Крапивиниана

На обычной скамейке обычного дворика в окружении обычной детворы сидел… сидел скадермен, покоритель дальних миров – параллельных пространств! Он ещё не осознавал, что всё это реально.

Так загадочно начиналась первая статья о Вл. Крапивине в «Комсомольской правде», его фантастическая трилогия «Голубятня на жёлтой поляне» и моя первая «Крапивиниана» для рукописного журнала первого Поволжского отделения ВЗКИ «Корчагинец» «Дружба». Так же начну я и эту, более подробную статью. Рамки рукописного журнала слишком ограничены, тем более для нас! 
К сожалению, через несколько лет в той же «Комсомольской правде» была опубликована противоположная рецензия на этого замечательного писателя, которого принято считать детским. Его обвиняли в некой апологетике советского строя. То, что официально называлось «перестройкой», уже шагало по нашей вдрызг запущенной стране, критиковать всё и вся было просто модно. Ну, и Крапивину досталось за «горны, барабаны и прочую Советскую атрибутику». Вот только на их несчастье в те годы 
я читал «Уральский следопыт», где из номера в номер печатали его замечательные трилогии «Голубятня на жёлтой поляне», «Острова и капитаны» (роскошество для интеллектуалов!) и последнюю, неназванную трилогию о «хрустальных гранях» между пространствами, которые лихо преодолевали мальчишки.

Кто такой Вл. Крапивин? Официально, как я понял, он – педагог из золотой плеяды шестидесятников, который всю жизнь, мол, посвятил детям. Может быть, и так. Но только крутой фанат фантастики Валекс, начав читать его из-за «Голубятни», его вполне реалистичные «Острова и капитаны» проглотил, как голодный волк маленькую сосиску! 
На Свете не так, уж, много писателей, которые умудряются писать объёмно. Для них сюжет – ширма для более важных мыслей, которые, оставаясь «за кадром», пронизывают вдумчивого читателя насквозь. Я знаю таких немного и все они – не детские. Это Ф. Достоевский, Ч. Айтматов и У. Стайрон. Даже Л. Н. Толстой такой приём не использовал, а предпочитал писать длинные, немножко путаные для обывателя, предложения. Среди фантастов так объёмно писал, пожалуй, лишь Р. Бредбери, да и то не всегда.

Впрочем, я ещё многих не читал. Но когда пишешь для детей, писать объёмно вообще не приемлемо! Кажется. Пока не прочтёшь Вл. Крапивина. 
Итак, всё начиналось, как детская игра. Мальчик Тик (Игнатик) с параллельной планеты, которая так и называется Планета, путём каких-то манипуляций из голубятни проникает в СКДР, Супер-Крейсер Дальней Разведки, который забрасывается в параллельные миры для исследовательских работ. Скадермен Яр (Ярослав), думая, что начались глюки, которые бывают у всех скадерменов, принимает соответствующую таблетку, чем объясняется несколько инфантильное его поведение позже на скамейке. Но мальчик никуда не девается! Первый же вопрос стал неожиданностью для Яра:

–А почему на скафандре написано «СКДР – 9»? Разве были другие СКДР?

Оказывается, тот имел ввиду СКДР Планеты. Но я не мастер пересказывать читанное четверть века назад. Ограничусь лишь тем, что группа одиноких подростков из четырёх человек нашли пятого товарища из взрослых, который охотно принял эту, казалось бы, игру. До поры до времени всё шло хорошо, пока однажды на пляже не обрушилась песочная башня. По каким-то причинам она обрушилась так, что все пятеро друзей остались живы, но все должны были решить, что погибли другие. Начались 
долгие месяцы поисков друг друга, показанные от лица Яра.

Тут встаёт первый не простой вопрос: сколько же человек может выдержать и для чего, собственно говоря, это всё нужно? Нет, они всё преодолевают, соединяются. Но Яр выясняет, что Планета давным-давно захвачена некими ТЕМИ, КОТОРЫЕ ВЕЛЯТ, что время на Планете «закольцовано» и каждый цикл повторяется одно и то же. То, что время развивается по спирали, известно и нам ещё со времён К. Маркса и ранее. Но если время ещё закольцевать, всякая борьба становится бессмысленной. Но они 
побеждают! Они объединяются с представителями другого цикла, который был до них, и побеждают. 
Якобы. Потому что на самом деле, всего лишь один из них закладывает самодельную «искорку» под железную дорогу, символизирующую Кольцо Времени, но цепляется за невесть откуда взявшийся гвоздь, прыжок не получается и он срывается на смерть! «А в вечном космосе ещё одна галактика раскольцовывается в спираль…». 

