МЕДВЕДЬ. Реалии

МЕДВЕДЬ

II.РЕАЛИИ.

Когда-то общежитие принадлежало фабрике, производившей всякую ерунду из металла: вешалки, крючки и другую мелочь, крайне необходимую в доме и на даче. Цена у этих изделий была мизерная, объемы выпуска маленькие, оборудование изношенное. Отсюда и зарплата рабочих была очень скромная. Ни руководство фабрики, ни рабочие, ни обслуживающий персонал (уборщицы, вахтёры и прочие, увеличивающие накладные расходы) даже и не задумывались над тем, как повысить рентабельность производства и тем самым поднять заработную плату. Откровенно говоря, никто этого не знал. Все воспринимали всё как должное, кем-то давно определённое и незыблемое. И работники на фабрике тоже были какими-то очень постоянными. Не будь при фабрике общежития, некому было бы и работать на ней. Прибыль-убыль персонала была практически естественная. Молодёжь приходила на фабрику после окончания ПТУ. В основном это были деревенские ребята. Количество их ограничивалось числом свободных коек в общежитии.  Места в общежитии освобождались по нескольким причинам: призыв в армию, переезд в места, не столь отдалённые и, очень редко, женитьба или замужество, а еще реже – получение собственного жилья.

         Общежитие, принадлежавшее фабрике, занимало второй этаж трехэтажного кирпичного здания. В центральном помещении располагались туалеты, и душевые. На первом этаже - продуктовый и продовольственный магазины, мастерские по ремонту обуви, одежды, часов, ПООП, административные помещения. Третий этаж занимала общага ПТУ. Ремонтировалось здание десять лет назад.

         С тех пор и в стране, и в общежитии постепенно, но уверенно и стабильно происходили изменения, которые меняли не только внешний вид, но и сущность вещей. За эти десять лет поменялось значительно население общаги. В настоящее время на антресолях никто не жил, и они стояли пустыми и неприкаянными. Дверца антресолей висела косо и вот-вот должна была отвалиться. Апполоина ушла на пенсию, но комнаты, которые она занимала, так и остались за ней. Вовчик бросил пить, сдал посуду, добавил денег и купил себе мотоцикл   Жильцы, как и прежде собирались на кухне. Там отмечали государственные праздники, дни рождения, новый год, общие опохмелки, прописки и выписки. При поселении в общежитие, каждый въезжающий должен был угостить аборигенов. Норма – 100 грамм на человека. На остальную выпивку скидывались желающие. Салатов не крошили. Закусывали – кому что бог послал. Все было просто, незатейливо и пристойно. Конечно, изменения происходили, но, пожалуй, стоит остановиться на некоторых событиях, чуть было кардинально не поломавших привычный ход общежитейской жизни.

         История каждой великой державы неразрывно связана с великими потрясениями. Развитие общества характеризуется взлётами и падениями, явлениями, как положительно, так и отрицательно влияющими на её процесс. Происходящее в стране, нашло отражение и в жизни общаги. Описываемые события имели место в то время, когда Апполоина ещё была комендантом, Вовчик чинил свой велосипед, а медведь мотался по коридору. Место на антресолях занимал Сидорыч, а память о Ферапонтыче ещё просыпалась в душах, населяющих общагу членов общества, вызывая потребность в поминании этого «святого» (по меркам общаги) человека. Образ Ферапонтыча как бы раздваивался в сознании жителей общаги и разделил их на две, примерно одинаковые части. Одна группировка, во главе которой стоял Вовчик (Владимир Голопупенко), помнила (или вспоминала) Ферапонтыча до его воссоединения с медведем, если кратко, то группировка «ДОСМ», а вторая группировка, лидером которой была Апполоина, помнила Ферапонтыча в то время, когда он был связан с мишкой и находился на попечении Апполоины, называлась «ПОСМ». Медведя тоже поминали в обеих группах, но и там и там отдельно от Ферапонтыча, отделяя в воспоминаниях и при поминании. Т.е. пили памяти обоих, но разными тостами. Сидорыч, который лично не был знаком с поминаемым, состоял членом обеих группировок и принимал участие в поминаниях, в зависимости от того, кто угощал его любимым напитком. Вообще, пристрастие Сидорыча к одеколону «Саша», накладывало на употребителя печать некоей интеллигентности, обособляло его ото всех поминальщиков.  Некоторые стали даже подозревать, что у Сидорыча ещё и имя есть. И зовут его, якобы, Александром. Но, ни подтвердить, ни опровергнуть этого никто не мог или не хотел. Поэтому продолжали звать его Сидорычем. Тостов он никогда не произносил и считался в общаге человеком недалёким, не способным на серьёзные поступки.

