … А там, сам знаешь, без никаких денег … а то и пинком под зад! А так были бы кроны в кармане …

– Ладно разберёмся – ответил беспристрастно Букрат. – Будешь кушать шулюм – садись, а нет – будь здоров!

Староста недовольный ушёл, а Букрат был пуганый! Уже две ночи подряд к его лошадям подходили, вначале два, а на следующую ночь три здоровенных мужика. – Старались обуздать лошадей! Но лошади учёные и верные хозяину. Да и в дробовике забиты три свинцовых пули. К счастью его применить не пришлось! Всё дело в том, что при приближении чужака кони начинали нервно ржать, а пёс громко лаять. И лошади и пёс верно защищали бивуак Букрата. Со второй попытки заарканить коней, одного из заарканщиков пришлось тащить, после кованых копыт жеребца, на спине любителей чужого добра!

Поэтому Букат и на этот раз лег в своей палатке спокойно спать.

Утром, только Букрат раздул костёр и приготовился рубить мясо для шулюма, подъехал к нему на вороном жеребце летний, но хорошо сложенный мужчина.

– Дай Боже здоровья! – сказал он …

– И тебя пусть Бог не обидит – ответил Букрат.

– Юшку варить будешь? – Спросил верховой.

– Да, буду! – Спешивайся, я и на твою долю мясца подрублю – Позавтракаем вместе, а там тары-бары и познакомимся.

– Не откажусь. – Грешно с добрым человеком не разделить трапезу.

Мужчина слез с коня, вынул удила, освободив от них коня, и дружески шлёпнул жеребца по крупу. Тот отошёл на десять конских шагов, приблизился к лошадям Букрата и стал щипать траву. Лошади Букрата спокойно приняли чужака. Лишь гнедая кобыла минут пять мотала головой и не сводила с новичка глаз. Видя, что тот не обращает на неё особого внимания, успокоилась и принялась за прежнее дело – щипать траву. Пёс тоже беспристрастно посмотрел на гостя и отвернулся. Это был добрый знак.

– Грыцько меня зовут. По вашему – Гриша. Называй как угодно – сказал гость. Он снял головной убор похожий на шляпу, чёрную безрукавку, и оставшись в белой рубашке и белых штанах, начал ломать хворост, чтоб поддержать огонь.

Оба были немногословны. Каждый, просто что-то переваривал в своей голове, не выставляя своё мозговое варево на общее обозрение. Поэтому и стали понимать друг-друга молча. Понимать по своему. – Как кому хотелось.

Букрат на правах хозяина своей кочки, в буквальном выражении, разлил шулюм по мискам, раздал ложки – себе и гостью и молча стали есть. После еды гость вытер платком усы, расправил платок, аккуратно сложил его, не спеша положил в карман белых штанов и сказал. –

– Хорошее варево. Давно сам готовишь?

– Да уже лет двадцать, или чуть меньше … когда в дороге. – немного помолчал и добавил – а казак всегда в дороге.

– Правда твоя – согласился гость и добавил – кажется дождь начинается.

– Да они у вас по десять раз в день … короткие однако и мелкие.

– Оно то так, но пробирают до костей. А знаешь что? – Ведь я у тебя в долгу. Ты меня накормил завтраком – значит обед за мной. –

– Ну и хитрый ты, бестия! Ну и что ты предлагаешь? Пойдёшь в деревню покупать курочек, или будешь охотится на зайца для обеда. – Дело твоё! – Но я угостил тебя завтраком по кавказскому гостеприимству и мой дед перевернётся в гробу, если я буду надеяться на мзду!

– Пусть твой дед лежит спокойно … Царство ему Небесное … моему тоже. А предлагаю я вот что. – Сворачивай свой бивуак и поедем в мой двор. Отдохнёшь по человечески, выспишься богатырским сном … лошадям овса положим, твой кобель с моей сукой познакомится … ну и тому подобное. Слыхал я что на твоих лошадок охотились … Время то не ровное – сам понимаешь … Я здесь недалеко – километра за четыре – на опушке леса моя усадьба. – Оценишь … может дашь совет какой …

– Ладно. Дай подумать и посовещаться.

– Совещаться сам с собой будешь? – Совещайся! А я тем временем отойду за кустики.

Усадьба у Грыцька была хорошая. Двухэтажный жилой дом старый, но ухоженный. Обширный двор. Во дворе два сарая и небольшой крааль для овец. Вокруг дома первого и второго этажа круговая терраса, защищённая от дождя навесной крышей. Во дворе трудились двое молодых мужчин в белых штанах и в такой же рубашке стянутой очень широким кожаным ремнём.

На втором этаже их встретила молодая девушка в белом модном закарпатском платьем. Увидя незнакомого кавказца, лицо её вспыхнуло красным пламенем и она его закрыла руками. Хотела убежать, но Грыцько – отец её – остановил.

– Постой Оксана – это мой гость. Мы здесь немного побалакаем в гостиной, а ты приготовь обед – я должник у него. – Он угощал меня завтраком. Моего гостя зовут Букрат – кавказец он. –

Букрат чуть заметно наклонил голову, приложив руку к сердцу. И закралось в его душе подозрение, для чего его позвали в такой, пусть не роскошный, но с хорошим достатком, дом. – Такому дому и хозяйству нужно было достойное продолжение. Но … сердце его занято … пока занято.