По идее, язык у Крапивина такой, что с литературоведческой точки зрения это ещё не конец истории. Можно долго рассказывать о приёмах, о «бормотунчиках», о тех самых барабанных палочках… Но сначала мне бы хотелось упомянуть о другой, вполне реалистичной трилогии «Острова и капитаны». 
Действие трилогии «Острова и капитаны» формально происходит в четырёх временах. Это; во время кругосветного похода Крузенштерна, после Войны, в шестидесятых и восьмидесятых годах двадцатого века. На самом же деле, действие этой трилогии происходит, происходило и будет происходить всегда, пока жив человек! Фабула трилогии, вроде бы, проста: в один из послевоенных годов (кажется, в 1948) один мальчик попадает в некую компанию под предводительством Олега Наклонова и совершает с его точки зрения нехороший поступок. Насколько он нехороший – это ещё вопрос, с точки зрения сегодняшних дней, но поступок этот долго жёг его сердце. Параллельно с этим он знакомится с одним спившимся писателем, который-де написал хорошую книгу о первой экспедиции Крузенштерна, которую нигде не принимали в печать, на почве этого он якобы запил. Трактовка событий в этой книге несколько отличается от знаменитой «Юноны и Авось»: купец Рязанов там никакой не герой, а сноб и самодур, знаменитый роман с Кончитой превращается в заурядную интрижку, а над его попыткой пересечь Сибирь смеётся вся команда, начиная с Крузенштерна. Нет, главный герой там другой – некий мичман Головлёв. Всю дорогу он переживает какую-то личную драму (забыл, какую). Где-то в Индии он заказывает у уличного ремесленника свой бюст, намереваясь отправить его в Петербург, домой и застрелиться.

Чем там дело кончилось, откровенно говоря, забыл. Вы знаете, что юношеский максимализм очень редко, мягко говоря, дружит с полутонами. Оценив этот сюжет как проходной, мне не терпелось перейти к главному (а зря!). Так вот, через 20 лет, в шестидесятых годах, другой мальчишка попадает в подобную ситуацию. Насколько я помню, он является племянником того пацана, из первой повести. События развиваются по сходному, в принципе, сценарию и пересказывать не имеет смысла. Только вместо писателя выступает тот, взрослый уже, герой первой повести, который устраивает публичное чтение книги на борту какого-то парусника. Вместе со всеми эту повесть слушает в уголке некий молодой писатель Олег Наклонов. Сидит и помалкивает. Пока.

Проходит ещё двадцать лет. «Перестройка», разуверившаяся молодёжь, слом стереотипов… И наш следующий герой уже не терзается сомнениями. Он из тех, кого принято причислять к «трудным подросткам». На самом деле, он, как и многие, просто разуверился в жизни. Увы, типичная ситуация тех лет, никому не надо объяснять. Нетипично лишь то, что наш герой частенько задумывается «над вопросами бытия». А впрочем, много ли мы знаем о том, кто что думает? На мой взгляд, Вл. Крапивину виднее.

Когда в руки этого «трудного подростка» попадает эта рукопись, он перечитывает её неоднократно, незаметно ни для кого меняясь в лучшую сторону. Жизнь вроде бы начинает приобретать смысл. И вдруг он узнаёт, что к ним в школу приезжает уже «известный, маститый писатель» Олег Наклонов со «своей новой» книгой с удивительно похожим сюжетом. Каким-то образом он добывает старую запись шестидесятых годов, убеждается, что это та же книга, переписывает с Бабины на катушку, приносит на лекцию и после первых же слов включает её…

На самом деле, «трудный подросток» ничего не доказал. Как и следовало ожидать, его обвинили «во всех тяжких грехах». Только, вот, «пират» Олег Наклонов вновь куда-то исчез, а на Земле стало одним хорошим человеком больше и на два плохих – меньше. 
О чём эта книга? Да о том, что каждый из нас – Капитан своего Корабля. И откроем ли мы свой Остров или, заблудившись в тумане жизни, станем «пиратами», зависит от нас. Не буду говорить «только от нас», поскольку ни один капитан без своей команды ничего бы не смог. Просто если каждый будет делать то, что должен, у него обязательно что-нибудь получится. С этим утверждением можно спорить примерно в нашем положении. Но когда я кликал по Интернету «icq, ДЦП, чат» я увидел столько Сайтов на эту тему, что мысленно присвистнул. Люди стараются, капитаны ищут свои острова, а найдут или нет – это уже дело десятое. Бюст Головлёва якобы стоит в одном из петербургских музеев, про Рязанова и Кончиту четверть века поют со сцены, именем Крузенштерна называют суда… А где Наклоновы? Да, они рядом, они всегда рядом, как и ТЕ, КОТОРЫЕ ВЕЛЯТ, но только пока живы. Уверен, например, что через полвека люди позабудут имена Ельцина, Горбачева, Язова, Лукьянова и других. Люди затопят островки этих «капитанов», но останутся большие Острова ликвидаторов Чернобыльской АЭС, жертв чеченских войн и Беслана, Острова учёных, деятелей науки, искусства… Иначе для чего всё это?

В каких только словах не произносилась эта «патетика»! Это были девизы, призывы, нравоучения, песни, стихи – всё, всё в пустую! «А Васька слушает, да ест». Что же до детских неокрепших – они тем более никогда в жизни не примут фарисейства или то, что на него хоть отчасти похоже. Однако мне кажется, что книги Крапивина растопили не только мою переросшую уже подростковый возраст душу. В своих книгах он не сюсюкает, а разговаривает с читателями нормальным, человеческим языком. У него всё кончается хорошо? Я бы не сказал! Ветерок погибает, Яр так и не возвращается на Землю (как и Глеб, который за полвека бессмысленной партизанской войны теряет не один состав отряда), каждый цикл гибнут учащиеся какого-то корпуса… Что касается Рязанова – вы знаете, чем он кончил, но в интерпретации Крапивина ни один матрос об этом не жалел. Вроде бы классика жанра – одни погибают, что б другие жили лучше.

Но почему-то банальщиной не пахнет. Вы не знаете, почему?

Нет, надо всё-таки перечитать! 

https://www.litprichal.ru/work/300634/