Во времена всеобщего растащительства, когда одним из немногих непреследуемых законом деяний, было воровство в государственных масштабах, а власть фактически принадлежала ОПГ, можно было присвоить почти всё. Этим воспользовалось руководство фабрики. Было создано ООО, на баланс которого было передано здание, занимаемое общагой. Впоследствии на него было оформлено право собственности. В учредителях ООО числились руководители фабрики, но в результате нехитрых махинаций учредителей осталось трое: А.Г.Штрудель, В.Т.Голопупенко и никому не известный А.С.Корейкин. Никто из учредителей уже не имел никакого отношения к фабрике. После приватизации все, кто занимал какие-либо помещения в здании, превратились в арендаторов и должны были ежемесячно оплачивать коммунальные услуги и аренду.

         Оплата должна была производиться через сберкассу, но до неё надо было добираться городским автобусом. Расписания, как такового не было и ходил он как бог на душу положит. То два подряд придут, а то приходилось ждать по часу, а иногда и больше. Поэтому народ платил деньги непосредственно коменданту т.е. Апполоине Григорьевне Штрудель. А перед кем отчитывалась она – неизвестно.  Известно только, что иногда у неё в тумбочке скапливалась немалая сумма, которая использовалась как касса взаимопомощи. Об этом знали многие, но объёма налички не знал никто. Кто-то, может быть, знал, но это означает только, что ему было положено знать. Вовчику, несмотря на то, что он был одним из учредителей было не положено.

Всё бы так и шло, но однажды, собравшейся на поминание Ферапонтыча группировке, возглавляемой Вовчиком, на хватило. Выход из создавшейся ситуации был хорошо известен и Вовчик направился в кабинет Апполоины. Но результат вышел отрицательным. Несколько дней тому назад, Апполоина дала взаймы все деньги из тумбочки токарю Феде, которому недоставало денег на свадьбу. Он дал расписку, что вернёт деньги в определённый срок, но трубы у сподвижников Вовчика горели сейчас и пожар этот надо было гасить.

         Созданный спонтанно «Штаб по легализации общежитейского общака» (ШЛООБ), принял решение собрать сходняк. Быстренько подготовили выступающих и назначили время проведения. Собралось всё общежитие. Во главу сходняка поставили Сидорыча, как лицо наименее заинтересованное. Повестку дня огласил Вовчик. Первым пунктом стоял вопрос о краже средств из общежитейского общака комендантом общежития тов. Штрудель А.Г. и о возмещении украденной суммы бывшим комендантом общежития гражданкой Штрудель А.Г.  Так же собрание избрало комендантом общежития гр. Голопупенко В.Т. и поручило ему хранить, пополнять и следить за правильностью расходования средств общака. После этого сходняк завершился общим застольем. Деньги на него были взяты из кошелька Апполоины. Изъятие сопровождалось воплями и непрерывным пердежом хозяйки и безыскуссным матом Вовчика.

                                                      *

         На этом дело не закончилось. Вовчик, как человек совершенно безответственный и непосвящённый в правила сбора денег (будем называть их налогом), чуть было не завалил порученное ему дело. Протоколы сходняка развесили по всему зданию, и реакция на принятые решения была бурной. Арендаторы разделились на две, примерно равные, группы ДОСМиков и ПОСМиков. ПОСМики были не согласны с решением сходняка и отказались платить налоги. ДОСМики, будучи победителями, решили, что имеют право на налоговые льготы и тоже перестали платить. Общак перестал существовать. На возвращённые Федей деньги организовали ужин, который очень быстро перерос в заурядную пьянку с выяснением отношений (мордобоем). Под патриотические крики «гуляй, рванина» остатки средств были обменены на выпивку и благополучно осели в кассе винного отдела магазина «ПРОДУКТЫ», располагавшегося на 1-м этаже здания. Не дежурь в этот день в Пункте Охраны Общественного Порядка лейтенант И.Я.Непришей, неизвестно чем бы окончился ужин. Известен был лейтенант своим голосом. Его знаменитое на весь район О-ОСА-А-ДИ-И-И!!! оказывало поразительное воздействие  на нарушителей. Услышав этот клич, старая ассенизаторская кобыла, по кличке Дерьмо, резко осаживала, псы переставали делиться своим мнением с окружающими, тараканы – те, просто дохли. А скольким детям этот клич помешал зачаться. Хватило бы на несколько детских домов. И когда, во время ужина, атмосфера накалилась достаточно, для того, чтобы мордобой перерос в смертоубийство, Иван Яковлевич, допив предпоследний стакан (последний он никогда не пил, говоря, что ещё успеется) издал свой знаменитый О-ОСА-АДИ-И-И!!!, все замерли, в ожидании чего-то худшего, а успокоившись, занялись наведением порядка.

