27.07.1987

27.07.1987, Вторник

Отвёл Кристину в садик. Она даёт мне свою ладошку. Я подтягиваю живот, распрямляю спину, лицо делаю строгим. Нет ничего нежнее её ладошки. Она чуть косолапо, серьёзно и неспешно, сосредоточено шествует в садик. В группе дети зовут её:

 - Кристина, Кристина! Иди сюда, но она надувает щёки, смотрит по сторонам, приближается к ним не сразу, а по дуге.

 Возвращаюсь домой. Дорога назад замечательна. Я смотрю, что говорят облака о дне сегодняшнем, вхожу в радость солнца и зелени деревьев. Дома плывут мне навстречу, как большие корабли в море, а вот листья ивы - маленькие рыбки, уклейки.

У нас в городе, почему - то все стараются придать себе озабоченный вид.  Щуки серьёзные, сомы, плотва, карась. Медведь вот поехал, автобус набит сельдью, вороны и голуби дружно шастают у пищевых бачков во дворах. Ветер подсказывает темперамент дня. Воздух пахнет розами и бензином. Тихая радость наполняет тело. Вхожу в квартиру, пытаюсь обнять и поцеловать порхающую на кухне Веру. Она показывает мне язык и улыбается. Садимся завтракать, пьём ароматный кофе. Не помню о чём болтали после завтрака, но приятно и о приятном.

 Мы купили кухонный гарнитур, и называется он «Селена». На шторах  декоративное изображение луны и обои цвета луны. Здесь у нас стоит телевизор, гарнитур светло - коричневого цвета. Кухня просторная и солнечная  – улыбка. Чистая, росистая лунная улыбка. Светлая росистая улыбка.

 Говорят, все писатели пишут на кухне. Тяжёлый сервант мы отдали, стул и табуретки занесу сегодня своим родителям по пути на тренировку. Первые годы,  на  кухне мы сидели допоздна. До трёх и даже до четырёх часов утра. В беседе прозревали откровения жизни. Здесь накатывались слёзы от того, что мы понимаем друг друга, что мы понимаем друг друга, что мы такие хорошие, добрые. Я шевелил ушами и стучал ладошками по столу, когда Вера вытягивала губы и говорила:

- За-й-й-й-ка.

 У нас не было своего угла, да и не только. Мысли бились, как муха об стекло. Вера плакала, мне удавалось её успокоить. Мы шли спать.

Взяв табуретки, выхожу из квартиры, из подъезда немного пройти через микрорайон – Набережная. Поставил табуретки, любуюсь Днепром, заливным лугом, манящей полоской леса. Здесь река делает небольшой извив, а место это  как раскинутые, распахнуты для объятий руки. На левом берегу взрывы и водопады деревьев. Это место приснилась мне Индией. Посидев немного, посидев - полюбовавшись и, не найдя себе философских ощущений, поднимаюсь и иду дальше.

 Какие замысловаты дома в Речице! Странная символика, вот здесь на высоком берегу, откуда открывается простор реки, построил себе дом   полицейский пристав в начале двадцатого века. В нём большие комнаты, печи, претенциозная лепка.   Сейчас здесь скорая помощь, а вот дом с перевёрнутыми сердечками по фронтону.  В этом пристройка, как голубятня. Здесь живёт нефтяник, это видно по воротам, украшенным концами бура. На этом заборе листочки нарисованы. Ограда – квадраты, круги, столбики венчают жёлтые, красные, синие шары. Этот дом почти купеческий, крыльцо двери сделаны под каменный вид. У моего приятеля, косноязычного художника, калитка и ворота, как въезд в дворянскую усадьбу, украшены колоннами.

В центре города на костёле отрублен шпиль. Назвали его «Старый замок». Здесь можно пошамать, скушать мороженое и потанцевать на дискотеке.

Рядом бывший православный храм, в нём музей, но он занимает малую часть разрушенного собора, где в своё время тоже были танцы. Теперь танцы в парке Победы. От Успенского собора остались впечатляющие руины. На месте снесённого купола растут берёзки – сады Семирамиды.

Рядом с музеем – памятник Ленину, указывающему путь на запад танку, стоящему через дорогу. Памятник Ленину кажется маленьким на фоне огромной стены собора – музея.

На месте синагоги в своё время построен Дом Культуры, своими формами, напоминающий приёмник в стиле начала шестидесятых годов.

А здесь, на площади Октября, Дворец Техники с террасами роз.

На праздники перед памятником Ленину выстраивают трибуну, накрывают красной материей.

«Лето в Речице» - наиболее известная гравюра: пионер и водонапорная башня. Она рядом с музеем находится, но намного выше его. С серпом и молотом, датой строительства и разбитыми стёклами окон.

Парк над Днепром. Здесь стояла крепость.

Иду крымской улочкой, японский клён. Спуск и дом в стиле пьяной готики.

Оставив табуретки и переодевшись, иду к Энкиду. В его доме все спят. Тихо прохожу комнаты. Тёмная голова - это Вовчик. Здесь его Чуркой прозвали. Бужу. Он, сонный, собирается, и мы идём на тренировку.

 Шёл с тренировки домой, а душа  уподоблялась ветру и деревьям, облакам, траве  и ощущениям. Моё эмоциональное невидимое тело, как воздушный шар раскачивалась и плавало рядом. Я хочу с пользой жить в этих ощущениях,  но поторопился немного, растерял.

 Не помню своих сновидений. Один запомнился момент: я пришёл к Овцебыку играть в шахматы.