Сам Грыцько принёс графинчик спиртного, тонкую нарезку копчёной колбаски и старинные рюмки густо зелёного цвета.

– Посидим, чуть-чуть пображничаем пока дочь обед приготовит, поделимся новостями – может где-то есть и хорошие. – Сказал Грыцько.

– Да я вижу тебе грех на что-то жаловаться. Дом – полная чаша, да ещё и холопы трудятся в твоём дворе.

– Да это так – подёнщики … иногда нанимаю. А жаловаться есть на что …

– И что же?..

– Было два сыночка – два близнеца. Заказал я в Закарпатье пятьсот кубов леса … там добрая сосна – как струна натянутая на скрипку, растёт … ровная ... без сучков почти.

До некоторого, удобного для доставки пункта, лес сплавлялся по горной реке Черёмыш. Мои хлопцы – один Петро, а второй Грыцько, как и я, чтоб ускорить процесс доставки и поозорничать мышцами, да и глотнуть романтики, взяли багры и сами стали на плоты. Но случился затор и под напором воды всё пошло вверх дном … потом выловили … и похоронили … жена не выдержала … слегла … да и ушла к своим сыновьям. Я горе пережил … слёзы все высохли … остался с дочкой.

– Печально … лучше б ты мне не рассказывал …

– Да вот … иногда вспоминаю, чтоб душа совсем не очерствела … ладно выпьем … помянём …

Выпили, загрызли колбаской, молчали оба. Долго молчали – каждый молчал о своём. Заговорил первым Грыцько –

– А давай перебросимся в картишки … но не в пустую.

– Хм … Что ж ты предлагаешь?

– А под интерес …

– Какой же?

– Я ставлю на кон всё, что у меня есть!..

– Что у тебя есть? – Не в тёмную же играть!

– Перечисляю. – Я, дочь, дом, двор полный скотины, один гектар леса с дичью, четыре гектара пахотной земли – на ней растёт рожь, и всякая огородина, три гектара косогоров с травой для скотины и маленькое озерцо рядом. Всё связано воедино! Ничего вычленить нельзя!

– Шутник ты Грыцько! Что ж по твоему я могу поставить? – А во вторых может быть я шулер – бац и в дамках!

– Сказать по честному?

– Скажи …

– Ты поставишь то, что у тебя есть вместе с собой, и со своей душой – как и я! – Выиграешь ты – забирай вместе со мной и дочерью – всё твоё! – Выиграю я – заберём всё вместе с тобой – потому, что всё наше! Ну как?

– Хитёр ты – выходит, что я в любом случае – проиграл!

– Это как жизнь покажет – может оказаться, что в любом случае ... ты здорово выиграл …

Постучала дочь Грыцька и позвала обедать.

Стол был обильный и манил разными вкусностями. Все пищевые изыски дымились ароматами в дорогом фарфоре и каждый едок по своему усмотрению мог сам себе накладывать столько – сколько считал нужным. Обед затянулся до самого вечера.

Говорили долго. Грыцько рассказывал обо всём своём хозяйстве, посвящая в разные тонкости. В каком году сеять рожь, в каком году овёс, а в каком – вообще не сеять, а дать земле отдохнуть. Когда, при их климате, косить траву, когда отаву, и как при таких обильных дождях сушить её – чтоб получить ароматное для скотины сено. Даже рассказал в каком банке и какие сбережения лежат у него на счетах, и как их выгоднее пускать в оборот, в случае чего. Казалось, что он уже передавал своё хозяйство во владение новоиспечённому хозяину. Далеко за полночь легли спать.

На следующий день после завтрака зашли в его кабинет и Грыцько разорвал колоду карт. Потарабанил пальцами по столу и сказал –

– В любом случае – выигрываешь ты, если сядешь играть. –

Букрат сел и снял карту. Грыцько не знал с кем имеет дело и разоткровенничался.

– Ты не думай, что я с трахты-барахты! – За короткое время я тебя изучил. Это я две ночи подряд посылал бандюков воровать твоих лошадей. Но, я вернул бы их тебе потом ... и отвернулся бы от тебя, как от тряпки. А так я узнал другое … и сказал себе: «Это наш человек! – Это то, что мне надо!» –

Букрат не показал удивления. Сели играть. Был уговор играть в подкидного три раза. И … странное дело – как не старался Грыцько проиграть – все три раза сыграли в ничью.

– Да – произнёс Грыцько – твоя взяла. Но имей в виду, наша игра ... будем считать, не окончена … Если что – ждём тебя целый год!

Прожил Букрат у Грыцька ещё три дня. Ходили в лес, осматривали поля, ловили в пруду рыбу, тут же жарили её, посчитали всех овец, сходили на пасеку, выкачали мёд из одного улья, чтоб дать Букрату в дорогу. С дочерью Грыцька, тем не менее, встречались редко. Так … случайно два-три раза в день и то на несколько секунд. Она краснела и закрывала лицо руками – хотя таким лицом грех было не любоваться.

При отъезде Букрата она вышла на крыльцо, помахала платочком и приложила руку к сердцу. Букрат про себя отметил о её хорошем воспитании.

Грыцько, со своей собакой вместе, провожал Букрата почти до Львова. При расставании обнялись и у Грыцька на глазах появились слёзы. – Подружились. – Он ещё долго стоял на месте, сидя на своём жеребце, пока его гости не растворились в синей дымке.

Букрат уехал на поиск Войска Донского. Оно где-то близко.