Изменения начались на следующее утро. По всему зданию были развешены объявления о предстоящем собрании арендаторов.  Председательствовал Сидорыч. Столы в столовой были накрыты. На каждом стояло с десяток пластиковых стаканчиков с налитыми ста граммами и тарелка с бутербродами: на ломтик Бородинского хлеба положена одна килька. Встал Сидорыч. Одет он был в шикарный костюм, малиновый с искрой, белоснежную рубашку и остроносые финские туфли с позолоченными металлическими мысами. Пахло от него непривычно. Французским одеколоном и армянским коньяком. Был он чисто выбрит. Пробор разделял причёску строго пополам. Волосы постриженные, вымытые и набриалиненные зачесаны за уши. Тёмные очки в золотой оправе скрывали последствия регулярного употребления одеколона «Саша». Сходняк заволновался. Лейтенант Непришей набрал в обширную грудь воздуха, как бы собираясь издать знаменитый клич, но был остановлен успокаивающим жестом Сидорыча. Лейтенант сказал, что он является секретарём сходняка и предложил избрать председателем собрания Президента ООО Александра Сидоровича Корейкина. Общество, ошеломлённо проголосовало «единогласно». Председатель начал с того, что предложил помянуть Ферапонтыча и выпить, не чокаясь по соточке. Не может быть разногласий в обществе, в котором все занимаются одним делом. Все с нескрываемым удовольствием выпили. Заметив, что опохмелка удалась, Председатель продолжил. Похвалив коллектив за поддерживаемый в здании порядок, он сказал, что подобный порядок надо бы поддерживать и в отношениях внутри коллектива, что разделение на группировки неприемлемо, что только в единомыслии общество обретёт стабильность и сможет направить усилия на достижение процветания. Говорил он долго, Публика уже начала поглядывать в угол, где стояли коробки, по виду, напоминающие водочную упаковку. Завершил Корейкин своё выступление предложениями по реорганизации системы управления обществом, для чего немедленно вернуть на должность коменданта Апполоину, вменив ей в обязанности исполнение должности казначея, освободить от должности коменданта Вовчика и строго указать на недопустимость захламления коридора мотоциклом и запчастями к нему, а также на выполнение арендаторами обязательств по уплате налогов. В заключение было предложено принять ещё по соточке. И ещё было озвучено предложение, вызвавшее всеобщее громогласное одобрение: увековечить память о Ферапонттыче, повесив на входе в общежитие мемориальную доску. (Позже был даже объявлен конкурс на лучшую доску. Выиграл конкурс скульптор Глинский. Он представил к рассмотрению, доску с изображениями лежащего на спине Фёдорыча и связанного с ним, стоящего во весь рост медведя, а также руку Апполоины, крепко держащую орган их связывающий). Голосовали за предложения списком. Против и воздержавшихся не было. Сержанты из опорного пункта разлили водку по стаканчикам. Девушки из продуктового магазина внесли подносы с бутербродами с икрой минтая. Пили во здравие Председателя.

Изменения происшедшие с того собрания порождают мысли о злом умысле, которым руководствовались некоторые личности, их реализовавшие. На первый взгляд ничего, что бы вызывало возмущение происходящим не было. Но, постоянно повышалась арендная плата или, как мы договорились «налоги». Объяснения были простыми. Необходимы деньги на текущий ремонт, на замену оборудования и т.д. И действительно начался ремонт. Был он не просто текущим, а вялотекущим. Занималась им «семейная» пара. «Муж» - Фарид, таджик, лет тридцати – тридцати пяти. В Таджикистане у него семья, жена и четверо детей. «Жена» - Людмила, из Украины, сорока пяти лет. Семья в Желтых Водах. Муж и четверо детей. Пятая – девочка трёх лет, при матери. Практически круглый год они в Москве, на заработках. Домой ездят на посевную и на уборку урожая. Работали они не спеша, но качественно. Жили здесь же, в общаге. Силами гастрабайтеров осуществлялся и ремонт сантехники, и электромонтажные работы.

Но такие махинации не могли и не приводили к обогащению руководства. Требовались другие, свежие нестандартные решения и они были. Согласно генплану реконструкции Москвы, в непосредственной близости от общаги, в недалёком будущем предусматривалось строительство третьего транспортного кольца. Стоимость аренды помещений в зданиях, находящихся рядом со строящейся магистралью, должна будет вырасти до небес. В изощрённом, после стольких лет пития одеколона Саша», мозгу Председателя, всё было «разложено по полочкам». Свои планы он изложил на экстренном совещании, куда был приглашен директор ПТУ Силантьев. Их общага располагалась на третьем этаже. По реализации планов Председателя здание должно быть реконструировано (желательно в небольшой небоскрёб) и находиться в собственности ограниченной группы лиц. Путь к заветной цели был тернистый, но пройденный неоднократно, с благословения хорошо всем известных руководителей перестраивающегося государства. «Каждый может взять столько, сколько может унести!» Это заявление, сделанное Гарантом, относилось только к независимости, но мгновенно распространилось на все материальные ресурсы, ещё пока являющиеся собственностью некогда великой державы.

Слишком долго подробно описывать всё, что произошло после «экстренного» совещания. Но коротко перечислим основные шаги, предпринятые Корейкиным & К^о для достиженич задуманного. Здесь и рейдерский захват фабрики и организация ЧОПа на базе ПТУ, рэкет, экономические и уголовные преступления, совершенные в ходе реализации поставленных задач и многое другое. Всё это происходило на глазах и при непосредственном участии жителей ощежития.

Однажды, а было это перед началом работ по реконструкции здания, две уважаемые жилицы общежития - Надежда Константиновна Гречкина и Катерина Матвеевна Любезная, оказались свидетелями разговора между Апполоиной и капитаном И.Я.Непришей.

Говорила Апполоина:

- Иван, что происходит? Я работаю и рискую наравне со всеми, а в результате Сидорыч присваивает основную часть общаковских денег, захватил блокирующие пакеты акций фабрики и здания, занимает лушие аппартаменты, он и его сынок  бесплатно пользуются услугами моих девочек, Силантьев и Вовчик у него на побегушках, а ты? Что он из тебя сделал? Киллера на полставки. Сколько он тебе обещал за последнюю акцию? А сколько ты получил? Мне нужны деньги. Нужно оплатить учёбу наших детей в Англии, нужно что-то послать твоей маме, а откуда? Давай так. Либо ты серьёзно поговоришь с ним либо я не знаю, что сделаю.

Послышался оправдывавшийся голос Иван Яковлевича:

- Ну, а что я могу сделать, Полюшка? Мы сами виноваты. Позволили сесть себе на шею. Давай, может быть, пойдём на крайние меры…

Дальше пара заговорщиков перешла на шёпот и опытнейшие в деле подслушки бабуси ничего не услышали.

Как говаривал Мюллер: «Знают двое – знает и свинья». Так что неудивительно, что слухи о готовящемся акте возмездия распространились практически мгновенно. Правда, в рассказываемом не упоминались имена и вообще, выходило, что какие-то жильцы (кто такие – неизвестно) договорились ограбить Корейкина. И всё. Но Корейкин принял меры. Соображаловка у него работала неплохо и вычислить, кто может участвовать в заговоре ему не составило труда. Кандидатур было три: Вовчик, Капитан Непришей и Силантьев. Поэтому он поговорил с Вовчиком и сказал тому, что на них (Сидорыча и Вовчика) готовится покушение и что Вовчик должен принять меры. То же самое он сказал капитану и Силантьеву, соответственно поменяв фамилии.. Но, по-видимому этого оказалось недостаточно. Смертоубийства, конечно, не произошло, но Корейкин пропал и пропал так, что ни органы, ни налоговая, ни три его бывших жены, разыскивающих его по поводу взыскания алиментов, не смогли найти не только самого Корейкина, но и следов его. Обычно, пропавших жмуриков находят по весне, когда оттаивают сугробы, но ни весной, ни после, ничто не прояснило местонахождения бывшего председателя. Одновременно с его пропажей, исчез и общак. В причастности к исчезновению Корейкина подозревали, в первую очередь четверых: Апполоину, её мужа -  капитана Непришей, Вовчика и Силантьева. Но, в процессе расследования, выяснилось, что причины ненавидеть Корейкина были почти у всех, с кем ему приходилось общаться. Главное, за что его невзлюбили, было то, что он поменял одеколон «Саша» на коньяк и ещё за то, что он не выполнил обещания повесить в общежитии доску, увековечивающую память о Ферапонтыче. Расследование затормозилось и в конце концов было прекращено за отсутстяием потерпевшего. Реконструкция здания так и не началась. Вслед за Сидорычем пропал медведь. Вероятно, дочка Людмилы взяла его с собой на прогулку и того унесло ветром.

Вот собственно и вся история про медведя, несколько лет обитавшего в общежитии.